Беззаветные охотники (СИ) - Greko
Моя помощь как переводчика оказалась бесценной. Редко где можно было встретить магазин с табличкой в окне — Ici on parle français"[2]. Вдобавок, лавочники вели себя предсказуемо неприятно. Мигом вычисляя в нас иностранцев, безбожно задирали цены. В одном магазинчике, где Тамара выбрала пару черных шелковых чулок, отлучившийся было хозяин устроил своей жене скандал за то, что она взяла с нас один шиллинг 6 пенсов.
— Три шиллинга, — объявил он нам с порога, не разобравшись, что сделка уже состоялась. Нас провожали крики семейной ссоры и звук оплеух.
— Я устала, — призналась Тамара, когда мы распрощались с дипломатами.
— Последний рывок. Нам нужно добраться до аукционного дома Бонхамс. Пора выполнить обещание, данное Фалилею, и выяснить судьбу древней коптской Библии.
Основанный в 1793 году Томасом Доддом, занимавшимся продажей гравюр, и книжным антикваром Вальтером Бонхамом, аукционный дом козырно разместился в здании в переулке Святого Мартина. Кого только не было на этой улочке! Богемное местечко! Театры, художественные галереи, краснодеревщики и обойщики… Увы, славный дом Чиппендейл уже обанкротился, но и без него хватало на что посмотреть.
— Я нигде не видела, чтобы приличные женщины столь постыдно задирали юбки, демонстрируя свои ножки! — возмутилась Тамара местными нравами и способами пересечения вездесущих луж.
— Что поделать, дорогая! У них нет столь надежных носильщиков!
Мы с Бахадуром аккуратно подхватили жену под локотки и перенесли на чистые ступеньки входа в аукционный дом. Принялись энергично очищать свои сапоги о специальное устройство, стоявшее у двери любого фешенебельного лондонского дома. О тупые скребки, позволявшие избавиться от грязи на подошве, боковинах и носке.
Отряхнув столичный «прах» со своих ног, мы вступили в храм торговли краденым антиквариатом. По крайней мере, так истолковал наше отношение к своему дому его директор. Напрасно я доказывал, что мы всего лишь хотим узнать судьбу проданного лота и данные его хозяина.
— Убирайтесь! — разорялся мистер Бонхам. — Если есть какие-то претензии, обращайтесь в суд. Я веду честный бизнес и берегу репутацию своих клиентов.
Он практически вытолкал нас за порог, проигнорировав страшный оскал Бахадура. Эти антиквары — ушлые ребята: их самим чертом не напугаешь!
— Что будем делать? — спросил я, с тревогой глядя на Фалилея. Эфиоп был совершенно раздавлен.
Алжирец тут же недвусмысленно прожестикулировал: пытки наглого директора, угроза смерти, тайное проникновение, поджег, ножичком по горлу и в колодец…
— Нам только неприятностей с полицией не хватало! — вздохнул я, притормаживая жестокосердного алжирца.
— Давайте попьем кофе! — предложила Тамара, указывая на заведение в верхней оконечности переулка.
Олд Слотерс кафе встретило нас манящими запахами и жаркими криками на грани рукоприкладства посетителей из числа богемы[3]. Потягивая горячий напиток из ямайских зерен, мы гадали, как подступиться к пройдошестому мистеру Бонхаму. Тамара указала на соседний столик, где скучал за бокалом рома унылый клерк.
— Кажется, я видела этого господина в здании аукционного дома с деревянным молотком в руках. Уверена, он там работает и знает французский. Предоставьте дело мне.
Тамара вспорхнула со стула и направилась к окну в свинцовых переплетах, рядом с которым скучал аукционист. Если в свое время ей понадобилось несколько минут, чтобы обаять мадам Ануш Тамамшеву и выклянчить у нее платье, на клерка у нее ушло минут десять. Не знаю и знать не хочу, как у нее получилось, но клерк схватил свой цилиндр, напялил его на длинные сальные волосы и стремительно удалился.
Тамара вернулась и загадочно сказала:
— Ждите!
Через полчаса клерк вернулся и с поклоном, сняв свой цилиндр, передал Тамаре записку. Лучше бы он оставил головной убор на месте. Перхоть сыпалась ему на плечи, будто падал снег. Но приходилось терпеть.
— Сэр Джоносон Мосли, Итон, коттедж «Пьяный бык», — прочитала жена.
— Сэр Джоносон является родственником стаффордширских Мосли, баронетов. Очень богатая семья, — прокомментировал аукционист.
Я довольно кивнул. Это уже кое-что! Остается лишь придумать, как попасть в этот самый Итон. Насколько я помню, там расположена школа и колледж. Аристократическое местечко, и с деньгами у владельца — полный порядок! Непросто будет с сэром Мосли, но что-нибудь придумаю. Должен! Страдальческий взгляд Фалилея побуждал на подвиги и маленькие безумства. Сейчас из Лондона никак не вырваться, а вот когда прибудет Цесаревич… Быть может, подсказать ему идею посетить Виндзорский замок? Итон как раз напротив, на другом берегу неширокой в том месте Темзы.
— Дай ему золотой соверен, — приказала жена.
Ого! Да за такие деньжищи клерк мог бы еще быть чем-нибудь полезен!
Вынул монету. Положил ее на стол, придавив краешек пальцем.
— Не подскажет ли мне, достопочтенный, знакома ли ему фамилия Белл? Негоциант и суперкарго.
— Знакомое имечко! Оно было на слуху два года назад. Какие-то дрязги с правительством. Обвинения. Но, кажется, сей джентльмен разорён! — алчно пожирая глазами золотой, ответил клерк. — Банкрот. Если вы его ищете на предмет долгов, придется попотеть. Уверен, он скрывается от кредиторов. Быть может, в лондонских доках вам что-то подскажут.
Да уж! Найти прячущегося человека в двухмиллионном городе — задачка из разряда невыполнимых. Не знаю, как насчет доков — почему доков? — но у меня есть идея. Я разглядел в Белле порочную натуру, проявляющую повышенный интерес к юношам. Насколько я понял, Лондон пока далек от звания пуританского города. Это скорее город греха. Стоит посетить злачные места. Быть может, удача мне улыбнется.
… За адресами нужных мест, где мораль не в чести, я обратился к хозяину нашего отеля.
— Это вам, сэр, в Хеймаркет нужно! Как стемнеет, туда стекаются проститутки из трущоб Ист-энда и аристократы из своих клубов на Пэлл-Мэлл. Удобно они устроились: все рядышком, в двух шагах. Вам же лучше воспользоваться кэбом, чтобы добраться. И советую вооружиться хотя бы тростями и взять с собой спутника. Ваш слуга будет в самый раз. Иначе рискуете остаться без кошелька, а то и с жизнью проститься.
Словоохотливый кэбмен взял на себя роль гида, по произношению угадав, что я не из аристократов:
— Шикарные цыпочки в местных борделях! На любой вкус! Джентльмены днем изображают из себя бог весь что. О, проститутки! Ах, отвратительно! А кого я вожу на Хаймаркет, как стемнеет?
— Много публичных домов в Лондоне?
— Да не счесть! Особенно в трущобах Спилфилдса, Хаундсдича, Уайтчепела и Ратклифа. Мне шурин, полицейский, говорил, что более трех тысяч борделей в столице.
— Ого! А что Хеймаркет?
— В его окрестностях и зевак полно, кто хочет из любопытства на грех взглянуть, и тех, кого «сладкое мясцо» манит. После восьми вечера бабы нарядятся поприличнее и топают через мост в Вест-Энд. К пабам, трактирам, театрам. На площади, где народ гуляет. Уличные, они под присмотром сутенеров клиентов ищут. Некоторые дочерей своих маленьких ведут на продажу. Или мальчиков. Если завалялись в кармане десять фунтов, найдете![4]
— Тьфу, гадость какая! — не удержался я от возгласа. Впрочем, если и есть место, где своими силами смогу отыскать Белла, то только там — на Хеймаркете.
— А что вы хотите, мистер? — равнодушно отреагировал на мое отвращение кэбмен. — Жить как-то надо. Сейчас доедем до площади, сами увидите: на Стренде и том же Хеймаркете на любой лавке и даже на приличном доме будет объявление «Постели внаем». Вон, смотрите! Идет одна! Эка нализалась! Сейчас шляпку уронит в сточную канаву!
— Откуда она такая пьяная?
— Известно откуда! Или из таверны, или из паба.
— А в чем разница?
— В тавернах клерки и приказчики гуляют. А пивные для аристократов. Вам куда?
— Давай для начала в паб.
Кэбмен остановил свой экипаж у одноэтажного здания с закрытыми ставнями. Казалось, оно погружено в глубокий сон.
