Аксум - Алексей Птица
Наблюдая за ходом боя, я смог заметить, что у меня оказалось гораздо больше лучников и всадников, чем у противника, и это, несомненно, обрадовало.
Мои лучники выкашивали ряды пехоты противника, которую не спасали и лёгкие доспехи. То один, то другой из них хватался за поражённое место и вываливался из строя, а набранная из всякого сброда пехота, получив большие потери, дрогнула и, даже не вступив в бой, побежала к стенам города.
У моего противника остался единственный выход — бросить в бой всех своих всадников, что стояли на флангах, либо уйти за стены города. Посмотрим, что он предпримет, ведь солнце уже высоко, а бой близок к своему апогею.
* * *
Ахмек-тэре с тревогой смотрел в сторону вражеского войска, стоя на стене города. Отсюда открывался прекрасный вид на картину боя, отчего становилось не лучше, а только хуже. Даже с первого взгляда понятно, что дикари оказались прекрасно организованы и беспрекословно слушались своего военачальника, чётко и быстро выполняя его приказы.
А ещё их оказалось намного больше, чем его войск, и, учитывая их организацию, перспективы выиграть бой уже не казались такими радужными, как в самом начале сражения. Он подозвал Батека, что пока стоял рядом с ним, полностью облаченный в доспехи, явно красуясь перед визирем и его дочерью, которая пряталась от стрел за выступом стены и упорно не желала уходить.
— Их много! — ткнул Ахмек-тэре пальцем во вражеских всадников, — и у них больше лучников.
— Зато наши лучники могут стрелять намного дальше со стены, — возразил на это Батек.
— Я вижу, но они находятся намного дальше, чем смогут достать наши стрелы!
— А вот они уже и сами идут к нам. Сейчас мы им покажем, как умеем воевать! Они разбегутся, как шакалы, увидевшие льва.
— Угу, посмотрим.
Но уже буквально через десять минут они вдвоём оказались вынуждены сойти со стены, покинув её в самом мрачном расположении духа. Стрелы просто свистели в воздухе, то и дело в кого-то впиваясь. Давно убежала прекрасная Кассиопея.
— Батек, иди к воинам, возглавь всадников, и при благоприятном моменте атакуй их, иначе мы будем вынуждены уйти со стены и проиграем сражение. У них слишком много лучников, мы несём большие потери.
— Я сделаю это, мы разобьём их! — пафосно заявил Батек. А вам, повелитель, действительно, лучше ждать за стенами, они не смогут держать нас в осаде, даже если я не сразу их разобью. Мы всё равно выиграем, подкрепления идут, и ведут их ваши самые преданные сторонники.
— Скоро сезон дождей, ещё несколько дней, и начнутся ливни, ты же помнишь об этом?
— Да, но и дикарям придётся нелегко.
— Не знаю, как придётся им, но меня интересуют, прежде всего, мои люди и мои желания, а не их. Придумай, как разбить дикарей или перехитри их. Они не давали нам спать всю ночь. То насылали зверей, хотя мы думали обратное, то обстреливали камнями. Они перехитрили нас, так реши, чем мы сможем ответить им!
— Мы атакуем, и никто не сможет нас остановить!
— Дерзай! — Ахмек-тэре махнул рукой в сторону врагов, — да пребудут с тобою боги!
Глава 8
Штурм
— Очередные! — проорал я команду, внимательно наблюдая, как один из отрядов верблюжьих всадников, отстрелявшись, подался назад. И хоть у каждого из воинов имелся полный колчан самых разнообразных стрел, они имели свойство быстро заканчиваться.
Следующий отряд занял место предыдущего и продолжил стрелять. Запас стрел в обозе имелся, колчаны наполнялись, и очередной отряд готовился к бою. Вражеское войско под ураганом стрел начало таять. Лучники, стреляющие со стен города, не справлялись и несли большие потери. Но также несли потери и мои дромадарии. Хотя по ним попасть оказалось гораздо сложнее, потому что они находились в непрерывном движении. Такой тактики здесь пока не использовали, да на окраине мира это и не требовалось.
Но так дальше продолжаться не могло, сейчас аксумцы либо побегут, либо атакуют, другого не дано, и они атаковали. Из-за рядов пеших воинов вырвались такие же дромадарии, как и у меня, и бросились в атаку.
— Трубы!
Отнятые в своё время у подземников и сделанные по их образу и подобию, трубы с жуткими протяжными звуками тут же завыли на разный лад, пророчествуя гибель и ужас всем, кто против нас. Даже меня внезапно пробрал некий холодок ужаса. «Надо было ночью их испробовать, — мелькнула запоздалая мысль, — но ничего, они и сейчас лишними не станут».
Тут же мои верблюжьи лучники стали сворачивать карусель смерти и уходить в сторону, оставляя пехоту и пеших лучников с пращниками.
— К оружию! — отдал я очередную команду и, тронув верблюда коленями, поскакал к стоящему невдалеке отборному отряду дромадариев. Наш удар станет сокрушительным и решающим, но сначала пусть случится минута триумфа у моих противников. Ведь пехоте тоже нужна практика борьбы с конницей, а что может стать лучшей практикой, чем атака вражеских дромадариев⁈ И мои воины выстоят, я верю в них.
Неизвестно почему, в голову пришла нелепая трактовка битвы высокопарной речью в пафосе восточных оборотов: «Победоносным войскам нашим всегда покровительствуют конные полки небесных сил, а потому действия неприятелей на ратном поле имеют против нас такую же силу, как звезды небесные против восходящего солнца. Пламенный меч наш, устремленный к поражению неприятеля, — есть молния, все сожигающая. От пыли, несущейся никем непобедимой конницы нашей, место сражения померкло так, что если бы открытый дикарями огонь не освещал его, то стрелы, лишающие жизни, не находили бы пути пронзать сердца неприятельские. Пять часов длился бой, и воюющие не различали белого и черного. Наконец, на закате солнца, разрушилось и основание неприятельских войск, несчастное же знамя неприятеля — низверглось.»
А? Каково? Или какого⁈ Гм…
Хмыкнув, я разогнался и, возглавив отряд воинов, обернулся к противнику, который в этот момент подобрался вплотную к моим копейщикам и с диким хрустом вломился в их ряды.
Немыслимый шум поднялся до небес, распугав дикое зверьё на многие километры вокруг. Трубы взвыли ещё более кошмарными звуками, словно прогнозируя близкую смерть всему живому, и не умолкали до той поры, пока я не бросил в их сторону: «Хватит!»
Ближайший ко мне воин-посыльный, тут же хлестнул верблюда и поскакал к оркестрантам затыкать трубы, они сразу замолкли, прервавшись на полу ноте, и наступила тишина,
