Черный дембель. Часть 5 - Андрей Анатольевич Федин

— Серёжа, мы идём на завтрак, — сообщила мне Лена.

Я повернул в её сторону лицо. Сфокусировал взгляд на лице Котовой.

Сказал:

— Хорошо. Идите. Я допишу. Так надо. Ещё немного осталось.

— Мы тебя подождём, — заявил Кирилл.

Я посмотрел на своего младшего брата, улыбнулся, покачал головой и повторил:

— Идите. Я не голоден. Булку мне принесите. Или пирожок. Всё. Не отвлекайте.

Я вновь склонился над блокнотом. Добавил на страницу новую строку.

— Ладно, Серый, — ответил Кирилл. — Как скажешь.

Он кашлянул.

— Пусть себе пишет, — заявил Артурчик. — Жалко вам, что ли? А в какой ресторан мы пойдём?

…Я услышал, как дважды щёлкнул запертый снаружи на ключ замок. И лишь после этого уронил на страницу блокнота ручку, потёр глаза и зевнул. Выбрался из-за стола, подошёл к окну.

Пробормотал:

— Надеюсь, что про булку для меня они всё-таки не забудут.

* * *

Большую часть первого дня пребывания в столице мы потратили на осмотр всего лишь одного магазина: ГУМа. Комсомольцы из Новосоветска этот магазин не просто осматривали — они увлечённо толкались в шумных многолюдных галереях и тратили на всевозможные «дефициты» полученные от родителей и заработанные в моём кулинарном цеху перед Новым годом деньги.

Активно участвовали в этом увлекательном мероприятии даже Котова и Прохоров. Кирилл едва ли не на весь день позабыл о книгах. Он рассматривал вместе с Тороповой одежду, примерял обувь. Из Государственного универсального магазина мы вернулись в гостиницу под вечер. Загруженные покупками. Уставшие. Единогласно решили, что на сегодня нам экскурсий по Москве хватит.

После ужина в ресторане мы разошлись по комнатам.

Но вскоре ко мне подошла Бурцева и спросила:

— Сергей, а что ты утром записывал в блокнот Лены?

— Так… — ответил я. — Приснилось кое-что интересное. Я записал это, пока не забыл.

— Ты всё утро конспектировал свой сон? — удивилась Настя.

Я пожал плечами. Погладил пальцем пока ещё жидковатые усы.

— Это был очень интересный сон. Я решил, что сделаю из него рассказ. Потом… когда-нибудь.

— А можно я его прочитаю? — поинтересовалась Бурцева. — Сейчас.

Она улыбнулась и пояснила:

— Я спросила у Лены — она ответила, что даст мне свой блокнот только с твоего разрешения.

Я пожал плечами, посмотрел Насте в глаза и заявил:

— Читай. Конечно. Но только с одним условием…

— С каким условием?

Бурцева кокетливым жестом заправила за ухо волосы.

— Пообещай, что ты не расскажешь об этом моём сне своему отцу, — сказал я.

Глава 9

Бурцева вернулась в свою комнату. А вместе с ней туда же ушли Кирилл и Артурчик. Мой младший брат отправился к Наташе Тороповой. Прохоров вынул из куртки пачку сигарет и поплёлся на перекур: я курить в нашей комнате запретил, поэтому Артурчик дымил в комнате у девчонок (за компанию с Настей). Я подошёл к окну, взглянул на вечернюю Москву. Солнце уже спряталось за горизонтом. Но освещения даже в нынешней столице хватало, чтобы я рассмотрел и кремлёвскую стену, и купола собора.

В одиночестве я пробыл недолго. Услышал решительный стук, обернулся — дверь тут же приоткрылась.

Явилась Лена. Она поинтересовалась, действительно ли я разрешил Бурцевой чтение своих утренних записей.

Я махнул рукой.

— Дай ей блокнот, — ответил я. — Пусть читает.

— Уже дала, — сказала Лена.

Она вздохнула и заявила:

— Пойду, проконтролирую её. В том блокноте ведь не только твой сон. Но и те записи, которые Насте видеть не положено.

Котова поцеловала меня в губы и убежала к Бурцевой. Я улёгся на кровать, зевнул.

Сам себе признался, что устал сегодня от новых впечатлений: нынешняя Москва выглядела непривычно, будто искажённое отражение той Москвы, которую я помнил. Я прикинул, что именно находилось сейчас рядом с моим пока ещё не построенным домом. Бывшие владельцы моего земельного участка (как я вспомнил) хвастали, что по соседству с ними проживал когда-то Солженицын (на даче у Мстислава Ростроповича), и что именно там он писал свой «Архипелаг ГУЛАГ».

«Уже написал, — подумал я. — И укатил за границу». Слово «укатил» напомнило мне о моей коллекции автомобилей, оставшейся в подземном гараже где-то там, в пока ещё далёком будущем. Согласно моему завещанию они перешли в собственность детей и внуков Артура Прохорова. Мы вместе с Артурчиком прикидывали, кому из его потомков какой автомобиль отпишем, когда составляли моё завещание. Потому что других «родственников» у меня тогда не было.

Я почти задремал, когда в комнату ворвалась пропахшая табачным дымом Бурцева. Следом за ней вошла Котова.

Настя взмахнула блокнотом и заявила:

— Это… удивительно! Я не ожидала, Сергей, что у тебя такой образный и зрелый слог. Это… просто восхитительно! Как сказал Сократ: «В каждом человеке солнце. Только дай ему светить».

Она замерла рядом с моей кроватью, смотрела на меня широко открытыми глазами. Я взглянул на Лену — та пожала плечами.

— У тебя превосходное воображение, Сергей, — сказала Бурцева. — Я прочла твой сон на одном дыхании! Даже позабыла о том, что сидела с сигаретой в руке. Прости. Я слегка испачкала пеплом страницы.

Настя показала мне серо-коричневое пятно на странице — я подумал, что сегодня удачный день.

— Сергей, твои записи уже сейчас выглядят прекрасным черновиком будущего рассказа, — сообщила Анастасия. — Этот пожар в нашей гостинице — интересная придумка. У меня при мысли о нём до сих пор мурашки по коже пробегают. Люди охотно желают верить тому, чему желают верить, говорил Цезарь. Я в твой рассказ поверила с первых строк. Поверят и другие. Я даже в какую-то минуту подумала, что просто обязана срочно предупредить папу и дедушку… обо всём об этом.

Бурцева махнула блокнотом. И тут же прижала его к груди, словно великую ценность.

— У меня всё ещё звучат в ушах слова этого твоего пожарного, который прибыл сюда первым: «Тут номер пятый!» Представляю, как он смотрит на вырывавшиеся из окон гостиничных номеров языки пламени. Это замечательная находка: рассказ от лица обычного человека, якобы участвовавшего в этих событиях. Его рассказу я поверила — поверят и другие читатели. Особенно в эту твою выдумку о том, как связывали лестницы, чтобы попасть на верхние этажи гостиницы.

Настя покачала головой.

— А эта выдумка о том, что Аркадий Исаакович Райкин на полтора часа продлил свой концерт, чтобы около гостиницы не случилось столпотворение