Слово и дело - Игорь Черемис
Судя по всему, тема транспортного сообщения Москвы с ближним Подмосковьем была для Нины очень болезненной, но я её понимал – вечно забитые поезда кого угодно выведут из себя, особенно если очень хочется домой, а приходится толкаться с такими же страждущими на перроне станции метро безо всяких гарантий. И да – электрички это зло во плоти, я это и в будущем испытал, хотя знакомые рассказывали, что в последние годы перед моей... ну пусть будет смертью... ситуация с ними стала значительно лучше.
Возможно, поэтому мне слышалась в голосе Нины какая-то тоска – она уже думала о том, что полгода – точнее, оставшиеся пять месяцев – пролетят очень быстро, и ей снова придется испытать на себе все прелести ранних подъемов, битв за место в вагонах и поздних возвращений. Впрочем, как раз поздние возвращения были своего рода панацеей от транспортных коллапсов – час пик заканчивался, правда, начинался час «быков», мелких или крупных хулиганов, для которых одинокая девушка в полупустом вагоне могла стать очень привлекательным объектом приложения их усилий. Я мысленно восхитился тем, как сильно Нина прокачала свою удачу, если за год дежурств под дверьми Таганки ей ни разу не пришлось столкнуться с неприятными ситуациями. Хотя, может, и пришлось – она не рассказывала, а я не спрашивал, и как было дело, не знал.
Но о её будущем я пока не думал – будет август, пора возвращения в родные пенаты, будет и пища для размышлений. Может, вообще ни о чем думать не надо будет, а Нина за оставшееся время всё-таки найдет себе хорошего москвича и даже выйдет за него замуж. Ну а я прослежу, чтобы этот москвич и в самом деле был хорошим и вёл себя разумно.
В дверь позвонили, и мне пришлось сворачивать наш разговор – даже попрощаться толком не удалось. Правда, про гитару Нина мне напомнила – заставила пообещать, что я не заброшу инструмент и не дам ему простаивать. Ну и номер взяла – не звонить постоянно, а на всякий случай.
Я положил трубку, прошел в прихожую и открыл дверь. Там стоял полковник Чепак в форменной шинели, с висящей на поясе кобурой и бутылкой коньяка в руках.
– Добрый вечер, Трофим Павлович, – вежливо сказал я. – В гости?
– В гости, Виктор, в гости, – подтвердил он худшие мои подозрения. – Надеюсь, закуска найдется?
И он выразительно помахал бутылкой.
[1] Высоцкого из «Земли Санникова» убрали в последний момент и по странной причине – якобы его песни прозвучали на «Немецкой волне»; надо понимать, что он не сам их пел, слетав на выходные в Западный Берлин, это были записи, которые по СССР ходили бесконтрольно и на Запад утекали регулярно. Скорее всего, дело было в каких-то внутренних интригах, так что роль, которую в «Земле...» предназначали Высоцкому, сыграл Олег Даль. Кстати, злоключения фильма на этом не закончились – уже в процессе съемок случилась актерская забастовка: Даль, Шакуров, Вицин и Дворжецкий требовали поменять режиссеров на нормальных. Никого не поменяли, а самого настойчивого забастовщика – Шакурова – вообще уволили, поменяв на Юрия Назарова.
[2] Герой напрасно празднует, слово «заморачиваться» есть в словаре Даля – в значении «обременять себя чем-либо, озадачиваться, озабочиваться или переживать по поводу какой-либо ситуации». Происходит это слово от древнего существительного «морока», значение которого и так понятно. Впрочем, активно его начали использовать в современном смысле где-то в 90-е.
Глава 5. «Не сомневаясь ни на йоту»
– Гитара? Не знал, что ты увлекаешься, – слегка удивленно произнес Чепак.
Закуска у меня, разумеется, была, хотя и не того класса, который нам предлагали на банкете. Но я рассудил, что после выпитого и съеденного там
