Лихие. Смотрящий - Алексей Викторович Вязовский
— В натуре, — закивали стрижеными головами пацаны. — Поехали в больничку, Санек!
— Со вторым что? — спросил я, когда врач какими-то странными ножницами срезал штаны и отбросил их в сторону.
— Кровотечение остановлю и туда же, — сквозь зубы ответил он. — Кости голени раздроблены. Жить будет, но это надолго.
— А Санек…? — спросил я. — Он жить будет?
— Я похож на господа бога? — резко спросил врач. — Машину не глушите. Как только закончу, везите его в приемное. Я не дежурю сегодня. Мне не стоит там появляться. Сегодня вполне приличная бригада. Эти даже не пьют на сутках.
— Даже? — удивленно посмотрел я на него.
— Даже! — обреченно кивнул он. — Куда мы катимся! Хорошие люди на глазах человеческий облик теряют! Благодарю вас! — он положил в карман тугую пачку купюр, перетянутую резинкой.
Молодец Пал Семеныч. Он взял мои деньги и не стал кривляться, и за это я его уважаю. Ненавижу лицемеров.
* * *
Китаец появился часа через два. Он приехал на какой-то копейке, которую попросил остановиться за пару кварталов от кафе, где теперь располагался наш штаб. Мы забрали его у родни Хмурого, и теперь именно отсюда Копченый вел дела, как Костя когда-то. Тошниловка была ценна не своим меню и посетителями из местных алкашей, а многочисленными подсобными помещениями и пристройками. А еще большим подвалом, откуда можно было перейти в сеть городских коллекторов.
— Ну что? — жадно спросили мы Китайца. — Тебя где носило, Димон?
Впрочем, и так все было понятно по его довольной косоглазой морде.
— Все ок, братва! — сказал он. — Минус два у Циркуля.
Димон коротко рассказал о побоище, и я просто за голову схватился. Вот ведь псих!
— Ты на хрена в лес за ними потащился, Рэмбо хуев? — не выдержал я. — Тебе жить надоело?
— Не кипешуй, Серый! — ответил Димон. — Я все четко просчитал.
— Придурок ты, Димон, — сказал я в сердцах. — О матери с отцом подумай! Просчитал он! На хитрую жопу — хуй винтом! Забыл? Был бы там кто-нибудь повоевавший типа Копченого — влетел бы ты в растяжку, и никакой лепила не собрал бы твои кишки.
— На хуй винтом есть жопа лабиринтом! — хохотнул Димон и неожиданно спросил. — Выпить есть чего, пацаны? Что-то плющит меня не по-детски.
— Есть! — сказал Карась и налил ему полстакана.
Китаец принюхался и поинтересовался. — Это не та бодяга, что мы разливаем с Роялем?
— Пей уже, эстет хренов, — буркнул я. — Это американский виски. Трехлетний!
Димон выпил в два глотка и поставил стакан на стол. Его слегка потряхивало. Видно, та порция адреналина, что он поймал, схлынула, оставив после себя слабость в коленях и трясущиеся пальцы. Каким бы отморозком ни оказался Димон, он все же не был железным.
— Сколько еще гасить друг друга будем, Серый? — спросил Штырь, который крутил в пальцах пистолет. Убыль оружия была ощутима. Мы сбрасывали стволы после каждого дела, чтобы не спалиться, если примут менты.
— Пока кто-то не включит заднюю, — пожал плечами я. — Наш человек в органах дал наводку, где они собираются по вечерам. Семь лучших торпед Циркуля. Бухают по пятницам в одном и том же месте. Если их выключить, у Циркуля воевать будет некому. Остальные — бакланы дешевые, только и могут, что с барыг на рынке дань трясти.
— А зачем он нам их сдал? — подозрительно спросил Штырь. — С чего это он добрый такой?
— Да чтобы мы поскорее перебили друг друга, — невесело усмехнулся я. — Он ведь, по своим ментовским понятиям, доброе дело делает. Землю от такой нечисти, как мы, очищает. Вот и мы тоже доброе дело сделаем, очистим малость Землю. Ты, Гриш, послезавтра туда пойдешь. Возьми двоих, кто еще сильно не засветился…
— Я-то пойду, — согласился Пахом. — Ты нам вот что скажи. Ради чего пацаны чуть в землю сегодня не легли?
— А может, и еще лягут, — буркнул Карась, разливая вискарь по новой. — Лепила ничего конкретного не обещал.
— Сами не вкуриваете, ради чего? — я открыл портфель, который мне сегодня с утра завез Копченый, и начал выкладывать на стол пачки долларов. Гриша не только собрал оброк с точек, но еще и успел обменять рубли на баксы.
— Вот ради чего! — сказал я, показывая на деньги. — Вот ради этого! Считайте сами. У нас сколько фур? Пять. Два рейса в месяц. В закупе Рояль обходится десятку за фуру. В ларьке бутылка уже дает два конца. Каждый грузовой автомобиль везет нам двадцатку минус расходы. Сечете? Тут пятьдесят тысяч бакинских. Еще столько же будет в конце июня после второй ходки фур. Еще вопросы остались?
Все молчали. Парни вылупились на гору бабла так, будто мы раньше не дербанили истоковские баксы. Ей-богу, как в первый раз. Нет привычки у советского человека к таким деньгам, особенно у того, кто жил от получки до получки. Я продолжил.
— А если возьмем под себя Долгопу и окрестности, то, считай, объемы утроятся. Отсюда двадцать рвем на всех, пацаны. По-братски! Остальное я положу в общак и отдам Троллейбусу. Ему новые точки открывать надо, и лавэ нужны на закупку. Так что сильно не жируйте. И помните, что своих бойцов из этих денег вам греть.
Пачки баксов пошли по рукам.
— Уже этого, — я похлопал рукой по горе с деньгами. — Хватит, чтобы содержать не четыре, а с десяток бригад до конца года. Мы, парни, так усилимся, что…
— … за нас серьезно примутся менты — тяжело вздохнул Карась — Не забывай, что кроме местных, есть еще отделы по борьбе с бандитизмом в главке. Если ОРБ пришлет сюда свой десант, никакой Баранов не поможет. Нас в тонкий блин раскатают.
— Именно поэтому нам надо как можно быстрее закончить с Циркулем, — согласился я с ним. — Если мы тут устроим длинную войну, нам кранты. Твой выход, Копченый.
Я кивнул на угол подсобки, где стояла РПГ «Муха». Добыта она была по спецзаказу от вахидовских и стоила совсем неприличных денег — можно было взять