Вторая жизнь Арсения Коренева - Геннадий Борисович Марченко
Моя квартира, как я понимаю, справа, то есть ближняя по ходу нумерации домов. Участки разделены палисадом, за забором виднеется плодовый сад, в углу участка — будка сортира. Сбоку от калитки почтовый ящик с намалёванным на нём белой краской номером моей квартире. Внутри что-то белело сквозь проделанные снизу круглые отверстия. Открыть ящик труда не составило, если у соседей имелся маленький навесной замочек, то мой «замочек» представлял собой продетую через «ушки» алюминиевую проволочку, закрученную в короткую косичку.
Нижняя планка откинулась, и мне в руку выпала «Комсомольская правда».
— Это прежняя жиличка выписывала.
Я обернулся на голос. На крыльце 2-й квартиры стояла молодая женщина. Волосы спрятаны под косынку, в руках половая тряпка.
— Она только выписала на вторые полгода, как уехала в Пензу, — продолжала она. — Газеты так и приходят, мы каждый день считай вынимаем. А это вот сегодняшняя, я ещё не успела вынуть. Ну так теперь это будет ваша забота, до Нового года «Комсомолку» читать будете. Вы, наверное, тот самый интерн из Саратова?
— Здравствуйте! — ответил я ей улыбкой на улыбку. — Он и есть. Но вообще-то я пензенский, а в Саратове учился. Вас как звать?
— Наталья.
— А меня Арсений. Будем знакомы!
В этот момент из-за угла дома появилась кошка… Или кот, с ходу, понимаете ли, определить как-то трудно. В общем, серое существо с рыжими подпалинами. Бросило в мою сторону презрительный взгляд и, запрыгнув на перила крыльца, где нагло разлеглось. Наталья погладила его по спинке, и оно, прищурив глаза, довольно заурчало.
— Это наш Маркиз. Приблудился в прошлом году, сам пришёл, мы его и не стали прогонять… А мужа моего Петром звать. Он в больнице хирургом работает. А вы по какой специальности?
— В терапевтическое направили.
— А-а, ясно… А я на часовой устроилась. Сначала ученицей в сборочный цех, а с прошлой осени часовщик-сборщик 4-го разряда. А сейчас в отпуске, вот, уборкой занимаюсь. Закончу уборку — и в детсад за дочкой. Ленке моей три годика. Тут неплохой детский сад, и главное, недалеко. У вас-то своих ещё нет, небось?
— Рано пока, — немного смущённо улыбнутся я. — Надо сначала своё место в жизни найти, на ноги твёрдо встать, а потом уж семью заводить.
Собственно говоря, в прошлой жизни я действовал почти что по озвученному сейчас плану. Вот только с выбором спутницы жизни как-то не задалось.
— Оно и верно, — вздохнула Наталья. — А мы свадьбу сыграли, когда Петя ещё на последнем курсе учился, он тоже в Саратовский заканчивал, пять лет назад выпустился. А я тогда в пединституте училась. Родители мои не одобряли такой ранний брак, но меня было не переубедить. Пошли, подали заявление, через месяц расписались. На свадьбе друзья были и Петины родители. А от меня даже сестра не пришла, младшая, у нас три года разницы. Ну Танька-то просто побоялась, так бы пришла, конечно. Она мне так и сказала… Знаете что, приходите к нам сегодня вечером в гости, а? Часиков в семь вечера. Телевизор посмотрим, чайку попьём с вареньем… Сама варила, смородиновое.
— В гости? В общем-то, делать всё равно нечего, если ваш муж не будет против, то, пожалуй, и зайду.
— Не будет, — улыбнулась Наталья.
Наконец я добрался до двери своей новой квартиры. Выкрашенная голубой краской, местами облупившейся, над косяком засохший букетик какой-то травы, вроде как полыни. Читал или слышал от кого-то, что полынь отгоняет нечистую силу. Но что-то слабо верится, что предыдущая жиличка верила во всю эту мистику, скорее всего, от тех, кто ещё до неё тут жил, осталось.
Дверь была заперта на висячий замок, солидный такой, как говорится, амбарный. Ключ не без труда провернулся, когда я вставил его в замок, и вот я переступаю порог жилища, в котором мне предстоит жить как минимум до следующего лета. Ну а какие были варианты? Гостить в Пензе у матери я смогу только в выходные, тут та же история, что и с Саратовом. В общем, придётся приспосабливаться. Впрочем, в той жизни я бобылём прожил немало, так что нас этим не испугаешь. Хотя в частном доме прежде жить на правах хозяина, путь и временного, мне не доводилось. Но не думаю, что отсутствие тёплого туалета и ванной меня сильно расстроит.
Сени… Кажется, так называется прихожая в деревенских домах. Сразу за порогом половичок. На улице было сухо, так что ноги я вытирать не стал. Просто извлёк из чемодана тапочки, и сразу переобулся. А полуботинки оставил возле порога. Скрипучие доски под ногами, правда, нет таких щелей, куда бы палец можно было просунуть, и то ладно. Лавка, застеленная плетёным ковриком, алюминиевое корыто на стене, рядом на гвоздике — стиральная доска… Понятно, что стиральную машинку я тут вряд ли найду. Придётся ручками стирать, хоть и отвык малость. В общаге после переноса сознания постирать не успел, дома в Пензе стоит «Вятка» — там тоже не было необходимости в ручной стирке. Так что придётся осваивать эту науку заново.
На стене обнаружил сразу два выключателя. Чёрный, пластмассовый «носик» одного из них щелчком перевёл в верхнее положение — лампочка под потоком на витом шнуре провода засветилась жёлтым светом. 60-ваттная, слабенько светит. А второй выключатель зачем? Щёлкнул — больше нигде ничего не загорелось. Тут мой взгляд упал на квадратный люк в полу. Я потянул за кольцо, крышка, будто нехотя, приподнялась, и за ней обнаружился спуск в погреб, из недр которого дохнуло прохладой. Но не сыростью, что уже хорошо, ещё нам плесени всякой не хватало. Внутренности погреба освещались такой слабенькой лампочкой. Значит, именно её и включает второй выключатель. Интересно, кстати, почему выключатель, а не включатель?
Пол посыпан песком, и это правильно, так как земляной пол притягивал бы сырость. В погребе вдоль стен трёхъярусные стеллажи, на которых выстроились в ряд пустые разнокалиберные банки. На каждой слой пыли чуть ли не в палец толщиной, вряд ли прежняя жиличка сюда часто
