Луна цвета стали - Макс Алексеевич Глебов
— Товарищ армейский комиссар первого ранга, — обратился я к Мехлису, когда мы остались одни, — Мне требуется ваша помощь в деле, которое вы знаете на порядок лучше меня. Я помню о наших разногласьях по ряду вопросов, но уверен, что они не должны помешать нам делать общее дело.
Во взгляде комиссара я видел настороженность. Судя по всему, после начала немецкого наступления и сокрушительного удара люфтваффе по только что покинутым местам дислокации штабов и узлов связи Крымского фронта, он ожидал от меня чего угодно, только не просьбы о помощи.
— Я вас слушаю, генерал-майор, — ответил Мехлис, стараясь не проявлять никаких эмоций.
— Сегодня ночью, сразу после нанесения бомбового удара по прорвавшим нашу оборону немецким танкам, я планирую осуществить налет на позицию сверхтяжелого орудия противника в районе Бахчисарая. Уверен, что немцы будут использовать обстрел Севастополя из этой пушки в пропагандистских целях для поднятия духа своих войск и устрашения наших бойцов и мирных жителей. Поэтому в случае успеха я считаю важным обеспечить должное освещение этого события в прессе и использовать его для морального воздействия на солдат противника.
— Сначала пушку нужно уничтожить, — Мехлис не смог подавить в своем голосе язвительные нотки.
— В операции я планирую задействовать от десяти до пятнадцати бомбардировщиков Пе-2 полковника Кудрявцева, оснащенных бомбами АБОВ-1000. Думаю, вы помните, как эти боеприпасы зарекомендовали себя во время ночного удара по складам боеприпасов и горючего первой танковой армии генерала Клейста.
— Я помню, генерал-майор. Продолжайте.
— Допустим, нам удастся уничтожить цель. Это будет значимым военным успехом, но с пропагандистской точки зрения ничего, кроме слов мы использовать не сможем. Для качественной агитационной кампании нужны фотографии, причем желательно, чтобы они были сделаны прямо в ходе операции.
— Фотографии? — приподнял бровь Мехлис. — Ночью?
— Я интересовался этим вопросом еще в Москве, ведь мои летчики действуют в основном именно ночью. Да, для получения снимков в целях пропаганды и агитации ночная аэрофотосъемка еще никогда не применялась, но в ВВС Красной армии есть всё необходимое для этого оборудование и люди, умеющие им пользоваться. Просто все это нужно собрать вместе, причем в крайне сжатые сроки. Я прекрасно понимаю, что лучше вас с этой задачей никто не справится, поэтому и обратился к вам за помощью.
— И что вам требуется? — впервые с начала разговора в глазах армейского комиссара я увидел искру живого интереса.
— Три самолета воздушной разведки, оснащенных автоматическими фотоаппаратами ночной съемки НАФА-3с и фотоосветительными бомбами ФОТАБ-35. Ну и, конечно, нужны опытные экипажи, способные работать при наведении по радио. Фотобомб, кстати, потребуется штук десять, не меньше, ну и еще кое-что по мелочи.
Мехлис коротко взглянул на меня, едва заметно усмехнулся и достал из планшета карандаш и лист бумаги.
— Составьте список, генерал-майор, и постарайтесь как можно подробнее перечислить всё, что вам необходимо.
* * *
Атаковать позицию «Доры» я решил со стороны моря. Лететь почти сто сорок километров до Бахчисарая над занятой немцами территорией мне совершенно не хотелось, и Летра меня в этом вопросе поддержала, одобрив идею облететь над морем почти весь Крым и зайти на цель с запада, немного севернее Севастопольского оборонительного района. Ей, вообще, что-то в действиях немцев сильно не нравилось, если так можно выразиться об искусственном интеллекте. Прямой угрозы она не видела, но то и дело подсвечивала тусклым оранжевым цветом небольшие артиллерийские колонны, двигавшиеся в сторону Севастополя из немецкого тыла. Впрочем, делала она это как-то неуверенно, и быстро меняла цвет отметок обратно на серый. Точно так же периодически подсвечивались аэродромы в северной части Крыма и какие-то объекты ПВО, вроде радиолокаторов и звукоулавливателей.
— Летра, что происходит? — наконец, не выдержал я. — Если тебя что-то беспокоит, объясни, а не устраивай из карты новогоднюю елку.
— Недостаточно данных, — искусственный интеллект талантливо изобразил в голосе досаду. — Противник совершает действия, лишенные видимого тактического смысла.
— Ну, с нами, людьми, такое иногда случается, — усмехнулся я в ответ.
— Естественно, — очень натурально хмыкнула Летра, — но обычно не в таких масштабах. Зачем, к примеру, гонять ночью артиллерийские колонны по раскисшим дорогам, если в этом нет никакой срочности? Перебрасывать гаубицы гораздо удобнее днем, когда в воздухе господствует немецкая авиация, а дороги хоть немного подсыхают, да и водители хоть как-то видят, куда едут. И ладно бы это была единичная колонна. Их тут вокруг Севастополя штук двадцать ползает.
— А аэродромы?
— Да там тоже не все понятно. Обычно немцы патрулируют небо вдоль линии фронта одним-двумя ночными истребителями, а сегодня в воздухе никого, зато на аэродромах весь десяток двухмоторных «мессершмиттов» находится в полной готовности к взлету. Они, как будто, ждут чего-то, что сегодня ночью обязательно должно произойти. И эти артиллеристы… Они тоже непонятно куда движутся и есть вероятность, что к фронту им совсем не надо.
— Тоже ждут какого-то сигнала?
— Вполне возможно. У меня нет оснований утверждать это с уверенностью, но я не понимаю, кого еще, кроме нас, он могут здесь ждать.
— Ну хорошо, по поводу ночных истребителей можно согласиться. Они действительно могут готовиться к нашей попытке заткнуть «Дору». Но гаубицы-то зачем? Это же не зенитки…
— Вот потому я и не поднимала тревогу, — если бы Летра могла пожать плечами, она бы, наверное, это сделала, — план противника не просчитывается. Достоверный прогноз его действий построить не получается.
— Пролетаем Севастополь, — доложил Кудрявцев, — Через шесть минут будем поворачивать в сторону берега.
— Принято.
Я еще раз осмотрел наш строй. Четырнадцать Пе-2 с бомбами АБОВ-1000, наш с Кудрявцевым командирский Пе-3 и три «пешки» в разведывательной модификации, оснащенные ночными фотоаппаратами и фотоосветительными бомбами.
— «Седьмой», здесь «Крейсер», вы отклонились к северу. Четыре градуса влево, набор высоты сто метров.
— «Крейсер», здесь «Седьмой». Выполняю.
Строй периодически начинал расползаться. Ночной полет над морем — не самое простое упражнение даже для опытных пилотов, так что мне иногда приходилось вмешиваться. Особенно часто вываливались из ордера разведчики — сказывалось отсутствие опыта действий в группе.
— Приготовься опять изображать меня, — я вновь переключился на диалог с Летрой, — Я один всех скоординировать не успею.
— Я готова. Тактическая схема нами согласована, так что можешь спокойно наблюдать за спектаклем.
Летра сохраняла олимпийское спокойствие, что было вполне естественно, а вот мне по-прежнему не давала покоя возня, устроенная немцами на земле вокруг Бахчисарая. Я никак не мог отделаться от неприятного ощущения, что нас ждут и готовят какую-то пакость. Гаубицы эти еще…
— Летра, сколько немецких орудий, независимо от их типа, смогут достать до нас в момент выхода на цель? — наконец, поймал я за хвост все
