Цена империи. Фактор нестабильности - Влад Тарханов
Наконец-то в дверь сперва постучали, а потом на пороге появился мой отпрыск и показательно почтительно осведомился:
— Разрешите, папа?
И лишь только тогда, когда дверь захлопнулась, он сменил тон на деловой и предпочитая не тратить время на политесы, плюхнулся на стул напротив меня и достав блокнот вперил в меня вопрошающий взгляд. Пришлось затратить пару минут, дабы поделиться проблемой с памятью. Этот старый пенёк, в юношеском обличье внимательно меня выслушал и скорчив сочувственную мину, успокоил:
— Не переживайте, папа. Это возрастное и это не лечится.
Но припомнив некие прецеденты, коими иногда заканчивались для него подобные эскапады, например, приподниманием за шиворот и встряхиванием, академик примиряюще поднял обе руки и объяснил причину своей грубоватой шутки.
— Дело в том, ученик, что нужный человек способный решить проблему получения водорода из воды уже работает на тебя, правда по линии подводного плаванья и конструирует новые аккумуляторы. Это Дмитрий Александрович Лачинов. Вот и озадачь его через Менделеева, кстати, в будущем он весьма комплементарно отзывался об его работах. А побочный продукт при получении водорода из воды, если ты не забыл школьный курс химии, кислород. Тоже пригодиться, особенно для подводных пловцов, да и в мирной жизни применение найдется.
Далее разговор перешел на конструкции дирижаблей и Сандро дал мне очень толковый совет. Ещё в прошлой жизни он на протяжении нескольких десятков лет выписывал множество научно-популярных журналов. И в одном из номеров «Моделиста-конструктора» было описание аварийного движителя для дирижабля, когда, попеременно сбрасывая балласт и изменяя объем оболочки и перекладывая рули высоты, можно было перемещаться в нужном направлении. Постепенно, в процессе обсуждения и перенапряжения мозгов, листы бумаги пополнились еще десятком фактов, несколькими формулами, фамилиями и иными ценными сведениями, которые весьма пригодились на будущем совещании.
Слава Богу, что окружающие вполне усвоили мой стиль работы. Поэтому докладчик в чине подполковника генштаба говорил только по делу. И начал он с 1849 года, когда австрийцы сбрасывали на Венецию бомбы с аэростатов, затем было описание последующих европейских войн. Были упомянуты и работы над дирижаблями Анри Жиффара, Дюпюи де Лома, Генлейна, братьев Тиссандье и других конструкторов. И опять в итоге вырисовывалась печальная картина: Германия, Англия и Франция лидировали в Европе, а наша держава отставала. И даже созданная в 1869 году Комиссия для обсуждения вопросов применения воздухоплавания к военным целям не исправила положение. По началу была освоена техника добывания водорода и светильного газа и построены первые воздушные шары, но позже ретрограды в армии поставили на этих работах крест. Генералам времен Очакова и покоренья Крыма больше по душе были наблюдательные вышки — подъемные лестницы, чем аэростаты. И к началу 1876 года Комиссия прекратила свою работу. А то, что без необходимой разведки в очередной атаке погибнет несколько тысяч нижних чинов, так это не беда. Бабы еще нарожают. В общем, картина оказалась неприглядная, но я был к этому готов, ибо в разговорах с Сандро мы пришли к аналогичному выводу. Когда доклад был завершен, настал мой черёд.
— И так, господа, позвольте дать оценку сложившемуся положению. Плохо, очень плохо. Но у нас есть шанс исправить положение. Если провести аналогию, то в воздухоплаванье сейчас сложилась примерно та же обстановка, как и на флоте перед закатом эпохи парусных кораблей и переходу к пароходам. Мы можем и обязаны сделать рывок. Тем более, что благодаря уважаемому Дмитрию Ивановичу, — я вежливо кивнул Менделееву сидевшему в окружении целой группы ученых и инженеров, — в Русском техническом образован VII (воздухоплавательный) отдел и разработан пакет конкретных предложений, подкрепленных серьёзными расчётами. А посему, создаётся воздухоплавательная школа и соответствующий научно-технический центр. Будем доводить до ума существующие конструкций аэростатов и работать над перспективными проектами дирижаблей. А вы, господин капитан первого ранга, — я обратился к Можайскому, — возглавите отдел летательных аппаратов тяжелее воздуха. Но для серьёзной научной работы нужно соответствующее оборудование. Господа, позвольте представить подполковника Пашкевича, создателя первой в России аэродинамической трубы, необходимой для исследования сопротивления движению снарядов.
Владимир Андреевич одетый в новый мундир, с новыми непривычными для него для него подполковничьими погонами вскочил с места и немного покраснел.
А я продолжил.
— Если вернуться к аналогии с флотом, то как невозможно строить новые корабли, без испытания их моделей в опытовом бассейне, так и нельзя заниматься летательными аппаратами без серьёзных расчётов и испытаний. И тут нужна аэродинамическая труба совершенного иного типа, созданием которой вы и займетесь. Вопросов много, а посему, в перспективе следует создать научное подразделение, кое займётся этими вопросами. Лично мне видится такое название: Центральный аэрогидродинамический институт.
После бурного и весьма обстоятельного обсуждения рабочих, технических и организационных вопросов, сие длинное по времени совещание благополучно скончалось. Я отправился домой — ужинать в кругу семьи, но всю дорогу и почти весь вечер крутилась в моей голове мелодия, которую я даже пару раз пробурчал себе под нос «всё выше, выше и выше, стремим мы полет наших птиц, и в каждом пропеллере дышит спокойствие наших границ».[6]
Часть девятая. На окраинах Ойкумены
Отдаленная наша суровая окраина вместе с тем богата, богата золотом, богата лесом, богата пушниной, богата громадными пространствами земли, годной для культуры. И при таких обстоятельствах, господа, при наличии государства, густо населенного, соседнего нам, эта окраина не останется пустынной. В нее прососется чужестранец, если раньше не придет туда русский, и это просачивание, господа, уже началось.
Столыпин
Глава девятая. На горизонте — Мерв
Пусть я не достигну ничего, пусть расчёт неверен, пусть лопну и провалюсь, все равно — я иду. Иду потому, что так хочу.
Федор Достоевский
Пустыня в двух переходах от Мерва. 21 ноября 1880 года.
Максуд Алиханов-Аварский
Великая и ужасная пустыня Кара-Кумы была почти что пройдена. Купеческий караван, идущий из земли гяуров в благословенный Мерв, а оттуда в Самарканд, достаточно большой, чтобы привлечь внимание пустынных шакалов, но он имел и охрану. Так что мелкие хищники на него напасть не рискнули бы, а вот крупные отряды… Но
