Колхозное строительство 8 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Событие четырнадцатое

— Вчера лётчик сделал мне комплимент: сказал, что у меня фигура — просто высший пилотаж.

— Дура ты! Это значит «бочка».

Вышел Пётр на минутку из кабинета — нужно было переговорить с Жуковым. Георгий Константинович после бомбы руки опустил. Порычали друг на друга — Маршал Победы даже порывался заявление написать. Пришлось чуть обороты сбавить. Сошлись на статус-кво: те бомбоубежища, что уже вовлечены в хозяйственную деятельность, продолжают хозяйничать. Клубы и секции у детей тоже отбирать не будем. Осталась ещё пара настоящих убежищ для воинских частей, для министров и прочих партработников, да с полсотни подвалов.

— Георгий Константинович, это чудовищное стечение обстоятельств — шла передислокация частей. Сейчас усилим ПВО, усилим пограничников. Да и после войны с США Линь Бяо, или кому другому, будет точно не до Казахстана.

— Тебя послушать, Петро, так уже всех победили! Я в Китае воевал — они слабые и необученные, но упорства и желания наверстать там хоть вагонами вывози. Ладно, давай, как предлагаешь, пару месяцев переждём — есть в ДОСААФе и без этих подвалов проблемы. Техники не хватает, чтоб ребят на шофёров учить. Мотоциклов тоже толком нет, про трактора даже и говорить не буду. В аэроклубах такое старьё, что страшно парашютистов в этот антиквариат загонять. Ты, мать твою, деньги обещал? Обещал? Чего нос морщишь — вынь да положь. Миллионер ведь! Хоть на свои покупай, — разошёлся пенсионер.

— Уже, наверное, миллиардер.

— Е…т твою! Как тебя советская земля носит? За что воевал? — за валидол схватился.

— Хорошо, Георгий Константинович. Давайте по частям этого слона есть. Самолёты делаем. Вы ведь были в Смоленске — «Сессны» как горячие пирожки вылетают. Уже пять сотен сделали. И во Франции по моему заказу полста штук. Вот эти пятьдесят давайте стране не отдадим, а всё в наши аэроклубы поставим. Чёрт с ним, с сельским хозяйством и лесниками. Зачем урожай увеличивать? Зачем лесные пожары гасить?

Выплюнул валидол Жуков. Надел фуражку. Снял фуражку, достал новую таблетку.

— На совесть давишь? Что, во всём мире больше не делают самолётов, только мы да Франция?

— А вообще, вы правы, Георгий Константинович. Мы тут с Биком недавно увеличили наш процент в головном предприятии «Сессны».

— Ты брось хвастаться. Дело говори.

— Дам я команду пиндосам увеличить выпуск на полста самолётов, и закуплю через Бика. Будет вам пятьдесят штучек для аэроклубов. Их хоть есть столько?

— Нет, так организуем. Иди, звони своим пиндосам.

Пошёл. Заходит в приёмную — видит картину маслом: два здоровенных попа истязают одну маленькую Филипповну. А! Нет! Наоборот. Одна немаленькая Филипповна крутит руки сразу двум маленьким попикам. И рожи у попов… Хотя у священнослужителей лики вроде? Так вот лики у попиков узкоглазые, а они её матерят на чистом церковнославянском.

— А ну отставить! Чего это за казнь боярыни Морозовой?

— Пётр Миронович, я им говорю, что вас нет, а они не верят — рвутся. Говорят… нет, голосят, что русские души спасать надо.

Один из попиков приосанился, одёрнул рясу и выдал:

— Сын мой, я послан в сию юдоль греха Нестором Харбинским, митрополитом Восточно-Азиатского Экзархата Московской Патриархии, — насупленно ждёт.

— Исповедоваться не буду. Несторов много, но ваш ведь не тот?

— Шутишь, секретарь, — возопил второй, более китаеглазый.

— Ладно, хватит комедию ломать. Пойдёмте в кабинет, мне стоять очень неудобно. Тамара Филипповна! Хоть правда и сила на вашей стороне, но чайку нам с батюшками… с «митрополитами» сделайте. Понятно, с «Гулливерами».

Сели, побуравили друг друга очами, поморщились ланитами и челом, поморгали веждами, покрутили выей, сунули перста в уста, почесали дланью шуйцу — и успокоились «митрополиты».

— Слушаю вас… а как надо обращаться?

— Ваше преосвященство, — склонил выю, в небольшом поклоне.

— Как Ришельё?

— Товарищ Первый Секретарь, нужно спасать православных, — вскочил более похожий на русского, но всё одно полукровка — то ли казах, то ли китаец был предок, или предка.

— Я вас слушаю.

— Вы знаете, что такое Кульджа?

— Наверное, город.

— Это не просто город, это город с самым несчастным русским населением.

— У нас в Казахстане?

— Ты, секретарь, чего заканчивал?

— Я… э…м…

— Это Китай! — махнул, не дождавшись внятного ответа, рукой «митрополит».

Нда, понаберут по объявлению.

Глава 13

Событие пятнадцатое

— О чем ты думаешь?

— Вот бы мне все китайцы по рублю скинулись!..

Китайские учёные утверждают: «К 2050 году нас будет 20 миллиардов». Фигня какая-то… Зачем нам 20 миллиардов китайских учёных?

Пришлось лететь в столицу. Неудачно как бульдозер на ногу упал! Нет, упал-то удачно, ногу в лепёшку не превратив. Время вот неудачное — сплошные поездки. То в Корею труба зовёт, то в Тайвань. Теперь вот эта самая труба позвала в Москву. Летели с Петром несколько человек. Те самые русские китайцы, они же «митрополиты» — на самом же деле один «товарищ» был епископом — это духовное лицо, которое контролирует и опекает все монастыри и храмы на территории его епархии. Второй был архимандрит — этого персонажа можно легко отличить от других монахов тем, что на нем имеются красные скрижали. Если к тому же архимандрит является настоятелем какого-либо храма или монастыря, то у него есть право ношения жезла — посоха. Обращаться к нему положено — «Ваше высокопреподобие». У этого посох был. Звали архимандрита Иван Кочуновский, и был он племянником какого-то известного в русском православии Павла Кочуновского, сбежавшего в Австралию. Его высокопреподобию была доверена реликвия китайско-русских православных — икона Табынской Божией Матери. Был он настоятелем храма в этой самой Кульдже, которую «проклятые» китайцы переименовали в Инин.

Прибыли священнослужители в Казахстан и СССР почти подпольно — дотопали до границы, там переползли её с проводником и сдались нашим пограничникам. И потребовали везти их в Москву к патриарху. Пограничники — это всё же КГБ, и совсем было там решили взять попов в оборот, но каким-то образом об героическом переползании границы этими иерархами в РПЦ узнали, и неожиданно был отдан приказ не в Москву перебежчиков доставить, а в Алма-Ату, куда и собирался вылететь Алексий. Неугомонные русские китайцы, однако, опередили патриарха — умудрились в очередной раз всех удивить, пошли в логово коммунистов. Ещё предстоит поразбираться, как можно попасть в приёмную Первого Секретаря ЦК, миновав кучу охраны. Явно кто-то из «девяточников» поспособствовал. Если, конечно, это не игра Цинева — к чему, переворошив в пустой голове все имеющиеся вероятности, склонился Тишков. Просто ни за какие коврижки без КГБ в приёмную не попасть. А «цего» Циневу надо? Втравить Тишкова в очередную авантюру с далеко идущими последствиями? И вот даже понимая всё это — втравился-таки. Решил попов высокопоставленных послушать — и проникся. Что вот за характер? Поехал шашкой махать. Сирых и убогих защищать. Почему? Потому, что очень уж красочную историю поведали «митрополиты». Не красивую — красочную.

Историю они рассказали страшную. Да разве бывает что-то, что связано с революцией, весёлым и благостным? Нет. Всегда кровь. Лилась и в этот раз. Культурная революция шествовала по Китаю — и добралась, пусть и с задержкой, до СУАР — Синьцзян-Уйгурского автономного района. Тут кусочек истории вставить требуется. Просветил более разговорчивый и общительный архимандрит Кочуновский. Русские в СУАР — это потомки нескольких волн русской эмиграции. Первая волна переселенцев, в основном военных, прибыла туда в 1871 году, когда верхнее течение Или вошло в состав Российской империи вместе с главной крепостью — городом Кульджа, населённым по большей части уйгурами. Десять лет прямой русской власти создали отличный задел для переселения сюда в будущем нескольких групп русских эмигрантов. В 1879 году, однако, весь Илийский край по Ливадийскому договору был передан Китаю.