Колхозное строительство 8 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Но отошли недалеко, с километр — и упёрлись в заросли малинника. Весь в небольших красных ягодах остров зелени. Опять остановились и стали набивать рот. Недолго. Противоположная оконечность малинового острова вдруг заколыхалась — и, рассекая заросли малинника, что-то огромное решило проверить, кто там его малину обирает. Медведь появился неожиданно. Здоровый, весь в клочковатой темно-коричневой шерсти, мокрой от сырой травы вокруг.

— Стоять, не дёргаться! — крикнул казах и стал расстёгивать кобуру.

Васька Грач и хотел, может, убежать, но ноги с ним не согласились — приросли к земле. Медведь вышел на край малинника и поводил головой, осматривая конкурентов. Бах, бах! Выстрелы прозвучали настолько неожиданно, что все присели с открытыми ртами. То же самое проделал и хозяин малинника. Он присел, потом выдал прерывистый звук и струю понятно чего понятно откуда, развернулся на одной ноге, обдавая людей «запахом ужаса», и рванулся, не разбирая дороги, через заросли к лесу.

Потребовалась ещё пара минут, чтобы сборщики анаши пришли в себя. Первым очухался бывший боксёр. Кот подошёл к луже, и даже наклонился над ней.

— Тю, чоловичих костей не бачу. Ведмедик одну малину їсть. О, лейтенант, а як медведь по-казахски?

— Аю. Уходим быстрее, а то ещё надумает вернуться.

И опять далеко не ушли — наткнулись на яблони. Дикие — не дикие, но яблочки вполне кусаемые и сладкие, хоть и с кислинкой. Набрали полные карманы.

Только часа через два вышли, наконец, к цели путешествия. Сказочное место, как и всё вокруг. Небольшой ручей вытекал из прозрачного озера, а задняя стена леса на этой большой поляне была в синих скалах, и вот между двумя такими «пиками» бежал другой ручеёк, заканчивающийся небольшим, метра два, водопадиком.

Под прикрытием скал стояла на опушке небольшая избушка, сделанная из веток и обмазанная глиной. Видно было, что за жильём следили. Под стеной валялась обсыпавшаяся глина, но весной, судя по всему, кто-то обмазку подновил. Крыша же вообще была крыта рубероидом.

— Всё, пришли. Сегодня здесь заночуем, а завтра уже на плантацию пойдём. Сейчас нужно ужин приготовить, — стал распоряжаться мент.

Интерлюдия седьмая

В самолёте блюёт пассажир. Все смеются. Стюардесса видит, что скоро потечёт через край пакета, и побежала за вторым. Когда вернулась, видит, что все блюют, а один смеётся.

— В чем дело?

— Они думали, что у меня через край польётся… а я взял да отхлебнул.

Город Ланьчжоу находится в горной котловине, на берегу великой китайской реки Хуанхэ. В переводе с китайского — «Жёлтая река», что связано с обилием наносов глины. Там она ещё не очень великая, но уже жёлтая. В городе расположен завод космического оборудования 5-го НПО China Aerospace Science and Technology Corporation. Наверное, на ханьском это звучит как-то по-другому, но летели к нему американцы, а потому и назывался он по-американски. Назывался — ключевое слово. А ещё в городе есть несколько химических заводов, и несколько совсем уж секретных — по производству ядерного топлива и материалов. Ну и до кучи, узкоглазые ханьцы построили там северо-западный филиал академии наук Китая и университет Ланьчжоу, где для всего этого готовят кадры.

Эти макаки, у которых почему-то не растёт хвост, обнаглели сверх всякой меры! Они взяли и обстреляли парней из их авиакрыла. Сбили самолёт. И просто чудо, что экипаж сумел катапультироваться.

За всё нужно платить! Это незыблемый принцип. А уж за сбитый американский самолёт эти обезьяны узкоглазые заплатят сполна. Командир эскадрильи 43-го авиакрыла, полковник Гарольд Макгвайер, сын легендарного лётчика Второй Мировой Томми Макгвайера, на счету которого было более тридцати сбитых японских самолётов, вёл своих парней к городу Ланьчжоу с предвкушением мести.

Гарольд записался в авиацию с целью отплатить узкоглазым за гибель отца — да вот японцы хоть и макаки, но сейчас союзники. Остались вьетнамцы, а теперь ещё и китайцы. Что ж, один чёрт — это будет месть жёлтомордым. Отец погиб хоть и в бою, но глупо.

7 января 1945 года Макгвайер вёл четвёрку «лайтнингов» к аэродрому противника на Лос-Негрос. Американцы заметили под собой одиночный японский истребитель «зеро» и спикировали на него. Японский лётчик выждал, пока американцы приблизятся к нему на дальность открытия огня из пушек и пулемётов, а потом сделал резкий левый разворот и оказался на хвосте у ведомого Макгвайера, лейтенанта Риттмейера. Последовала короткая очередь, после чего самолёт Риттмейера загорелся и стал падать, а японец продолжил атаку и стал догонять оставшуюся тройку «лайтнингов». В попытке занять выгодное положение для открытия огня Макгвайер сделал одну из самых грубых лётных ошибок — он начал резкий разворот на малой скорости. Его Р-38 сорвался в штопор и упал в джунгли, а пара оставшихся американских самолётов вышла из боя.

Командир эскадрильи полковник Гарольд Макгвайер летел не на допотопном Р-38 — он сидел за штурвалом Convair B-58 Hustler. Это был стратегический бомбардировщик, нёсший под фюзеляжем одну ядерную бомбу.

Чтобы достичь желаемых высоких скоростей, Convair имел треугольное крыло, используемое современными истребителями, такими как Convair F-102. Бомбового отсека у него не было: своё единственное оружие он нёс вместе с топливом в комбинированном подвесе под фюзеляжем.

Пусть их самолёт и не самый новый — B-58 поступил на вооружение в марте 1960 года. Считалось, что летать на нем сложно, так как экипаж из трёх человек был перегружен задачами. Разработанный для замены дозвукового стратегического бомбардировщика Boeing B-47 Stratojet, B-58 стал известен громким ударом, слышимым на земле публикой, когда он пролетал над головой в сверхзвуковом полете.

Эта машина была создана для полётов на больших высотах и сверхзвуковых скоростях, чтобы избежать советских перехватчиков — но с появлением у Советов высотных ракет класса «земля-воздух» практически ушёл в отставку. У Китая, к счастью, таких ракет нет. Вовремя они поссорились с Союзом.

В звене, ведомом полковником, было три самолёта. Лететь предстояло почти полторы тысячи миль. Когда пролетали над Циндао, желтомордые пытались достать их своими истребителями. Только куда — и скорость, и высотность не та. Покрутились далеко внизу, да отстали.

Потом ещё раз, где-то на полпути, тоже макаки крутились внизу, но чего там у макак — мордой не вышли. Они летели со скоростью 1500 км/ч на высоте 15 105 метров. Ни один китайский истребитель на такое не способен. А вот и цель. Ясное небо и отличная видимость.

— Приготовились, парни. Даю обратный отсчёт. Три, два, один. Пошёл.

Команд-сержант-майор Роберт Джексон нажал на кнопку.

Контейнер, подвешенный снизу к фюзеляжу, поспешил к цели. Эта сигара поистине королевского размера, семнадцать на полтора метра, была разделена на три герметичных отсека. В первом и последнем находилось топливо, а в середине располагалась ядерная боеголовка типа W39 — трехсполовинойметровый толстенький цилиндр мощностью в три мегатонны.

После полковника сбросили свои подарки и два остальных самолёта звена.

Всё — теперь можно и домой. Вот только нельзя! Максимальная дальность полёта их птички — 4000 километров. Сейчас счётчики показывали 2500, и, значит, назад они ни при каких раскладах не долетят. Умирать не хотелось. Дозаправиться в воздухе нельзя. Всё? К счастью, нет. Командование ВВС США договорилось, что после сброса спецбоеприпаса им можно будет свернуть на север и приземлиться в Монголии, на советской авиабазе рядом с городом Деланзадгад. Страшно лететь к Советам. Но если дипломаты обещают… Да и нет другого выхода.

Полковник Гарольд Макгвайер, сын легендарного лётчика Второй Мировой Томми Макгвайера, посмотрел, как далеко позади вспух красно-чёрный гриб атомного взрыва, а потом ещё два, один за одним.

Город Ланьчжоу — столица провинции Ганьсу, а несколько веков назад — главная остановка на знаменитом Шёлковом пути под названием Золотой город, перестал существовать. Более миллиона жителей в виде дыма и огня вознеслись из Поднебесной империи под небеса.