Король Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Опять перевес. Вдвое. Причем три сотни итальянцев были одеты в латы, как и добрая половина королевской дружины.

Только с артиллерией Казимир напортачил и не притащил на поле боя ни одного орудия. Поэтому Иоанн со своими шестью легкими «громыхалками» имел полное и подавляющее преимущество.

Плюс, если смотреть в суть вопроса, то у нашего героя было еще и преимущество по стрелкам. Арбалетчиков, конечно, у швейцарцев имелось побольше. Но вот с аркебузирами имелась беда. Их считай, что и не было. Да и в целом преимущество по количеству стрелков держал Иоанн. Тем более толково организованных.

Если же смотреть на ситуацию в сухом остатке, то у Казимира были все шансы не просто победить, а разнести Иоанна в пух и прах. Поэтому наш герой и не спешил с атакой, стремясь реализовать то единственное преимущество, что у него имелось… а его можно было применить только в обороне.

Вышли значит. Построились.

Но начинать бой просто так было как-то неуместно. У Иоанна за спиной стояла целая куча иностранных наблюдателей. Да и у Казимира не меньше. Хуже того, сюда даже приплелся тот самый кардинал, что был послан Папой для переговоров к королю Польши. Вот вся эта пышная компания и выехала перед войсками на поговорить.

— Брат мой, — обратился Иоанн к Казимиру на латыни, которой уже в изрядной степени овладел. Как-никак основной язык международного общения и науки не только тех лет, но и ближайших веков. — Почто ты вторгся в мои владения? Мы разве ведем войну?

— Это мои земли! — Воскликнул Великий князь Тверской Михаил Борисович.

— Жители Твери единогласно присягнули на верность мне. И низложили тебя, объявив обманщиком. Почто ты их втягивал в войну? Почто голову дурил?

— Они не могли этого сделать!

— Уважаемые господа, представляющие короля Неаполя, герцога Милана и короля Дании, а также эти шевалье из Ольденбурга и Люксембурга могут засвидетельствовать мои слова. Горожане принесли мне присягу на площади перед Спасо-Преображенским собором. А все имущество, что некогда принадлежало твоей семье и епископу было разделено между его жителями.

— Это так, — торжественно произнесли по очереди все посланники со стороны Иоанна.

— Получается, что меня ты тоже обманул? — Недовольно поморщившись, заметил Казимир, обращаясь к Михаилу Борисовичу. — Не ты ли мне говорил, что жители Твери скорее умрут, чем присягнут Иоанну?

— Он взял их силой! И заставил!

— Они сами открыли ворота, — возразил наш герой и иностранные наблюдатели это подтвердили кивками.

— Но этого не может быть! — В ужасе воскликнул Михаил Борисович.

— И все же, это факт. А факт — самая упрямая вещь в мире. Итак, брат мой, — вновь обратился Иоанн к Казимиру, — почто ты вторгся в мои владения? Мы разве воюем?

— Между нами есть неразрешенное дело, — нехотя произнес король Польши. — Ты, брат мой, претендуешь на титул короля Руси.

— Я не претендую на него, — покачал головой Иоанн. — Я являюсь его законным наследником. И законники Святого Престола это твердо установили. Законники же королевства Польского попросту бездельники и не блюдут со всем радением правильность твоего титула, допустив постыдную ошибку.

— Этот титул мой!

— По какому праву? Ты завоевал Русь? Ты имеешь отношение к дому Пястов или Рюриковичей?

— Я наследовал Пястов!

— Не ты, а твой отец. И унаследовал он не все величие Пястов, а только корону Польши и Литвы, что закреплено решениями Сеймов сих держав. Разве было собрание уважаемых людей Руси, что провозгласили тебя истинным наследником Казимира Пяста?

— Но этот титул принадлежит мне! — Воскликнул раздосадованный король Польши.

— Сожалею, — мягко улыбнувшись, ответил Иоанн. — Ничем не могу помочь.

— Может быть ты возьмешь отступные? — Поинтересовался кардинал, занявший неловкую паузу.

— Отступные за что?

— Сто тысяч флоринов[5], — спешно произнес.

— Сто тысяч флоринов за что и от кого?

— Я готов заплатить тебе сто тысяч флоринов, — тихо и неохотно произнес Казимир, — если ты откажешься от своих претензий на титул король Руси. В мою пользу.

— Интересное предложение, — лукаво прищурившись, произнес Иоанн. — Но сто тысяч флоринов — мало. Увеличь сумму до пятисот тысяч[6] и добавь к ним Смоленск с Полоцком. И я подумаю над твоим предложением.

— Щенок! — Не выдержал Казимир. — Чего ты хочешь добиться?!

— Я хочу своего, старик, — ровно и спокойно ответил Иоанн.

— Своего он хочет! Сто тысяч флоринов — это огромные деньги!

— Огромные, — кивнул Иоанн. — Но они ничто по сравнению с праотеческим титулом, который ты хочешь присвоить.

— Ты разве не видишь сколько войск я привел? Они сметут тебя! Раздавят как букашку! Я только из уважения к Святому престолу делаю тебе столь щедрое предложение. А ты чего творишь? Ты еще ничего не смыслишь в этом мире! В том, как в нем все устроено! По каким правилам он живет!

— Ты так думаешь? — Смешливо переспросил Иоанн.

— Да! — Продолжал распаляться Казимир, лицо которого раскраснелось от раздражения. Он как-то не привык, чтобы с ним так разговаривали. Иоанн же сохранял спокойствие и даже какую-то толику показного веселья. Впрочем, оно никого не вводило в заблуждение из-за глаз. Ибо глаза короля Руси смотрели на своего противника как на жертву. С таким видом мясник изучает корову или волк ягненка.

— В этом мире, — внезапно для всех прорычал Иоанн, посуровев лицом, — есть только одно правило. Если лев голоден — он ест.

После чего наш герой развернул своего коня и спокойно поехал к своим войскам. И его люди тут же последовали за ним, оставив Казимира, задыхаться от злобы. Лишь бросив через плечо прощальное:

— Старый воришка, — на русском языке, отчего король Польши аж захрипел, заходясь в раздражении. Да так, что его свита даже подумала, будто того хватит удар.

Простая провокация.

Но Иоанн добился своего. И Казимир принял решение атаковать, двинув вперед свою пехоту — швейцарскую баталию.

Наш герой поставил все свои шесть орудий перед пехотным строем, а разрывах между ними аркебузиров. Караколем. То есть, так, чтобы первый ряд стрелял, отходил назад на перезарядку. А второй продвигался вперед и тоже стрелял. После чего опять отходил назад на перезарядку.

Аркебузиры его этому приему были обучены в отличие от арбалетчиков. Но тех было немного, поэтому их Иоанн отвел на фланги, где во время переговоров уже успели поставить обозные повозки. Что позволило обеспечить определенное полевое укрепление за счет импровизированного вагенбурга. Что в какой-то мере компенсировало преимущество Казимира в коннице.

Да, всадники неприятеля могли обойти короля Руси с тыла. Но там нестроевые спешно ставили сборные рогатки, известные позже как испанские козлы. Ничего хитрого. Грубо говоря бревно, к которому крест-накрест крепились короткие, но крепкие копья, затрудняющие конный натиск. Собирались-разбирались очень быстро. Перевозили компактными связками в фургонах. На самом же поле секции этих заграждений переносили парой бойцов.

Так или иначе, но арбалетчики были выведены в тыл для прикрытия флангов и рогаток. Куда им в помощь поставили еще и ольденбургских головорезов, которые со своими глефами да альшписами прекрасно подходили для «теплого приема» всяких мутных личностей, лезущих через заграждение.

Конница, кстати, также вся укрылась внутри импровизированного укрепления. Спешившись, чтобы не представлять из себя слишком хорошую мишень для стрелков. А то вдруг швейцарские арбалетчики станут бить не по пехоте, а по ним? Да и вообще, от греха подальше. Тем более, что вскочить в седло и выступить было дело нескольких секунд.

Дистанция семьсот шагов.

Примерно.

Бах! Бах! Бах!

Ударили орудия, отправляя в своих противников ядра. Пока еще кованные, железные, потому что чугунное литье Иоанн не освоил. Отчего дорогие ядра получались.

Ударив в землю перед швейцарцами пара из них зарылась в грунт, оставив после себя только дымящуюся воронку, а остальные четыре штуки рикошетировали и угодили прямо в баталию.