Юрий Корчевский - В цель! Канонир из будущего
Соблазнять или уговаривать Машу не пришлось. Я ощутил женские пальчики на своих чреслах. Естество мое восстало, я завалил Машу на спину, задрал платье и набросился на нее, как голодный тигр на мясо. Маша лишь пискнула слегка от такого напора.
Когда я отвалился от женского тела, как клоп, насосавшийся крови, Маша прошептала:
– Мне тепло стало. Ты сильный.
М-да, не учел я того обстоятельства, что женщины всегда тянутся к сильным, способным постоять за себя мужчинам.
В общем, ночка удалась на славу, Маша оказалась темпераментной особой, и проснулись мы, когда солнце уже встало.
Умывшись, я снова осмотрел телегу, не пропустив ни одной щели, ни одной доски. По-моему, телега была такой чистой только тогда, когда ее сделали.
Теперь бы и покушать, да нечего.
Я поймал и запряг мерина, и мы отправились в город.
Чем ближе подъезжали к городу, тем больше мрачных мыслей лезло мне в голову. Не хватились ли опричники пропавших подельников? Знает ли их начальство, куда, в какой дом они пошли, или это было их самодеятельностью? Жив ли еще Илья?
Городские ворота были давно открыты, и даже обычная в это время очередь из крестьянских возов перед ними уже рассосалась.
Вот и знакомый уже дом.
Я перелез через забор, открыл ворота, завел коня с телегой во двор. Служанка сразу побежала в дом. Я же распряг коня и завел его в конюшню. Зашел в дом, вымыл руки и прошел к давешнему пациенту.
– Здрав буди, Илья!
– И те… бе… то… го… же, – просипел пересохшими губами хозяин.
Я осмотрел повязку. Терпимо – сукровица есть, но крови нет. Пульс ровный. Надо же, выдюжил мужик. Загадывать рано, как пойдет дальше, но начало обнадеживающее.
– Дарья, дай водички отцу – два глотка, не более.
Больной с жадностью припал к носику кувшина с водой.
– Ну-ну, будет, нельзя тебе более. Всему свое время.
– Пить охота.
– Конечно, охота, понимаю, но не все сразу. Дарья, по два глотка через два часа воду давать будешь. Если уж сильно просить будет, намочи тряпицу, дай пососать. А кормить пока нельзя.
Илья махнул рукой, вернее – хотел, получилось слабо, но я понял, наклонился.
– Чего с этими?
– Дарья, выйди.
Дождавшись, когда женщина, капризно передернув плечиками, вышла, я сказал:
– Всех троих я во дворе твоем порешил. Трупы со служанкою твоею вывез за город на телеге и утопил в реке. Землю во дворе песком присыпал, следов никаких нет. Ты это хотел услышать?
Илья кивнул, на лице расплылась довольная улыбка.
– Ты кто?
– Лекарь, звать Юра. В Пскове никогда не бывал. Вчера первый день как здесь – и тут на тебе!
– Спасибо! За себя и за дочь спасибо. Видел я, как ее сильничали, сделать только ничего не мог.
– Не разговаривай, лежи, набирайся сил. Ежели придет кто из знакомцев, скажи – живот прихватило. А боле никому ничего не говори.
– Сам об этом просить хотел.
– Все, потом поговорим – я утром и вечером приходить буду, пока не выздоровеешь.
Я вышел в коридор, еще раз обговорил с Дарьей и Машей, как ухаживать за раненым и где меня найти, если будет нужно. Дарья помялась:
– А может, ну его, постоялый двор? Перебирайся к нам – дом большой, места хватит, да и нам спокойней будет. Отец слаб, а я всю ночь от страха тряслась. Хоть ворота и заперты, а двери на доме нет – вчера выбили.
А, черт, и в самом деле. Мельком я отметил, когда заходил, что дверь висит не на петлях, а стоит рядом, прислоненная к стене.
– Ладно, быть посему.
Я вышел из дома, отправился на торг. Нашел там в работном закутке плотника, привел к дому:
– Навесь двери, как положено. Вчера перебрал немного, – врал я, – да силы не рассчитал.
Плотник оглядел меня, видимо, решил, что я и в самом деле могу двери по пьяни вынести, кивнул и взялся за работу. Руки у мужика росли из правильного места, и вскоре дверь висела на петлях. Я проверил, легко ли закрывается, хорошо ли ходит по пазам дубовый запор, похвалил работу и рассчитался. Дарья попыталась вмешаться, чтобы расплатиться самой, но за спиной плотника я показал ей кулак, и она отошла.
Когда плотник ушел, она обиженно сказала:
– Ты чего кулаки показываешь?
– Не мог же я ему сказать, что дверь сломали кромешники, пришлось врать, что был пьяным, сломал. Он меня за хозяина принял, а ты с деньгами лезешь. Впредь никогда такого не делай, что бы ты от меня ни услышала, не встревай – можешь подвести.
Я направился на постоялый двор, рассчитался с хозяином, забрал свои скудные пожитки и деньги и вернулся в дом Ильи.
Завидев меня, обе женщины обрадовались. Видимо, со мной они и в самом деле чувствовали себя в безопасности.
Мне показали отведенную комнату. Небольшая, но уютная, окно ее очень кстати выходило на передний двор, так что я мог видеть часть улицы и ворота.
Я снял сапоги и решил прилечь отдохнуть – предыдущая ночь выдалась почти бессонной. Сон сморил почти сразу, едва голова моя коснулась подушки.
Проснулся от стука в дверь. Пришла Маша звать к обеду. Очень кстати – с утра-то я ничего не ел, все в каких-то заботах.
Стол был неплох, точно – Маша расстаралась. Душистый супчик на куриных потрошках, запеченная в духовке курица с гречневой кашей, гора пирожков с разнообразной начинкой, вина двух сортов… Для рядового обеда неплохо. Я ел не стесняясь – в конце концов, ради этого дома я рисковал жизнью.
Дарья ела мало и больше глядела удивленно на меня, поражаясь, как я уничтожаю съестное. Когда я допил вино и откинулся на спинку стула, Дарья попросила рассказать о себе. В принципе, ничего криминального в просьбе не было, но, желая обезопасить себя, я решил конкретного ничего не говорить. Пытки и не всякий крепкий мужик выдержит, а уж женщина и подавно.
А наслышан я о жутких «прелестях» сиих немало. Стоит палачу зажать кости пальцев между деревянными палочками и сжать – расскажешь все, хотя это еще и не пытка, так – развлечение для мучителей. А могут и молотком дробить косточки по одной, неплохо развязывает язык стул с дыркой на сиденье, к которому привязывали пытуемого, а снизу подставляли жаровню с горячими углями.
Словом арсенал был чрезвычайно широк, но китайцев с их изощренными пытками мы еще не догнали. Посадить на кол, как издревле применялось на Руси, – это как бы и примитив, вот посадить на молодой побег бамбука, который растет быстро и прорастает в человека насквозь, от ануса до рта за трое суток – вот это уже утонченное «искусство».
Я вкратце рассказал Дарье, что на жизнь зарабатываю лечением людей, не женат, родственников не имею, жил в Москве, но после ужасного пожара был вынужден искать себе новое прибежище.
Дарья была шокирована московской трагедией, о которой слышала от соседей и знакомых, и попросила рассказать подробнее. Как мог, смягчая краски, я пересказал ей о нападении татар, позорном бегстве Ивана Грозного в Ярославль, о ратном подвиге наших воинов, проделавших немалый путь до Коломны и затем, без отдыха, – до Москвы, и принявших неравный бой с ворогом. Постепенно я и сам увлекся, стал рассказывать подробнее, в деталях, описывая свои чувства.
Мой рассказ был прерван самым неожиданным образом – грохотом разбитой глиняной миски. Это Маша, подойдя сменить блюда, заслушалась, и в ужасе от услышанных кошмаров взмахнула руками, упустив посуду. Вслед за грохотом миски раздался слабый голос из соседней комнаты, где лежал Илья:
– Можно погромче, плохо слышно.
Мама моя, я рассказывал для Дарьи, а слушали все. Вот и попробуй после этого поделиться подробностями своей жизни.
Я не стал повышать голос, просто пришел в комнату Ильи, сел на стул и продолжил рассказ. Женщины слушали, сидя на скамье. Илья прикрыл глаза, и когда я, подумав, что он уснул, тихо поднялся, чтобы уйти, открыл их.
– А до Москвы где бывал?
То ли я рассказывал интересно и захватывающе, то ли им хотелось узнать побольше о человеке, которого они пустили в дом, – не знаю. У каждого человека есть история своей жизни, не бывает людей без прошлого. И я решил рассказать им о своих приключениях в Османской империи.
Торопиться сегодня было уже некуда, и я в деталях и лицах битый час рассказывал им об османах, великом визире, его подарках. Глаза Ильи загорелись:
– Покажи саблю!
Я не поленился, сходил в свою комнату, принес саблю – подарок визиря, вытащил из ножен и показал восхищенному хозяину. Женщины же просто ахали, разглядывая богато украшенное оружие.
– Да, повезло тебе – живой остался и с подарками вернулся, – проговорил Илья.
– Повезло, наверное, ангел-хранитель заботливый.
– В церкви-то был? Свечку за свое счастливое спасение ставил?
– Не успел еще. Только в Москву вернулся, на следующий день – пожар, добрался до Пскова, на следующий день – кромешники.
– Сходи, у нас тут храмы чудные. И девок с собой возьми, в такие лихие времена не след им без сопровождения по улицам ходить.
