Александр Головчук - ПОЧЕМУ И НЕТ?
Торжественно вручив своему родителю и главе извозчичьей фирмы отступные в размере двухсот пятидесяти рублей, Гаврила поступил в мое распоряжение и на мое содержание. В десять рублей ежемесячно. Да еще и условие выдвинул.
Гаврила меня опять удивил. Управляющим согласился быть, но только при мне. В Горках мол, и Тимоха справится. Вот будет у меня три-четыре имения, тогда и управляющий будет нужен, а пока он так побудет.
Ладно, при мне так при мне. Я озадачил Гаврилу рядом наставлений, и он мотался по Смоленску и ближайшим окрестностям. Кое-какие идеи зрели в голове по устройству своей дальнейшей судьбы и повышению собственного благосостояния, а от службы пока я убежать не мог, так что все в дугу вышло. Пусть Гаврила крутится. Основные направления работы - производство растительного масла из семян подсолнуха, этого еще не производят вовсе, производство пищевого спирта, и кое какие задумки в народном промысле связанном с канцелярскими товарами. А че? Ни кнопок ни скрепок ни графитовых карандашей пока в России не производят. Техпроцесс несложный, металла требуют немного. Еще кой чего есть в задумках, но это позже.
На нынешний момент у меня имелись значительные свободные средства. Остаток от денег Фролиных и десять тысяч презентованных князем Мирским - мой неприкосновенный запас.
Деньги к будущему году должны, как минимум, удвоиться, а для этого их нужно грамотно пустить в оборот. Именно потому Гаврила не знает ни дня отдыха, прочесывая окрестности. Ищет людей, помещения. Материалы нужные. На мне только идеи, все остальное на нем. Чем раньше задумки запустим, тем быстрей разбогатеем.
Кроме того зная ход истории не так уж сложно вести выгодные денежные дела, даже для такого неважного коммерсанта как я.
Игорь свое обещание сдержал. С середины вересня (сентября) день у меня начинался и заканчивался на плацу. Фрунту за один день не выучишься, его вколачивают в подкорку строевым шагом. Вот я и шагал. Семь дней в неделю.
Ох и погонял он меня, садюга, когда сам, когда через другого унтера. И в дождь, и в солнце и в туман.
Тиран африканский этот Одинцов когда дело службы касается. Полдня гоняли меня, полдня я гонял свое капральство, добиваясь от десятерых гарнизонных солдат гвардейской выправки.
Ха три раза, до гвардейцев, конечно, как до луны, но кое-какие успехи были. Мужики старались.
Если честно, то с отделением мне повезло. Трое солдат после ранения и последующего лечения в прошлогоднюю турецкую компанию по ходатайству их полкового командира были переведены в гарнизон из гренадерского Астраханского полка. А гренадер и есть гренадер. Железные мужики.
Четверо - тоже нормальные служаки. В гарнизоне уже три года, переведенные из пионерного батальона для проведения каких-то работ, по-моему, дом коменданту строили, да так и оставленные тут.
Еще трое - забракованные прошлогодние рекруты. Их вернули в рекрутское депо, как заболевших и бестолковых, а оттуда сплавили в гарнизон. Тормоза порядочные, но скорее просто запуганные да забитые, чем глупые. Воспитанию хоть с трудом, но поддавались. Особенно после того, как поговорил с ними по человечески, да запретил шугать старшим солдатам. Тянутся, но пока с трудом. Ребята из Пущи, лесовики. Трудно им к строю привыкнуть.
Повезло мне и с ротой.
Караульную службу роты делили поровну, при нужде вполне слаженно работали в составе батальона полного или неполного состава по любой задаче, но каждая рота имела свою специфику.
Так первая в нагрузку имела представительские функции на различных городских событиях. Люди туда отбирались повиднее, снабжались тоже лучше. Комендантская рота. Так и называлась в противовес роте губернской.
Вторая - специализировалась на всяких чрезвычайных ситуациях. Кроме пожарной команды губернской роты была и своя служба в батальоне, как раз во второй роте. Работали они и в арсенале. Вся остальная работа на укреплениях тоже была на них. Технари, пожарные и строители. Из города почти не выводились.
Четвертая - это конвойная. Постоянно в командировках находятся до половины личного состава. Рекрутские депо тоже в основном их работа
А вот дезертиры - это уже третья. Мы были тревожной ротой, и если мундиры в третьей роте были похуже, чем в первой и второй, то ружья - самые новые.
Когда губернатор, комендант, начальник полиции считают, что в пункте 'А' нужна вооруженная воинская сила, то поднимают в первую голову третью роту и скорым маршем направляют в этот самый пункт 'А'.
Надобность могла быть в самом городе или пригороде, а могла быть у черта на куличках, в самом отдаленном уезде губернии.
Ловили беглых крестьян, дезертиров, ходили воевать разбойников. Если где бунт, то солдатушки там будут в самом скором времени.
И подавят, и накажут, шомполами по крестьянским спинам записывая непреложную истину - в Империи бунтовать нельзя.
Неприятная работа, а что делать, присягал - служи.
Кажется Жуков, или до него какой-то из королей, точнее не помню, говорил:- 'Армией командую я и сержанты'. Очень большая доля истины в этом есть. В роте за порядком и службой смотрели унтера.
Быт, подготовка, внешний вид, здоровье, питание - этих вопросов офицеры не касались. Вспоминали о службе только после втыка вышестоящего руководства или в походе.
Пару раз в год проводились маневры всего батальона. Раз в три месяца стреляли на стрельбище, по три выстрела на ружье, дюжина в год выходит. Несколько парадов за год. Вот и вся служба для офицеров. В остальное время, в основном, пили и развлекались.
Своего командира роты, капитана Васильева, я увидел впервые только через неделю. Он прибыл в роту вместе со священником, когда пришло время присягать. Капитан отбарабанил текст присяги, мне как нижнему чину говорить было не положено. Батюшка подошел с крестом, засвидетельствовав, что присяга принята и благословил на службу Отечеству и Государю, за веру Православную. И на этом все. Я - полноценный военнослужащий со всеми правами (мало) и обязанностями (много).
Следующий раз я увидел ротного только дней через четыре или пять.
В общем, капитан появлялся в казарме раз или два в неделю. Очень редко этот график менялся. Прапорщики, подпоручики и поручики появлялись чаще, три-четыре раза в неделю. Присутствовали на разводе, проводили строевой смотр и исчезали тоже на три-четыре дня.
Короче, служба пока была не особо напряженной. Караулы, муштра, работы по гарнизону уже почти не утомляли. После первых суматошных недель стало появляться свободное время. Его следовало использовать с умом и я, отпросившись со службы, отправился в кадетский корпус. Надо было наводить мосты с учебным заведением.
Смоленский кадетский корпус официально являлся филиалом второго Императорского кадетского корпуса, но фактически был самостоятельным учебным заведением и имел все, чтобы дать прекрасное образование будущим офицерам.
Просторные здания учебных корпусов с классами и с бальным и гимнастическими залами. Отличные воспитатели и учителя. К их услугам был плац для строевой подготовки, гарнизонный ипподром для выездки и фехтовальный манеж для обучения фехтовальному искусству. Вот это мне было весьма интересно.
В корпус я мог проникнуть только через фехтовальный манеж. Мне нужно было попасть туда в качестве адепта (ученика, простого посетителя манежа), познакомится с фехтмейстером, доказать свой уровень владения клинком и предложить себя в качестве монитора (помощника) в обучении кадетов, и прочих желающих, среди коих были и дамы. Таков был мой первоначальный план.
Вы удивлены насчет дам? Но практика заключения договора на посещение фехтовального манежа дамами была принята еще в середине прошлого, в смысле, восемнадцатого века. В Россию это правило добралось с опозданием, лет на двадцать по сравнению с Европой и прижилось. Теперь благородные дамы могли ездить верхом, танцевать и фехтовать - это не считалось предосудительным. Но пока мне было не до прекрасной половины человечества - мысли заняты другим.
В фехтовальный манеж я вошел незадолго до полудня. Переступив порог, остановился и склонил голову в поклоне. Обычай, обязательный для каждого фехтовальщика. Дань уважения и приветствие места, где царило искусство фехтования. Ступая в манеж, ты принимаешь все его правила, или не входишь вовсе.
После отступил чуть в сторону от входа и стал наблюдать за тем, что происходит в зале. Народу было совсем не много. Четверо адептов тренировались у мишеней в виде изображенного силуэта человека с красными кружочками поражаемых зон, отрабатывая различные варианты уколов. Еще двое под руководством монитора учились стойке и перемещению с оружием. Эти люди явно были не кадеты, и даже не военные. Вполне себе цивильные товарищи, молодые помещики или мелкие чиновники. А вот монитор - из кадетов старшего, возможно выпускного курса.
