Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира - Ерофей Трофимов
Они въехали во двор дома, и слуги с радостными улыбками кланялись, специально находя дела, чтобы попасть им навстречу. Князь уже был дома, поэтому Елисей сразу отправился к нему в кабинет, предоставив жене самой решить свою проблему. Само собой, последнее слово было за хозяином дома, но в его решении парень даже не сомневался. Поздоровавшись, Елисей присел в предложенное кресло и завел легкий разговор, обсуждая прошедшее празднество.
Князь Тарханов, припоминая некоторые моменты на свадьбе, то и дело усмехался, смущенно оглаживая бороду и мечтательно щурясь. Событие прошло так, что о нем говорили в свете на всех балах и приемах. Что ни говори, а князь Дато сумел-таки навести в столице шороху. После первого дня почти половина гостей едва в себя пришла, еще неделю маясь похмельем. А двое так вообще животами страдали от переедания.
– Я тебя, Елисей, благодарить должен, за Наташку, – неожиданно сменил князь тему разговора.
– Пустое, Никита Иванович, – отмахнулся парень. – Мне и самому не нужно, чтобы имя жены моей в свете с грязью мешали. Повезло, что горничная толковая попалась.
– Это та самая? Ирина? – оживился князь.
– Она, – кивнул парень. – Ловкая, чертовка. И сама гостям на глаза не попалась, и дело сделала.
– Угу, сразу видно, что выучили ее крепко, – одобрительно кивнул князь.
Договорить они не успели. Дверь распахнулась и в кабинет разъяренной фурией влетела Наталья. За ней по пятам следовала княгиня, пытаясь что-то доказать. Подскочив к столу, девушка крепко стукнула кулачком по столешнице и, обвинительно тыча пальцем в мать, потребовала:
– Папенька, уйми ты ее, наконец. Не стану я ничего менять. Мне и так все хорошо.
– В чем дело? – поднявшись и выпрямившись во весь рост, грозно поинтересовался князь.
– Это наши разговоры. Сами разберемся, – моментально нашлась княгиня.
– Нет никаких разговоров, маменька. Все. Дело сделано. Уймись, наконец, – сверкая гневным взглядом, ответила Наталья, притопнув ножкой.
– Наташа, ты с кормилицей говорила? – вклинился Елисей в разговор.
– Нет еще. Не успела, – раздраженно ответила девушка.
– Так вы из-за Агриппины приехали? – сообразил князь.
– Наташа попросила, – кивнул Елисей.
– Эй, кто там? – громовым голосом окликнул Тарханов. – Агриппину сюда кликните, живо!
В коридоре послышались быстрые шаги. Княгиня, сообразив, что снова обломалась, бросила на парня презрительный взгляд и, не удержавшись, еле слышно прошипела:
– Убийца.
– И кого же я просто так убил, сударыня? – резко поднявшись, спросил Елисей, шагнув к ней.
– Сударыня, что вы несете? – жестко уточнил князь, грозно глядя на жену. – Что ваши слова значат?
– А кто, по-вашему, барона с родственниками зарезал? – не удержавшись, выплюнула княгиня.
– У вас, сударыня, есть хоть одно доказательство ваших слов? – мрачно уточнил Елисей.
– Сударыня, ступайте к себе, – жестко приказал Тарханов, одарив жену таким взглядом, что та невольно вздрогнула. – Похоже, у вас опять мигрень разыгралась, и вы сами не понимаете, что несете.
Сообразив, что влипла, княгиня развернулась и, гордо вскинув голову, вышла.
– Прости ее, Елисей, – устало вздохнул Тарханов.
– Скажу прямо, Никита Иванович. Вас я всегда рад видеть буду. Надумаете в гости, милости просим. Как у нас говорят, мой дом – ваш дом. А вот супругу вашу я больше видеть не желаю. Никогда, – жестко отрезал Елисей.
– Наталья, может, ты мне объяснишь, что тут промеж вас с матерью происходит? – повернулся князь в дочери.
– Она хотела, чтобы я осталась, а он уехал. А через год прошение на высочайшее имя подала на развод, – коротко пояснила девушка. – Мол, муж со мной не живет, и потому семьи не имеется.
– Вот, значит, как, – мрачно протянул князь. – Ладно. Я ей устрою развод, – зловеще пообещал он.
В дверь осторожно постучали, и на ответ князя в кабинет вошла женщина лет сорока пяти, в простой, но чистой и опрятной одежде.
– Нянюшка! – радостно ахнула Наталья, бросаясь к ней. – Нянюшка, я за тобой приехала. Поедешь с нами?
– Это на Кавказ, что ль? – удивленно уточнила женщина.
– Ага.
– Так куда ж я от тебя, ласточка-касаточка? – обрадованно улыбнулась Агриппина, ласково обнимая девушку.
– Значит, поедешь? – не унималась Наталья.
– Ну, ежели папенька ваш дозволит, – вздохнула женщина, вопросительно глядя на князя.
– Ну, раз такое дело, поезжай, конечно, – кивнул Тарханов, оглаживая бороду.
– Папенька! – взвизгнула Наталья, повисая у него на шее.
– Оглушила, егоза, – проворчал князь с довольной улыбкой. – Ну, будет, будет. Ступайте собираться.
Женщины ушли, а князь, вернувшись на свое место, вздохнул и, снова огладив бороду, тихо молвил:
– Спаси Христос, Елисей. И за Наташку, и за то, что позволил ей хоть одну родную душу рядом иметь. Уж поверь, Агриппина женщина умная, место свое знает. А главное, добрая она. За ней дети, как за стеной будут. Уж поверь, я знаю. Наталью-то она растила и воспитывала. Супруге моей все недосуг было. Все время дела светские занимали, – скривился он, мрачно усмехнувшись.
– Бог ей судья, – отмахнулся Елисей. – А насчет Наташи даже не сомневайтесь. Все у нас хорошо будет. Слово даю.
– Да уж вижу, – растерянно усмехнулся князь. – Она за тобой и в огонь, и в воду. Вот уж чего от нее никак не ожидал.
Они замолчали, отлично понимая, что говорить тут больше не о чем. Все нужное уже было сказано и услышано. Спустя два часа, кода на улице совсем стемнело, женщины, наконец, были готовы. Пока Любим с Елисеем грузили узлы и чемоданы в коляску, князь обнял дочь и, прижав любимицу к груди, тихо посоветовал:
– Ты, главное, норов прибери, и мужа слушайся. А он человек правильный. Не обидит.
Кивнув, Наталья поцеловала отца и, осторожно высвободившись из его объятий, уселась в коляску. Пожав князю руку, Елисей уселся рядом с женой, и Любим тряхнул поводьями, направляя выезд к воротам. Выехав на улицу, кони пошли короткой рысью, а Елисей, чуть подумав, осторожно сдвинул кинжал на поясе так, чтобы он оказался под рукой. Где-то на самом краю сознания тихо зазвенел звоночек предчувствия.
Коляска уже почти докатила до заставы, когда из темноты выскочило несколько теней и с ходу бросились к транспорту. Один из неизвестных повис на узде коней, пригибая их головы к земле и заставляя остановиться. Еще двое подскочили к коляске с двух сторон, а четвертый попытался вскочить на козлы. Но едва только в темноте появились эти фигуры, Елисей начал двигаться.
Левой рукой вогнав кинжал в глаз человеку, сунувшемуся в коляску с левой стороны, он резким ударом вогнал бебут в глотку неизвестному справа и, пинком ноги отбросив его от коляски, выскочил на мостовую. Еще двое нападавших уже резали веревки, которыми были увязаны пожитки Агриппины. Подскочив к ближайшему, Елисей кулаком ударил его в
