Раиса Сапожникова - Моя Крепость
— Как я мог!.. — не слушая, рыдал юноша. — Господи, как ты мог это допустить!
— Да успокойся ты! Милый, ну, перестань! — Леонсию, несмотря на трагичность положения, почти разбирал смех: — Не произошло ничего плохого. Посмотри на все с другой стороны.
— Во-первых, ты стал мужчиной.
Эта мысль, кажется, дошла до него. Рыдания стали тише. Это был его первый раз, с сочувствием поняла графиня. Бедный девственник семнадцати лет...
— Во-вторых, ты доставил мне удовольствие.
Роланд так удивился, что замолчал. Удовольствие?! Это... бесчестие было ей приятно?..
— Вы... не оскорблены, миледи? — осмелился спросить он.
Ничуть, — уверила его леди вполне серьезно.
— Так вы... простите меня? — робко выговорил Роланд, немного придя в себя. Настолько, чтобы осознать, что он лежит на кровати дамы голый, как Адам, а она нежно прижимается к нему и тоже едва одета.
При дневном свете он мог рассмотреть ее прелести и, как ни ново было такое зрелище, невольно сравнить ее тело со своим. Старше его, конечно, в матери ему годится, господи боже мой, у нее ведь дети почти его возраста, а какая красивая! Полные белые плечи, круглые груди, тяжелая нога, закинутая на его костлявое бедро. Не более и не менее чем языческая богиня, что забавляется со смертным! У земных женщин не может быть такой нежной кожи (откуда было знать Роланду, сколько притираний готовили для царицы бессчетные арабские и индийские лекари)!
Леонсия продолжала ласкать его. Еще через несколько минут Роланд ответил неумелым объятием. Намного более опытная, она знала точно, какими прикосновениями привести юного гостя в блаженную эйфорию, когда не уже не боятся и не протестуют.
И Роланд второй раз за час совершил страшное преступление, в этот раз прочувствовав каждый миг и получив огромное наслаждение.
— Ваш муж убьет меня... — это был даже не вопрос, а утверждение. И смерть казалась ему не только неизбежным, но и справедливым возмездием. Леонсия засмеялась:
— Не бойся, не убьет! Если бы он убил всех мальчишек, которых я приласкала, я бы в крови купалась.
— Их было так много?
Он уже перестал корчиться от раскаяния.
— Слышу голос мужчины, — похвалила дама с усмешкой. — Уже не боишься, правда?
— Боюсь, — признался он и спрятал лицо на ее плече. — Граф спустит с меня шкуру.
— И с меня?
— А как же... Он же ваш муж. Неужели он позволит...такое...
— Брось. Мой муж никогда не был ревнив, — совершенно спокойно заявила леди. Она не добавила, что отсутствие ревности — жизненная необходимость в таком мире, как мусульманский гарем.
Вынужденный держать в одном месте несколько десятков (а то и более!) праздных женщин, да еще в самом соку, повелитель не мог позволить себе ни чувствовать, ни тем более проявлять ревность.
Те из его предшественников и современников, кто пытался принудить жен и наложниц к насильственному воздержанию, все до одного кончили плохо: либо стали женоубийцами, либо, стремясь «доказать» свою непревзойденную мужественность, погрязли в разврате самого дурного толка. А правителю государства это не к лицу.
Человек разумный и благородный при необходимости исполняет обычаи даже глупые и безумные, но умеет приспособиться к ним, не теряя своей человечности. И Леонсия, живя с таким человеком много лет, благодарила бога за выпавшее ей счастье.
— Сам подумай, мой мальчик, разве была бы я так смела с тобой, если бы опасалась мужа? — пыталась она объяснить, рассеянно гладя волосы Роланда. — Уж поверь. Ни с тобой, ни со мной ничего не случится. Можешь успокоиться и отпраздновать свое превращение во взрослого мужчину!
— Да уж, отпраздновать... — Роланд казался уже почти спокойным и даже удовлетворенным. Он лег поудобнее и отвел глаза.
— А что? Ты недоволен?
— Я доволен.
— Разве тебе было со мной плохо?
— Мне было очень хорошо. Миледи. — Он настолько пришел в себя, что вспомнил о манерах, отметила с радостью Леонсия. Значит, все в порядке. Мальчик молодец.
— Вот и замечательно. Теперь встаем, одеваемся и отправляемся на обед, — скомандовала графиня и покинула ложе.
Роланд, однако, медлил. После дикой истерики раскаяния, на него с опозданием накатила радость победы.
Я — мужчина! Я познал женщину, — пела его душа, несмотря на стыд. Он продолжал лежать, раскинувшись на кровати. Ну, пусть старая. Пусть не по своей воле, а под влиянием какого-то там гашиша, но я ее взял! Я был в ней!..
Леонсия одевалась, изредка поглядывая на него. Пусть мальчик понежится. Он же еще вчера был забитым, обозленным рабом. Хватит ли ее нежности, чтобы вернуть обратно его счастливую юность? И захочет ли он нежности от жены графа Ардена, когда пройдет первое упоение мужской силой.
Ну что ж, есть и другие женщины, подходящие ему по возрасту. Атенаис, например. Или Эльфрида. Стоит ему оглядеться, немного привыкнуть к новой жизни...
— Вставай, милый, — позвала она, и юноша неохотно подчинился. Но в ее спальне его одежды не было, и графиня вынуждена была открыть дверь.
В коридоре дежурил Алан де Трессэ.
— Миледи, — коротко поклонился он.
— Зайдите к сэру Родерику и попросите один из его костюмов. — приказала она.
— Прошу прощения, миледи. Сэр Родерик покинул дом час назад. С бароном Мак-Аллистером и пятью рыцарями.
— А где сейчас находится граф Арден?
— Милорд осматривает правое крыло дома.
— Один?
— С ним донна Эвлалия, — сообщил Алан невозмутимо.
— А! — леди на миг поджала губы, но тут же вновь улыбнулась: — Сэр Алан, прошу все же принести то, что приказано. Найдите, где взять.
— Разумеется, миледи, — поклонился галантный молодой рыцарь и ушел выполнять.
Не прошло и десяти минут, как Алан де Трессэ вернулся. Как видно, он не стал похищать имущество графского сына, а просто взял свой запасной замшевый камзол, штаны и рубаху.
Он положил все на скамью и, как будто ничего не заметив, оставил покои.
— Он все видел, — прошептал в страхе юноша.
— Милый, я же сказала, что все в порядке, — успокаивала его опять леди Леонсия. — Алан — один из рыцарей моего мужа. Они не болтают.
— И он не сообщит графу?! — не поверил Роланд.
— Даже если и сообщит, то только для сведения, — она беззаботно пожала плечами. — Пусть тебя это не волнует. И оденься же наконец!
Ему ничего не осталось, как подчиниться. Костюм Алана был ему чуть широковат в поясе, но леди Леонсия нашла среди своих вещей мягкий ремень.
— Ничего, мальчик мой, уже завтра у тебя будет собственная одежда.
— Если я еще доживу до завтра, — пессимистически пробормотал Роланд. Он не очень-то верил, что граф Арден в самом деле простит ему подобное преступление.
— Да не бойся ты! — откровенно рассмеялась графиня. — Знаешь что, давай заключим пари. Если граф рассердится, я тебе подарю коня, дам денег и отпущу, куда ты захочешь.
— Неплохо. Но если он рассердится, мне уже никуда не ускакать, даже на коне, — с мрачным юмором заметил Роланд. — Ну, а если нет?
— Тогда завтра опять придешь ко мне, — подмигнула она весело.
А ведь леди и впрямь уверена, что все будет в порядке, подумал он. И значит, я проиграю это пари. И снова приду к ней...
Господи, помолился он, шагая по коридору, помоги мне понять эту женщину. Такая добрая, такая спокойная и нежная, не может же она быть распутницей, господи, это же невозможно. Как это произошло, как я мог это сделать, господи, прости бедного грешника и наставь!..
Но ему не дали слишком погрузиться в молитвы.
— Милорд! О святой Патрик, милорд Роланд! — раздалось от входной двери. — Неужели это на самом деле вы?!
— Тодор... — прошептал он, ошеломленный.
Это был один из немногих бывших слуг Ардена, кто оставил замок и поселился в Баттеридже. Тодор, который когда-то был скотником у отца Роланда, а потом пастухом в деревне. Который помнил его и сумел узнать.
— Как ты сюда попал, Тодор? Что ты здесь делаешь? — спрашивал он, не давая старому знакомцу вставить реплику. Тот тоже только восклицал «Милорд! Милорд!» не в состоянии выговорить членораздельного слова. Наконец, ему удалось объяснить, что, как мясник и скотовод, он привез в замок несколько туш по заданию местного корчмаря. И сейчас ищет главного повара, чтобы сдать мясо на кухню.
— Теперь на кухне заправляет кто-то новый, его имя Ладри. Идем, я покажу... — предложил Роланд, не желая стоять посреди зала.
— Господи, а мы-то думали, вас уже в живых нет! — причитал Тодор.
—А что? Тебе сказали, что я умер? — недовольно спросил Роланд, одновременно стараясь уйти как можно дальше от любопытных ушей.
— Да много чего люди говорили! И что убили вас, и что в подземелье держат, даже выдумал кто-то, что в рабство вас продали и за море увезли.. А вы вон где, оказывается! И живей живого! А корчмарь сказал, что граф новый приехал. Да не вы ль это, милорд Роланд?!
— Ну, что ты, — махнул тот рукой и вздохнул. — Ты лучше такого не болтай. А то новому графу не понравится.
