Александр Афанасьев - Наступление. Часть 1
— О договорах Потом. Мы можем быстро поставить наземный вариант ракеты в серийное производство?
Маслюков пожал плечами.
— Чего же тут сложного? Морской вариант на потоке, шасси стандартное, система обслуживания пуска тоже. К тому же — на флотских ракетах повышенные требования к выживаемости в сложных условиях и точностным характеристикам — моряки не могут бить по площадям.
— Вот и отлично. Юрий Дмитриевич… Попрошу свести все это на бумагу, все то что мы можем поставить на поток и поставить хотя бы первую промышленную партию в войска в ближайшее время — и на имя Соломенцева в секретариат. Я подхвачу так и… как выражаются старые бюрократы — ноги бумаге приделаю. Проведем все решением ЦК на ближайшем же заседании…
— Товарищ Алиев… — подал голос Огарков — разрешите?
— Разрешаю…
— Сейчас перед нами поставлены две принципиально разные задачи. Одна — готовить армию к победе в Афганистане. Совершенно другая — готовиться к глобальному, возможно даже ракетно-ядерному конфликту. Эти две задачи … если и не взаимоисключающие, то по крайней мере хотелось бы знать приоритеты. К чему нам готовиться.
Алиев заулыбался, хитрой такой, чисто восточной улыбкой.
— Товарищи офицеры… Мне странно слышать, что для Советской армии победить в Афганистане — это глобальная задача. Мне казалось, что мы выступаем… в несколько ином весе.
Огарков сдерживаться не стал — он всегда был жестким и неуживчивым человеком.
— Выступили уже. Только юшку с лица утираем. Ежа голой ж…й испугать решили. Нет такой войны, к которой не нужно тщательно готовиться. Пример уже есть, на лицо — на лице, точней. Против нас там воюет мировое сообщество, весь капиталистический мир и часть третьих стран, так или иначе. Пока мы это не поймем — не закончим.
— Одно другому не противоречит, Николай Васильевич. Если судить по тому, что сказал товарищ Дубынин — для победы в Афганистане нужны две переформированные и хорошо оснащенные дивизии ВДВ с частями и средствами усиления. Эти средства необходимо предоставить — вместе с максимальной самостоятельностью. Это не значит, что Генеральный штаб должен бросить сражающуюся группировку на произвол судьбы — но и наведываться туда целыми комиссиями не стоит, незачем. Основная же задача — это усиление всей южной группировки войск, возможно даже — с временным ослаблением обороны по всем иным направлениям. Основная угроза — и основные наши возможности находятся там. Упустим — упустим всю страну. И за подготовку наших сил на юге — вы товарищи, несете персональную ответственность перед Политбюро. Это понятно?
— Так точно…
А что еще было отвечать?
Спровадив лишних — Алиева, Дубынина, Маслюкова — в кабинете остались только двое. Маршал Советского союза Соколов и маршал Советского союза Огарков. Пока Соколов сам, никому не доверяя столь важное и секретное дело готовил крепкий чай при помощи кипятильника, который есть у любого уважающего себя офицера — Огарков нервно случал пальцем по столу. Такая у него была дурная привычка — и не только она. С Огарковым было сложно ужиться — но профессионал он был блестящий.
Секретность сегодняшней встречи была такой, что даже адъютантов не было, чай готовить приходилось самому.
— Что же все такие кровожадные то стали… — в сердцах наконец сказал Огарков.
— Ты о чем?
— Да об этом… Из одного не вылезли… в другое лезем.
— Может первое — продолжение второго?
— Может быть. Но стоит ли продолжать?
Соколов остро глянул на советника.
— Считаешь — не стоит?
Вместо ответа Огарков снова покачал головой, раздосадованный самим фактом такого поворота разговора.
— Нет — наконец сказал он.
— Почему?
— Не понимаешь? Чтоб воевать — нужен тыл крепкий. Вот нам тыкают носом — дедовщина, то — се…Общество больное понимаешь? Какое общество — такая и армия. Нечего на зеркало пенять… как говорится.
— Это ты дал… общество больное. Не с той ноги встал?
— Да с той, с той…
Огарков помотал седой головой как искусанный слепнями бык.
— Дерьмо на дерьме. Помнишь как раньше было? Ты ведь помнишь… тогда начинал. И я помню. Всегда едины Сталин и народ… Бессмертный сталинский народный гений… Он вместе с Лениным и вел нас и ведет… Он путь предначертал для многих поколений… Помнишь ведь еще?
— Ты что это? На Сталина потянуло — сплюнь! Наделали дел!
— Наделали! Вот и именно что — наделали! Сейчас уже таких не делают — труба пониже да дым пожиже. И дело то даже не в этом. Дело в том, что с этими словами — на смерть шли. На смерть, понимаешь — шли!
— А сейчас что? Сейчас безо всяких красивых слов — идут! Мне наградные довелось подписывать — поседел над ними! Двое остались отход роты прикрывать — оба всмятку, не опознаешь. Падлы, Героев им зажали, Красной Звездой отделались! Еще один пацан, девятнадцать лет — командира грудью от пулеметчика духов прикрыл. Этому дали! Ты что мне на нервах играешь!?
— Да то… Да то, товарищ министр, что мы в дерьмо лезем, уже дна, б…ь под ногами не чувствуем — а вот тыла то и нет у нас. Тогда знали — куда идем, за что идем. Сейчас кому попробуй — освобождать идем, скажи — засмеют. Офицерье в Десятое рвется — на квартиру, с. а заработать, понимаешь? На квартиру заработать! А сейчас мы куда намылились? Тоже освобождать? Или дела делать? Ты вот этому словоплету веришь? Я — нет!
— А все потому что пиз…и много! — взорвался министр — пи…ть надо было меньше, может кто-нибудь во что-нибудь и поверил бы тогда! Когда по телеку солдаты сады в Афгане сажают, а по Союзу два Черных тюльпана летят — одного не хватает — вот после этого и не верят люди! И если уж ты словами громыхать начал — так вспомни сколько и ты п…ел! Все хороши!
На подоконнике треснуло, хлестко, неожиданно, оба аж вскочили. На паркет лились остатки чая, маршал вскочил чтобы отключить кипятильник.
— Попили чайку, б… ь — выругался Соколов, хотя обычно он не выражался.
— Адъютанта пригласи, пусть заварит…
— Да нету никого. Не видишь? Требования секретности.
Маршал Соколов, отключив кипятильник, вернулся за стол. Набычившись, маршал Огарков смотрел на него.
— Ну вот что, Коля. Я силком не заставляю. Если ты разоблачать да словами громыхать — не сработаемся. Таких сейчас полно — телевизор включи такого понаслушаешься, волосы вянут. А за тобой — не замечал, не замечал. Если мне приказ отдадут — я исполню. Законный, заметь приказ. Потому что я офицер.
— Как разберешь?
— А так. И ты и я знаем, кто имеет право решения принимать. И решать что к чему — не нам, нам исполнять только. Нам приказали — мы исполнили. Все!
Огарков подумал, потом сбавил тон.
— Расплылся я что-то.
— Расплылся. Решай. Я не хуже тебя знаю, что делается. Но решать — ему можно верить, а кому нет — дело не наше. Что тебя съели, что меня. Что тебя вернули, что меня. Все что мы можем сделать — мы должны сделать. А если что… то и поступать будем, по обстоятельствам, как честь и оперативная обстановка подскажут. Согласен?
— Согласен… — сказал маршал Огарков, и потом добавил уже тверже — согласен.
— Вот и хорошо. А чая бы где неплохо раздобыть.
— Обойдемся. В столовку зайдем на обратном пути.
— Да? Ну тогда — я тебя слушаю. Откуда вся эта беда взялась…
Огарков встал, прошелся по кабинету, словно вымеряя его шагами. Напряжение не рассеивалось — оно нарастало.
— Ты ведь уже понял — где?
— Не дурак. К нефти идем…
— К ней самой. К черной жиже, к крови государств. Ох и жарко там будет, не в переносном смысле, а в самом что ни на есть прямом …
— Не привыкать. Так что?
— При бровастом еще делали. Сверхсекретная группа.
— А подробнее.
— Подробнее. Ты помнишь сороковой объект?
— Нет.
— Замаскированный командный пункт высшего уровня. Даже лучше, чем здесь. С душой строили… больше ста метров заглубление. Под него, под план.
— А этот — откуда знает?
— Этот… он же первым в Азербайджане был. Не мог не знать. Он стройку обеспечивал… да и много чего другого…
— Что — другого?
— Он до этого был председателем КГБ республики. По заведенной традиции республиканские КГБ специализировались на какой-то стране… ну, желательно чтобы с языками там нормально было… Они — на этой стране специализировались.
— Иран…
— Он самый. План по нему был. Потом оттуда — бросок дальше, прежде всего — на Аравийской полуостров. Бровастый зеленый свет давал… много чего под это сделали. А план был — до мелочей.
— А потом что? Отменили?
— Какое… Андропов… Он все сломал. Все что смог сделал — чтобы не делать.
— Как?
— А как ты думаешь мы в Афган влезли? У Андропова были возможности — и материалы от его резидентуры, от советника — шли напрямую в ЦК. Табеев[39], который при Амине был — квасил часто, из него посол… хам хамом, больше и сказать нечего. Потом, когда довелось ознакомиться и сравнить с тем что наша резидентура давала — за голову схватились. Да поздно уже.
