Михаил Ланцов - Маршал 2
– Почему Халхин-Гол? – Спросил Кузнецов.
– Потому что там удачное место для нападения – стратегический выступ. Я бы на месте японцев ударил двумя группами в основание этого выступа по сходящимся линиям для окружения советских пограничников. Но дети страны восходящего солнца вряд ли на это пойдут – сведения о том, как они ведут бои с китайцами, дают нам уверенность в том, что японцы не применяют подобных решений. А вот то, что наступать они будут на него я практически уверен, так как в противном случае этот выступ станет нависать над ними угрозой для флангов.
– Пять тысяч грузовиков… – задумчиво произнес Ворошилов. – Не много ли?
– Пять тысяч – это сверх штатных. Это шаг необходим для того, чтобы войска можно было действительно быстро перебросить к месту боев, а потом оперативно снабжать. Я ведь предлагаю войска накапливать не на территории Монголии, а в столь значительном удалении. Это необходимо для того, чтобы японцы не очень сильно переживали, понимая, что эти пехотные дивизии будут идти своим ходом месяца полтора, а то и два. Если форсированным маршем – то минимум месяц. И придут они к месту боев совершенно измотанными. То есть, для японцев наш армейский корпус в Улан-Удэ будет не столь опасен как на границе, да и его назначение им будет непонятно.
– Вы думаете, что они его не учтут в наступательной операции? – Удивленно спросил Ворошилов.
– Отчего же? Учтут. Обязательно учтут. У них хорошая разведывательная сеть и есть все подозрения, что они будут знать о наличие армейского корпуса в Улан-Удэ уже в феврале-марте. Но вот его размещение и задачи останутся для них загадкой. Ведь до места предстоящих боев тысяча триста километров и нет никаких железных дорог. И если мы постараемся их дезинформировать, то сможем ввести их в заблуждение относительно роли и задач этого корпуса. В Токио, безусловно, легко просчитают тот факт, что до места боев им идти очень долго и, кроме того, их нужно будет как-то снабжать с плечом более чем в тысячу километров. То есть, боеспособность войск будет отвратительная из-за банальной нехватки продовольствия, боеприпасов и горючего на местах.
– Но ведь они узнают, что мы нагнали туда большое количество грузовиков и тягачей? – Заинтересованно спросил Берия. – Как мы это сможем представить?
– Несколькими статьями в газетах, в которых заклеймим нерадивых работников парков, которые допускают чрезвычайно высокий процент поломанных грузовиков и техники. Мы ведь фактически только удваиваем штат грузовых автомобилей и тягачей. Пятьдесят процентов сломанной техники – это хоть и не нормально, но вполне реально. Японцы, зная их уровень оценки наших способностей как организаторов, вполне могут допустить, что мы не справились с задачей даже просто поддерживать работоспособность автотранспортного парка. Разыграем небольшое представление.
– И удвоение транспортных штатов позволит нам быстро перебросить войска?
– Я делал некоторые предварительные расчеты и пришел к выводу, что в этом случае мы сможем перебросить наше сводное соединение к Халхин-Голу за полторы-две недели за счет этих грузовиков. Единственный момент – нужно на всех танках произвести капитальный ремонт двигателей и ходовой, чтобы было как можно меньше отказов. И погонять ремонтно-восстановительные части дивизии. Тысяча триста километров – это серьезное испытание. – Тухачевский сделал небольшую паузу. – И хороший показатель того, почему нам нужны максимально надежные танки с хорошим общим ресурсом. Кроме того, в Улан-Удэ нам нужно уже к маю создать запасы боеприпасов, продовольствия, запчастей и горюче-смазочных материалов для собранной там военной группировки минимум на полгода боев. Если останется – хорошо. Потом вывезем. А вот если не хватит, мы можем проиграть кампанию.
– Думаю, это вполне реально, – ответил нарком путей сообщения Каганович. – Сложно, конечно, но если начать незамедлительно, то вполне по силам. Не исключено, что даже к февралю закончим подготовку.
– А что вы думаете, товарищ Ворошилов? – Обратился к нему Сталин. – Дельное предложение поступило от вашего заместителя?
– Вполне. Хоть и несколько мудрено. Жаль, только, что про кавалерию товарищ Тухачевский забыл.
– Кавалерию предоставят наши союзники – монголы. Тем более что наступать дальше границ Монголии нам не стоит, несмотря на то, что мы вполне можем. Ведь задача продемонстрировать силу, а не применить ее в полной мере. Противник должен понять с кем имеет дело и правильно оценить свои шансы, но окончательно с ним портить отношения не стоит. – Пожал плечами Михаил Николаевич. – Зачем нам в этом случае кавалерия? Для атаки окопавшегося противника она не очень подходит.
Глава 2
2 февраля 1939 года. Лондон. Кабинет Премьер-министра
– Что у вас? – С легкой нервозностью в голосе спросил премьер-министр. Внимание Невилла Чемберлена было полностью сосредоточено на подготовке к Чехословацкой операции, а потому он находился в постоянном ожидании свежих новостей, но только по интересующему его вопросу.
– Сэр, – кивнул лорд Иден, – доклад нашего агента по Москве.
– Он связан с Чехословакией?
– Нет, сэр. Но вы должны его прочесть. Там описано такое, во что я не сразу смог поверить.
– Не смогли поверить? А этот агент… он точно не дезинформатор? Вы же сами говорили о том, что в СССР стало тяжело работать. Может быть вас попросту разыграли?
– Все так, сэр, работать стало чрезвычайно тяжело. Однако у нас еще остались агенты глубокого залегания, время от времени подбрасывающие нам любопытные сведения. Что же до дезинформатора, то Москве нет никакого смысла работать с нами по этому вопросу в таком ключе. Во-первых, чем мы меньше знаем, тем, как говорят русские, крепче спим. Тем более такие вещи. Во-вторых, информация, предоставленная нам, вполне проверяемая. Нет никакого смысла так рисковать. Тем более, что агент старый и проверенный и с ним нужно работать совсем иначе.
– Хорошо. Что у вас там?
– Промышленность, сэр. Наш агент прислал довольно банальную записку о том, как он участвовал в инспекции Ковровского оружейного завода. Мелочь. Но описанные им вещи совершенно не вяжутся с Советским Союзом. Скорее с США или, в крайнем случае, Германией. Но для Советов с их радикальным и весьма специфическим подходом к труду и производству такие вещи выглядят натуральной сказкой. Я перечитывал записку раз за разом и не верил в то, что видели мои глаза. Этого просто не может быть потому что невозможно.
– Вот даже как? – Улыбнулся Невилл Чемберлен, надменно поглядывая на лорда Идена.
– Да, – с встревоженным видом кивнул министр иностранных дел Энтони Иден.
– Что же там происходит? – С легким сарказмом произнес Невилл Чемберлен, – на этом ужасном Ковровском оружейном заводе, о котором я раньше даже не слышал.
– Сэр, на самом деле, ситуация не так смешна, как вам кажется, – невозмутимо ответил Энтони Иден. Чемберлен лишь бровью повел, приглашая Идена продолжить. – Как вам известно в Советском Союзе было очень сложное положение с организацией труда, из-за чего, несмотря на просто колоссальные ресурсы, вкладываемые в производство, результаты были достаточно скромными. Количественно, конечно, вполне удовлетворительно, но вот качество, ассортимент и себестоимость оказывались совершенно нетерпимыми. Ранее для официальной позиции СНК по этому вопросу использовалось порицание старого императорского режима и совершенно ничтожный уровень образования и технической культуры. Дескать, как же они могут лучше с таким-то наследием. Вполне резонное заявление, однако, оно никак не пересекалось с организационными и административными шагами, совершенно не проистекавшими из этого посыла. Например, противодействие эксплуатации рабочих в ходе классовой борьбы было доведено до абсурда, так что любой простой слесарь мог буквально творить черт-те что. А это, в свою очередь, порождало бардак. Кроме того, в Советском Союзе какая-то просто колоссальная текучка сотрудников. На большинстве предприятий годовая текучка персонала превышает сто процентов, а это…
– Я знаю это, – оборвал его Невилл Чемберлен. – все это было известно и без доклада вашего агента. Кроме того, вы меня год назад убеждали, что в связи с тем, что в СССР были введены трудовые книжки, это позволит отчасти решить озвученную выше проблему. Не так ли?
– Да. Год назад я именно это и утверждал.
– Так вы ошиблись?
– Нет, что вы. Я просто не представлял всей глубины преобразований в области труда в Советском Союзе. А они колоссальны. По крайней мере на отдельных предприятиях.
– Ну хорошо. Что же они там такого выдумали, что вы теперь переживаете сильнее, чем, когда рассказывали про расширенные трудовые книжки с фотокарточкой и биометрическими данными, приравненными Советами к удостоверению личности. Какое чудо случилось в этот раз?
