Т-34: Т-34. Крепость на колесах. Время выбрало нас - Михаил Александрович Михеев
Часовых взяли тихо, быстро и аккуратно. Безо всяких рукомашеств, дрыгоножеств и ножевого боя в стиле Голливуда. Как давным-давно успел убедиться Хромов, принятая в Красной армии методика снятия часовых куда эффективнее и проще. Зайти сзади – и ножом, безо всякого намека на рыцарство и прочие выдумки скучающих эстетов. Рискуешь кровью обляпаться – да и ладно, все равно чужой, а так максимум функциональности при минимуме усилий. В общем, прирезали их, после чего быстро, но стараясь при этом не шуметь, вскрыли на удивление качественно сделанные ворота.
Увиденное напомнило Хромову свое появление в этом времени. Темное грязное помещение и сгрудившиеся внутри люди разной степени помятости. Разве что сейчас он смотрел на это с другой стороны. Да и народ все больше раненый – не деморализованные поражениями первых дней солдаты, особо и не сопротивлявшиеся, когда их брали в плен, а сражавшиеся до последнего, просто не справившиеся и сейчас «щеголяющие» серым тряпьем, призванным заменить бинты. А потом толпа раздвинулась, пропуская Мартынова, и полковник, еле держащийся на ногах, проворчал:
– И чего так долго?..
В общем, чувства юмора не потерял – и то ладно. И, надо отдать должное, сумел заставить людей, которых после того боя выжило от силы человек тридцать, не падать духом. Поэтому импровизированную тюрьму покидали не только быстро, но и организованно, унося на тут же быстро сделанных из жердей и шинелей носилках раненых.
– Игорь где?
– Нет его больше, – Мартынов говорил с заметным усилием, но стоял уже довольно уверенно. Ранен он не был – контузило близким взрывом. – Я это сам видел. Прикрывал нас, его снарядом и накрыло. Там ствол пулемета только и остался.
– Черт! – выругаться хотелось совсем другими словами, но остатки воспитания взяли свое. Новость была паршивая, Игнатьев был одним из них, да и вообще… Друзьями они с Хромовым так и не стали, возраст сказался. Но взаимное уважение – оно дорогого стоит, да и в одном танке идти в атаку – это не по пальцу молотком стукнуть. – Черт, черт, черт. Вы почему не эвакуировались?
– Не сработало оборудование. Не знаю почему.
– Ясно. Паршиво. А где женщины? Техники где?
– Не знаю. Их сразу отделили и куда-то увезли.
– Черт. Как считаешь, кто нас сдал? Доватор?
– Похоже, он, скотина. Больше некому. Навел на нас фрицев.
– Ладно, потом разберемся. А сейчас валим отсюда. Сам идти сможешь?
– Да я отсюда хоть на карачках поползу.
– Постараемся обойтись без таких крайностей, – злобно ощерился Хромов.
Подготовились к маршу в рекордные сроки. Все же случившееся шикарно подхлестнуло работоспособность, и люди были готовы отправиться куда угодно, лишь бы убраться отсюда как можно дальше. Оставался лишь один вопрос: и куда теперь податься?
Вот что Хромов понимал изначально – так это грядущие проблемы с отходом. Наличие раненых гарантировано. Ночь, зима… В такой ситуации устраивать марш-бросок по лесу не самый лучший выбор, раненые имеют очень много шансов его не пережить. А потому виделось ему два варианта: или найти транспорт, или постараться найти убежище в самом городе. Второй – это на крайний случай.
Полицай уже малость перестал трястись, но перспективы отлично понимал и смыться либо поднять шум не пытался. Больше того, честно показал дорогу к автомастерским, приспособленным фрицами под собственные нужды. Охраны как таковой здесь вообще не было, а внутри несколько механиков, судя по виду, из местных, возились с ремонтом пары грузовиков. Работа шла под бдительным присмотром пары немолодых уже, но здоровенных немецких фельдфебелей, так что совсем уж халтурить не получалось, но и трудовым энтузиазмом работяги не пылали.
Маловато будет, подумал Хромов, рассматривая машины. А с другой стороны, куда деваться? Куча народу, много раненых, оружия почти нет… А, была не была!
Немецкая форма сработала еще раз. Когда он вошел и неспешным, прогулочным шагом направился к месту работ, ближайший фельдфебель вытянулся, героически выпятив грудь и втянув начинающий расти живот. Второй подскочил, повинуясь небрежному движению затянутой в перчатку руки – чинопочитание вкупе со знаменитой немецкой дисциплиной во всей красе. Что же, тем лучше, рассудил Хромов, попутно вбивая кортик по самую рукоять под челюсть ближайшему немцу и тут же, не давая его коллеге сообразить, что произошло, нанося его коллеге два быстрых удара в челюсть. Тяжелых, полновесных удара, после которых тот «стек» на пол и остался лежать без сознания.
– Ну что, граждане пролетарии, – почти весело, хотя в голосе ноток усталости сейчас было куда больше, поприветствовал рабочих Сергей. – Работаем, значит, на оккупантов, предаем советскую власть?
Молчание и охреневшие лица были ему ответом. Впрочем, длилась пауза недолго.
– А куда деваться? – мрачно проворчал самый, пожалуй, старший из механиков, на вид ему было за полтинник. – Вы ж ушли, бросили нас немцам. И что дальше? С голоду подыхать? Или смотреть, как дети помирают?
– Спокойно, батя, я ж тебя не под расстрельную статью расспрашиваю. Хотя могу и поменять свое решение, – Хромов щелкнул пальцами, и рядом словно бы из ниоткуда материализовались двое разведчиков, продемонстрировавших собравшимся автоматы. Ну, так, на всякий случай, вдруг у них со страху мысли нехорошие в голове появятся. – В общем, предлагаю вам ударным трудом искупить свою вину. Час времени на то, чтобы привести эти агрегаты в рабочее состояние, или…
– Что или? – мрачно поинтересовался аксакал советской промышленности.
– Или вы им… – кивок в сторону лежащих фельдфебелей, – позавидуете.
Аргумент выглядел сильно, а труп убитого немца вонял кровью и дерьмом, намекая, что сделавший это не шутит. Ничего удивительного, что всего через полтора часа ударной работы оба грузовика уже шуровали по улицам. Нельзя сказать, что сидящим в кузовах машин бойцам, особенно раненым, было комфортно, но тут уж не до жиру. Сидели тихонько под натянутыми тентами и, в этом Хромов был уверен, тихонечко, про себя, молились. Все, даже самые идейные коммунисты и комсомольцы – на войне атеистов не бывает.
Механиков связали и оставили в мастерской. С одной стороны, чтобы кто-нибудь не рванул к хозяевам, желая выслужиться, с другой – когда немцы обнаружат, что случилось, это послужит им индульгенцией. Не по своей воле, дескать, и все такое. Хромов, кстати, предложил им уходить вместе, но рабочие дружно отказались. Что же, полуголодная, но стабильная и относительно безопасная жизнь вполне может казаться лучше, чем свобода, но постоянный риск. Это был их выбор. И кто такой Хромов, чтобы осуждать этих людей?
А вот пленный фриц сидел в кабине идущего первым грузовика, лихо крутил баранку и отчаянно потел, ощущая в каких-то сантиметрах от печени слегка покалывающее на
