Влад Савин - Морской волк в сборке,ч1-4
Восстание длилось 20 лет - с 1896 по 1916, вспыхивая и затухая, в разных частях острова. Чтобы его подавить, губернатор генерал Галлиени (тот самый, кто позже станет героем Парижа в 1914), придумал особый способ. Идея была в обложении всех совершенно непосильным налогом, который взимался с предельной жестокостью - чтобы не оставалось никаких излишек партизанам. Партизанская война тоже имеет свою экономику: если патроны можно взять у убитого врага, да и бои все же не каждодневно - то кормить бойцов надо всегда. Но теперь крестьяне не могли дать ничего - спасаясь от голода и французов, они бежали в лес. Поначалу это увеличило накал борьбы и число партизан - но затем начал сказываться избыток лишних ртов; все попытки сеять поля среди леса срывались французскими летучими отрядами. Партизаны умирали от голода, вместе с семьями - чаще, чем от пуль. По оценкам французов, население острова с 1896 по 1905 сократилось с 5 миллионов до двух с небольшим. Однако Галиени, уезжая в 1905, мог рапортовать о подавлении восстания "в основном" - еще десять лет тлели искры.
Такая вот история. И ведь то, что творили французы, это однозначно, геноцид! Процент истребленного населения - как Пол Пот в Кампучии. Однако в истории Франция конца XIX - начала XX века осталась исключительно как мирное буржуазное государство, никак не ассоциирующееся с беспощадным агрессором, страна высокой науки и культуры - Жюль Верн, Пастер, Мария Кюри, Ван Гог и Тулуз-Лотрек. Никто не клеймил Францию позором и не требовал международных санкций из-за того, что происходило на ее колониальных задворках - "джентльмен не заглядывает на задний двор к соседу". Это к тому, насколько международное право и общественное мнение тогда отличались от современного.
И если такое творили высококультурные французы, то представьте это же самое в исполнении бешеного адольфа.
–Руки не коротки будут? Мы все ж не Мадагаскар.
–Так я не понял, Саныч, к войне они готовились, или нет? Куда правитель казну дел?
–Готовились. Закупили сколько-то современных винтовок, и пушек, еще чего-то. Но какой прок - если солдаты и народ сражаться не хотят? Не видели разницы, между захватчиками, и своим же правителем, как звали его… Райнилайаривуни.
–А французы значит, лопухнулись. Не могли послабление дать, хоть на первое время? Пока всех разоружат, порядок наведут.
–Так они же своим землю уже обещали. Ну как Гитлер солдатам - поместья на востоке, и русских рабов. И превосходство белой расы, опять же.
–Так они же тоже белые были. Ну почти.
–Так не французы же.
–А после все же начали драться насмерть?
–Когда поняли, что с ними, как со скотом. Но было уже поздно. В общем, представьте - сорок первый год, и в перестройку с приватизацией.
–А ведь на нас, выходит, тогда лишь из-за ракет наших напасть не решились. Побоялись все же - что прилетит в ответ.
–Да сво… Горбачев! А ведь верили… И Боря,…! Ну почему раньше не сдох, козел!
–Товарищи командиры, при девушке не выражаться! Не на палубе.
–Рюмку последнюю, за Победу?
–Ну за Победу, можно. Григорьич, налей.
–Чтобы наши в Берлин - в сорок четвертом!
