Барин-Шабарин - Денис Старый
Крестьянин вышел, а Жабокрицкий вновь задумался. Вот оно и есть то, что пошло не по плану. Сучонок выжил. Но как? Барин взял колокольчик и вызвал своего секретаря.
— Найди мне Лавра! — потребовал Андрей Макарович.
— Сей же час, господин, — отозвался секретарь и удалился.
Уже через полчаса тот самый Лавр предстал перед светлые очи своего покровителя. Лавр Петрович Зарипов сам был дворянином. Бедным, без имения. Он являлся, своего рода, если говорить средневековыми категориями, вассалом Жебокрицкого. Зарипову были выделены земли, немного — деревушка в девять домов, но за это он служил отставному полковнику. Не только земля и пользование крестьянами хозяина поместья прельщали Зарипова, он еще и состоял на окладе у Жабокрицкого и часто выполнял такие делишки, о которых нельзя рассказывать.
— Лавр, ты что же творишь? — сразу же, как только Зарипов появился в кабинете, отставной полковник принялся его отчитывать. — Ты доложил, что выродок замерз пьяным в снегу, а ты даже припорошил его снегом, чтобы не нашел никто. И что?
— И что, Андрей Макарович? — будучи уверенным, что сделал грязное дело до конца, Лавр Петрович не стушевался.
— И то, Лавр, что Алексей Шабарин жив и почти здравствует! — закричал Жабокрицкий.
Зарипов опешил. Он видел, знал, он проверял. Мертвее мертвых был непутевый отпрыск знатного казака, ставшего дворянином. Тогда Алексей Петрович Шабарин пришел просить денег, как водится, у соседей. И Жабокрицкий, встретив проигравшегося в пух и прах соседа, ссудил ему аж тысячу триста рублей.
Шабарин был вне себя от радости, а тут подвернулся, будто случайно, Лавр Петрович, предложил выпить за такое дело отличного французского коньяка. Все в округе знали, что слово «французский» на Шабарина-младшего действовало магически, он никогда не отказывался от чего бы то ни было французского. Выпили, потом еще чуть-чуть, а после поехали на тройке покататься. Тут-то снотворное и подействовало.
Зарипов скинул Шабарина в снег, без шубы, в одной рубахе, а сам поехал дальше. Но это было не всё. Часа через три Лавр Петрович отправил своего доверенного человека, тот проверил. Окоченевшее тело явно не подавало признаков жизни. Так бывает, когда выпьет кто, да в снегах замерзнет, редко, но бывает. Конечно же, все деньги вернулись к Жебокрицкому.
— Но нет худа без добра, Лавр. У меня, слава Господу, осталась расписка выродка. Он должен мне тысячу триста рублей. Он должен мне, должен Ивану Ростовскому, даже Картамонову должен. Имение его заложено… Я все равно заполучу себе земли Шабариных, но ты следи за барчуком, мало ли что, — Жебокрицкий, зло нахмурив брови и подавшись вперед в кресле, посмотрел на Лавра. — Еще один промах, и пойдешь искать себе лучшую долю.
Зарипов потупил глаза. Лучшую долю он, как ни ищи, но не найдет. Толком-то ничего и не умеет, служил в армии — да за пьянки и драку с вышестоящим офицером разжаловали в рядовые и с позором выгнали. Так что кормиться он мог только тут, выполняя разную грязную работу на благо отставного полковника, некогда предложившего подпоручику поехать с ним и служить.
— Что с дрянью этой, Машкой Шабариной? Есть вести о матушке барчука? — произнеся последние слова подчеркнуто витиеватым тоном, рассмеялся Жабокрицкий.
— Как уехала в Петербург, так и никаких новостей. Но я знаю Артамона, он пока из нее все деньги не выкачает, не оставит вдовушку, — улыбнулся Лавр Зарипов.
— Ветреная особа. В ее годы поверить в любовь известного кружевного повесы? Экий моветон, — усмехаясь, сказал Жебокрицкий [кружевной повеса — тут отсылка к герою-любовнику сентиментального романа Ричардсона «Кларисса, или история молодой леди»].
— Да, уговорила сына заложить имение — и на вырученные деньги, фьють — отправилась прожигать жизнь в Петербург, оставив ради любви своего непутевого сына одного, — позволил себе усмешку и Зарипов.
— А потому, что Петр Шабарин держал Машку взаперти, а она от скуки начиталась дури всякой французской, да английской, — злорадствовал отставной полковник.
Жебокрицкий вальяжно расселся в кресле и чуть приподнял горделиво подбородок. Он гордился своей интригой, достойной королевских дворов. Так обложить поместье Шабариных, так унизить и, по сути, обокрасть эту семейку смог бы далеко не каждый.
Жебокрицкий вспомнил о Петре Никифоровиче Шабарине и потер шрам на щеке. Дуэль, состоявшаяся еще десять лет назад, оставила три шрама на теле отставного полковника. Они сражались на шпагах, и Андрей Макарович специально выбрал этот вид оружия, так как знал, что Шабарин-отец не только неплохо рубится на саблях, но и превосходно стреляет. А вот шпага часто казаку, как корове седло.
Но прогадал отставной полковник, за что и поплатился. Шабарин просто издевался над соперником на дуэли, не только парируя все выпады и атаки нерасторопного Жебокрицкого, но и нанося унизительные порезы. Теперь у Андрея Макаровича на седалище красовался шрам, да ещё по одному на лице и на груди.
Месть, занявшая его сердце, ждала своего часа, и этот час пробил.
Глава 7
— Что? Опять? — без горечи, а с задорным сарказмом сказал я, когда проснулся.
Да, опять. Вновь я в чужом теле, снова в этой комнате и на кровати с балдахином. А значит, живем! Лучше так, чем любоваться на чертей, греясь на дне сковородки. А надеяться на то, что окажешься в обществе ангелов, не приходится. Грешки имеются, нажил, знаете ли, и по молодости, и после. Но кто без грехов? Я кстати, думаю, что жилплощадь в аду намного дороже, чем в раю, а ипотека — это также одна из вечных, излюбленных чертями адских мук. Она и при жизни мука, она и после жизни, наверняка, не покинет.
Настроение было отличным. Сразу даже и не скажешь, почему бы. Проблем-то — воз и маленькая тележка, а я радуюсь. Ах, да! Я же не чувствую ни боли, ни дискомфорта, напротив, испытываю жажду деятельности.
— Эй, кто там? Барин проснулся! Горшок мне! — выкрикнул я.
Про горшок, вроде бы, и грубо, но куда тогда справить нужду, если хочется? Посмотрел направо, там столик да стул с вычурными ножками. Нет, на стул нельзя. Посмотрел налево — ужасные, ненужные выпуклости торчат из стены, типа колонны. А рядом этот… Ну как его?.. Шифоньер! Точно он, не комод, а именно что шифоньер с зеркалом и с
