Рейд в опасную зону. Том 1 - Мэт Купцов
Вижу, как у левого фланга несколько наших отступают, меняя позиции, и это дает моджахедам шанс проскользнуть к нам ближе. Поднимаюсь, выдаю очередь — двоих укладываю, третий откатывается в сторону, прячась за камень.
На секунду — не более — понимаю, что мы здесь прижаты. Они будто выбрали нас мишенью — жмут с двух сторон, а теперь еще и со стороны каравана пули прилетают.
Что за…?
Времени совсем нет, я зову Рустама жестом, показывая, что придется прижаться ближе к скале, чтобы не попасть под обстрел.
Но тут из-за поворота, совсем рядом, метрах в десяти, появляется еще группа. Трое. Один из них с гранатометом. Черт! Мы не выдержим прямого попадания. Секунда решает все — рваный вдох, передергиваю затвор и стреляю в боевика с гранатометом. Рустам прикрывает меня, выстрелы сливаются с визгом пуль, которые ложатся вокруг нас, рикошетят, поднимая пыль и камни.
Моджахеды реагируют молниеносно — один залегает, второй кидается ближе к валунам, прикрывая оставшихся. Но вот, слышится их команда, словно взрыв — они явно решили идти на штурм, прижимая нас плотнее.
Кайсар оказался хитрее, чем мы предполагали. Поначалу все казалось гладко — координаты были точные, но место… место выбрано будто специально для засады.
Уверенность в этом пришла практически сразу, еще в начале обстрела каравана. Не нравилось мне отсутствие детонации боеприпасов во время взрывов. Но нас тут же начали обстреливать моджахеды, не давая передышки. Поэтому времени на проверку не было.
И обратной дороги тоже больше не было!
Теперь уже однозначно, что это была ловушка!
Координаты, по которым мы вышли, были подстроены специально, чтобы заманить нас сюда. Караван — всего лишь наживка, отвлекающая приманка, пока основные силы Кайсара ждали нас на подступах, наготове.
Теперь уже явный перевес на их стороне — пули рванули рядом, выбивая землю прямо перед нами, и тут посыпалось. Слева слышу хриплый вскрик — падает Витек, наш снайпер. Он всегда был хладнокровным, железным парнем, но сейчас лежит, стиснув автомат, кровь расползается пятном по камню. Где-то позади крик — кто-то зовет Саню. Слышу, как падает еще один, а потом еще — пули летят, как град, и откуда-то сверху накрывает шквальный огонь.
Я почти ничего не вижу в этом хаосе, но знаю — моджахеды на своих позициях, разметали нас и спокойно ждут, пока оставшиеся будут пытаться найти хоть какое-то укрытие, чтобы там их добить.
Рядом падает Рустам, его лицо в пыли, в руке еще крепко зажат автомат, но я вижу — не встать ему больше…
— Хана вам уроды! Отомщу вам за всех своих пацанов!
Я жму затвор, поднимаю автомат и срываюсь с места — к ближайшему укрытию. В глазах мелькают блики — от пулеметов моджахедов, засевших по периметру. Они продолжают идти на нас с тыла, отсекая пути к отступлению.
Теперь уже ясно, как день — это Кайсар все устроил. Он подставил караван, чтобы заманить нас в ловушку. Теперь его бойцы сжимают нас в кольце, заставляя каждого из нас думать лишь о том, как продержаться еще хотя бы минуту. Мы отрезаны, и количество наших уменьшается с каждой секундой.
Я высовываюсь из-за укрытия и стреляю автоматной очередью — бью духов наповал.
— Это вам за Сашку Кочетова!
— За Рустама! За всех наших погибших бойцов! Получайте гады!..
Очередная вспышка справа — Паша, радист, пытается вызывать подмогу. Но нет сигнала — они перебили нашу связь, заглушили все каналы. На его лице моментально появляется паника, но я лишь сжимаю зубы — паниковать поздно, мы здесь, и уже никто нас не спасет.
В этот момент я понимаю, что нас просто добивают. Это не бой — это хладнокровная бойня. Мы посланы сюда, как мясо, и Кайсар наслаждается нашим поражением, как охотник, окруживший загнанную дичь.
Вижу, как один из наших падает прямо на моих глазах, и кровь мне бросается в лицо — не могу позволить им выйти из этого победителями.
Секунды идут, и я прижимаюсь к камню, чувствуя, что это, возможно, последние мои мгновения. Мы в капкане, и выхода нет — или все-таки есть?
Есть! Побольше духов забрать с собой! Остервенело стреляю из гранатомёта, который подхватил у павшего бойца…
И тут снова над головой появляются наши боевые машины — вертолеты. Теперь уже они начинают стрелять в моджахедов, те бегут, прячутся по пещерам. Путь для нас разомкнулся, и мы собираемся вместе, все, кто остался в живых…
Возвращаемся на базу с тяжелым чувством в груди. Бойцы молчат — после такого не до разговоров. Бледные, измотанные, все сжимают кулаки, в воздухе висит напряжение, чиркни спичкой — заискрит и рванёт.
Потери огромные, почти половина группы осталась на том склоне, в горах.
Сразу по прибытию на базу, нас собирают на разбор полетов. Говорят, с минуты на минуту прилетит командующий — генерал-майор Горин Алексей Петрович.
Нервничают все, но особенно командир и штабные — ведь кто-то предоставил нам те чертовы координаты.
Полковник Петров первым начинает говорить, спокойный и собранный, но от его голоса холодок по коже. Он смотрит на нас отстраненным взглядом, что удивляет. Он всегда относился к каждому, как к сыну. А теперь в его взгляде и голосе только холод и сталь.
Хочет найти виноватого среди тех, кто вернулся?
Не могу сдержать взгляда, сверлю его глазами.
Почему нас подставили?
Спустя десять минут прилетает генерал-майор. Он — словно каменная глыба, лицо ледяное, шаг твердый, взгляд цепкий, суровый. Осматривает нас с явным недовольством, его слова режут по живому.
— Кто из вас объяснит, что произошло? Почему столько людей погибло, а караван оказался пустышкой? — обводит он собравшихся суровым взглядом и упирается в лица наших командиров. — Где разведка? Где данные? Где оружие, ради которого послали погибать спецназовцев?
Молчание тяжелое, гулкое, будто в комнате давит какая-то неведомая сила. Все понимают, что сегодня начнется охота на виновных.
— Кто передал ложные координаты? — генерал- майор идет вдоль строя, словно готов убить одного из нас взглядом.
Я чувствую, как у меня начинает закипать злость. Это он нас туда отправил. Это его люди предоставили чертовы координаты, а теперь мы — как бараны на заклании — должны объяснять, почему нас послали в мясорубку.
Не выдерживаю, делаю шаг вперед, и слышу свой собственный голос грубый хриплый.
— Вы хотите знать, что произошло, товарищ генерал- майор? Спрашиваете, кто виноват? Да, мы все
