Японская война. 1904 (СИ) - Антон Дмитриевич Емельянов
— Старался, но, видимо, не все учел. Расскажете? — я не стал спорить.
— Расскажу, иначе вы же не отстанете, — в очередной раз вздохнул генерал, а потом коротко обрисовал мне задумку нашего высшего командования на эту войну.
И она была, эта задумка! Иногда в будущем, когда я читал об этом времени, казалось, что мы просто проигрывали сражения из-за хаоса, глупости и отсутствия хоть какого-то плана — но все было. И даже выглядело разумно. Так, назначенный главнокомандующим маньчжурской армии Куропаткин прямо рассчитывал повторить стратегию Кутузова. Мы отступаем, мы огрызаемся, мы ждем, пока враг не выдохнется, а к нам по Транссибу не прибудет достаточно подкреплений, чтобы обеспечить численное и техническое превосходство. И уже только потом, собрав все свои силы в кулак, даем бой.
Красота же? Людей бережем! Да, теряем при этом землю, но… Когда японцы будут разгромлены, все вернется: и дома, и порты, и железные дороги. Что разрушат — построим заново, благо умеем. А вот возвращать мертвых с того света еще никто не научился.
— Звучит логично, — это было все, что я смог сказать.
Вроде бы и хочется добавить, что все это не сработает. Вот только я не знаю, почему и что окажется не учтено в этом плане.
— Вы все еще хотите отправиться в свой набег? — генерал смотрел на меня немного насмешливо.
И тут я кое-что понял.
— А ведь вы тоже хотите, чтобы я сходил на ту сторону, — понял я. — Несмотря на весь этот план, все равно хотите! Я прав?
— Правы ли вы? — Засулич отошел к окну. — Конечно, правы! Кто хочет сидеть в страхе перед какими-то дикарями? И я, и наместник Алексеев хотели бы как можно скорее с ними расправиться. Вот только у нас нет никакой точной информации с той стороны. Вернее, она есть, но уж слишком невероятная.
— Сколько? — я сразу понял, о чем речь.
— Восемьдесят тысяч. Разведка считает, что против нас собирается кулак почти в восемьдесят тысяч при двух сотнях орудий, и тогда наша миссия здесь становится самоубийственной.[2]
Я точно знал, что японцев будет меньше, но кто поверит словам. А вот полученной за линией фронта информации — вполне. Возможно, тогда Засулич обретет больше уверенности в себе, и части будут сопротивляться, а не отступать при первой же угрозе.
— Я добуду информацию, — пообещал я. — Но мне понадобятся еще две сотни лошадей.
— Не кавалерии? — усмехнулся генерал.
— Хватит только лошадей, запаса патронов из складов корпуса… — я не удержался. — И еще пару пулеметов можно?
— Пулеметы не дам. Нет у тебя людей, которые были бы обучены с ними обращаться, — сразу расстроил меня Засулич. — А все остальное… Бери. Когда планируешь выступить?
— Если ничего не случится, то сегодня в ночь и пойдем, — решил я.
— Добро, — генерал даже подошел и крепко сжал мне плечи. — Не подведи, полковник. Меня-то ладно, но вот своих людей — не вздумай.
И так он это сказал, что у меня по всей спине побежали мурашки. И правда, это не игра, не сон, за мои ошибки будут отвечать настоящие люди.
— Вы правы, выступим не сегодня, а через несколько дней. Сначала подготовимся, — решил я.
Засулич только усмехнулся и, больше ничего не сказав, вернулся за свой стол. И вроде бы нормальный мужик, о людях беспокоится, о деле думает, а в итоге так ничего толкового и не сделал. Как так получается?
* * *
Мы выехали только через четыре дня.
А все это время потратили на отработку маневров, которые, как мне кажется, могут в будущем спасти нам жизни. Заодно рядовые, для которых я и выпросил лошадей, немного научились держаться в седле.
— Как коровы сидят, — оценил навыки пехоты Буденный, которого Врангель с небольшим отрядом оставил рядом со мной.
Основные силы казаков шли чуть впереди, чтобы первыми заметить врага. Ну и, в случае если те нас опередят, именно у них было больше всего шансов откатиться из-под чужой атаки.
— Зато мы за сегодня пройдем 50 километров, — ответил я. — И за завтра еще столько же.
И это было очень важно, потому что корейцев мы не разговорили. Вернее, они выдали, что им заплатили за эту атаку: собрали по деревням, по которым они было разбежались, выдали оружие, но все это сделал один давно знакомый японский торговец. Где же при этом могли находиться части настоящей армии, они понятия не имели. И вот здесь я мог бы остановиться, благоразумно подождать точных новостей… Вот только разве не так же благоразумно сидел на Ялу Засулич, и к чему это привело?
Я хотел действовать, все наши хотели действовать! Ну, я и добавил в беседу с корейцами вопросы про все соседние деревни. Потом наложили их местоположение на реки, на Сеульскую дорогу, и точек, которые могли заинтересовать японцев, еще только подходящих к северным провинциям, оказалось не так уж и много. Выдержим темп по корейскому бездорожью — уже завтра доберемся до первой из них, а сегодня будем ночевать в поле. Если ничего не случится.
И не случилось. Остановились, отойдя в сторону от дороги и небольших корейских деревень, благо воду и еду взяли с собой, и на такие мелочи можно было не отвлекаться. Палатки поставили из шинелей, а потом я проследил, чтобы каждый укрылся на ночь стеганым одеялом. Еще одно удивительное открытие. Оказалось, что ватники, которые потом переберутся в Россию, первыми придумали и сделали китайцы. Я, как увидел, сначала обалдел, а потом заказал по той же технологии жутко теплые и легкие одеяла. Помогут не замерзнуть в походе и раненых, если что, согреют.
Четверть полковой казны спустил, но не жалею!
— А я на холоде лучше сплю, — попытался поспорить Хорунженков, отвечающий за нашу пешую сотню. — Зачем мне в эту теплынь залезать?
Было видно, что к нашему разговору прислушиваются сразу несколько солдат и казаков, так что уже через пару минут обо всем узнает и остальной отряд.
— А тут просто, — я ответил погромче, чтобы все расслышали. — Представь, что тебе нужно кому-то в морду дать. Ведь чем сильнее ты это сделаешь, тем лучше?
— Ясное дело.
— А еще вопрос. Бывает же, что ты устаешь?
— Бывает, — Хорунженков усмехнулся, уже поняв, к чему я веду.
— То есть мы только что на практике поняли, что сила нам нужна и что она кончается. Во сне мы эту силу восстанавливаем…
— И при чем тут одеяло?
— Если его нет, твое тело пытается греть твоя кровь.
