Девяностые приближаются - Дмитрий Валерьевич Иванов

Заскочив домой, быстро иду в школу, желая не упустить директора. Он на месте и даже принял и выслушал меня. Я эмоционально выдал речь про то, что нельзя человека выкидывать из коллектива, мол, не по-советски это.

— Тут не всё так просто, она, когда сломала там своё бедро, была выпившая, и мы имели право вообще ей в больничном отказать, — удивляет меня директор.

Глава 13

— Не похоже она на пьющую, — с уверенностью произнёс я.

— Так это, праздник был, день седьмое ноября — красный день календаря! — кряхтя, признался директор. — Выпили немного в школе.

— То есть пили все, а ей просто не повезло? — подытожил я.

— Ты пойми, у нас и так проблемы с английским, да ты знаешь, а тут ещё математика выпадает. А без неё никак. Не можем мы её ждать. Потом, когда выздоровеет, возьмём её обратно.

Я задумался, логика директора мне понятна, с него и спрос основной, да и есть такой закон — если пьяный был, могут и больничный не дать. Но Вера Николаевна мне и как учитель и как человек нравится. Что я за мужик буду, если женщину в беде брошу? Поэтому, извини, Николай Николаевич, буду тебя маленько прессовать. Мужик ты хороший, сам бы так поступил на моём месте.

— Николай Николаевич, я буду вынужден просить помощи у комсомольцев, а если это не поможет, обращусь к Виктору Семеновичу, он сейчас второй секретарь обкома, — делая вид обиженного паренька, говорю я.

Директор будто проглотил штырь, морда вытянулась, каменная какая-то стала. А кому легко?

— Ладно, оставим её в школе, как — не знаю, но выкручусь, — скрепя сердце, даёт слово директор.

— Этого мало, я хочу, чтобы комитет комсомола школы взял над ней шефство. Два раза в неделю хотя бы пусть навещают, продукты купить, полы помыть, да тот же мусор вынести. Для неё проблема, — горячо говорю я.

— Это правильная мысль, раз она у нас учителем остаётся. Пожалуй, схожу я в наш комитет комсомола на собрание. Упустили мы этот момент.

Дома я всё ещё раз обдумал, и решил, что доверяй, но проверяй. Придётся напрячь друганов.

Собираюсь к Галинке, а бабуля и говорит.

— Если ты к ней, так она уехала по путёвке.

Вот так новость! Опять меня посетила птица обломинго. А тут ещё по телевизору в новостях Горбачёва упомянули, вообще настроение испортилось. На следующий день зашёл к Фарановым узнать, как они свозили учительницу на рентген. У той в гостях был Каркатов! Хорошо хоть ещё и младший брат был дома. По Вере Николаевне ничего не ясно, сделали снимок — заживает плохо.

Иду домой, начинает портиться погода, лесов тут нет, и ветер достаточно сильный бывает у нас. Обычно в это время тепло, но тут ударили морозы. Второй день приличный минус, вчера было минус десять, а сегодня ещё холоднее. Дома у нас печка, но бабушка переживает за корову. В резком темпе занимаемся с батей утеплением стайки, отец уже выпил — ему хорошо, а я мерзну. Оделся тепло, шапка моя козырная на голове, которую у должника Аркаши за долги забрали.

— Ты же сибиряк теперь, что в шапке? — смеётся отец.

— Сибиряк не тот, кто без шапки ходит, а тот, кто тепло одевается, — возражаю я.

Сгребли весь снег со двора, и немного прихватили с улицы, но сугроб у стенки стайки насыпали. Моя идея — снегом утепляться. Снежок, наконец, стал оправдывать своё название и весь в снегу принимал посильное участие в работах — таскал по двору разорванную старую фуфайку, которую мы выделили ему для утепления будки. Глупая псина. Ну, пусть мерзнет. Ночью термометр опустился до минус двадцати! Пришлось вставать и подкидывать уголь, и всё равно прохладно было. Не выдержал и запустил Снежка в сени, тут не теплее, зато нет ветра, который мёл сугробы по улицам. Зима пришла.

Проснулись 4-го рано. Отцу на работу надо, бабуле интересно как там наша коровка, а меня разбудили за компанию. Ну, раз проснулся, то пусть бабушка дома сидит, сам схожу, проведаю животинку. Дверь открыл с трудом — снегом завалило. Корова лежала на соломе, и вид у неё был несчастный, но в стайке тепло, с двух сторон дом, с третьей — баня. О, в баню схожу сегодня! Черт, ещё молоко разносить по заказчикам, а это часа полтора, наверное, хотя бабуля говорит, они сами приходят. А если не придут, куда товар девать? Заставил корову подняться, обмыл вымя теплой водой, подоил, потом задал ей корма, почистил стайку. За час управился. Молоко уже остыло и начало покрываться коркой льда. Дома бабуля наготовила борща, а отец уже ушёл на работу. Я это и сам видел. Как танк проехал от дверей дома до калитки на улицу. Вся дорога в метровом, не меньше, сугробе. Да я никуда не собирался, буду сибаритствовать. Посмотрел передачу «Очевидное — невероятное», про пирамиды Египта, потом фильм «Про Клаву Иванову» — надоело. Не «Ребятам о зверятах» же смотреть. Иду на улицу поработать, время — десять утра, дорогу никто и не чистил, лишь редкие цепочки следов виднеются то там, то тут. Любые тропки быстро заметает ветер. Тем не менее, расчистил дорогу около своей ограды, потом перешёл улицу к виноводочному и хлебному магазинам, начал убирать снег там. У меня самодельная лопата из черенка и шита фанеры, загребает снег как надо, я полностью даже не могу загрузить её, сил не хватает.

— Ты новый дворник? — высунулась женская мордашка из закрытого виноводочного, он с обеда сейчас работает.

— Сосед я ваш, — сказал ей, не отвлекаясь.

— Ааа-а, с хлебного что ли? Грузчик? — не поняла мордашка.

— Вы что-то хотели? — спрашиваю я, не желая ничего пояснять во время махания руками.

— Помогите ящики расставить? — робко спросила молодая девушка, как я сейчас только заметил.

— Отчего не помочь? — захожу я в магазин с черного входа.

— Тёть Иры нет ещё, а сейчас привезут пиво, я бы и сама занесла в магазин, а ставить некуда, вечерний завоз ещё не расставили, — девушка указала на ящики, как попало стоящие везде.

— Тебя как зовут? Я — Анатолий.

— Наташа я, маму заменяю, она приболела, — пояснила девчушка лет двадцати, рыжая и стройная и продрогшая за время разговора со мной на улице. Оглядываю неказистый, уже не сильно чистый халат, натыкаюсь на полное отсутствие груди Наташи, и, вздыхая, начинаю раздеваться.