Большая игра - Стюарт Слейд
Военно-морскому флоту хватало собственных забот, начиная с нехватки кораблей. Вот чем обернулось многолетнее финансирование по остаточному принципу. Денег хватило только на постройку подводных лодок-ракетоносцев, сейчас дежурящих у берегов Калифорнии. Япония попыталась построить тяжёлый бомбардировщик G-10N[52], соответствующий американскому B-36. Он предназначался для полёта на высоте десять километров с максимальной скоростью 680 км/ч и доставки пяти тонн бомбовой нагрузки на максимальную дальность свыше девятнадцати тысяч километров. Для более близких целей полезная нагрузка могла доходить до двадцати тонн. В целом G10N получился довольно впечатляющим самолётом. Он по многим показателям сравнился с B-36, а по некоторым превзошёл его. Но у Японии просто не хватало производственных мощностей, чтобы строить их достаточно много, и когда парк достигнет нужной численности, бомбардировщик уже заведомо устареет.
Вместо этого, как только удалось провести испытание первого собственного ядерного заряда, они использовали в качестве носителя низколетящую ракету с турбореактивным двигателем. Каждая из подводных лодок класса I-400[53] брала на борту шесть таких снарядов и могла выпускать их по одному в минуту. Несколько устаревающих бомбардировщиков, вязанка крылатых ракет, управляемых смертниками, стареющие флот и армия — в основном занятая управлением самой густонаселенной страной в мире. Со всем этим ярмом Япония претендовала на статус великой державы.
Однако кое-какие успехи всё-таки были. В начале 1950-х годов его линкоры переоснастили спаренными 100-мм универсальными установками вместо старых 127-мм орудий, придали хорошее радарное обеспечение. Гидросамолеты заменили вертолётами. Защита от подводных лодок стала намного лучше, но эсминцы эскорта всё равно оставались постройки 40-х годов. Они предназначались для атак на другие корабли. Торпеды это конечно хорошо, но как быть, когда главная угроза приходит с небес? В сражении у Оркнейских островов немцы полагались на артиллерию… и совсем немногие из них смогли выжить, чтобы осмыслить ошибку. На флоте были новые эсминцы, некоторые даже с зенитными ракетами, но они ходили в прикрытии авианосцев. Его линкоры, как и прежде, должны полагаться на собственные орудия.
Тайско-Бирманская граница, Бан Ром Пхуок, застава № 3Глаза едва можно было заметить. Их скрывала лесная «кикимора». Взгляд наблюдал за пехотной колонной, проходящей по дороге к селу. Палец бесшумно лёг на кнопку передачи переносной рации. Рот оставался закрытым, заговорить означало выдать себя. Вместо этого палец трижды быстро нажал на тангенту, а потом так же, но медленно. Потом по одному разу на каждое отделение. И три быстрых нажатия для конца передачи. И взгляд снова продолжил наблюдать.
В штабе ополчения, в центре Бан Ром Пхуока, Нгуен поставил на карте ещё одну отметку. Это был уже третий доклад. Значит, недалеко от села скопилось более ста пятидесяти вражеских солдат. Он кивнул старосте. Добровольцы ополчения уже были предупреждены и тихонько распределились по оборонительным позициям. Большая часть невооружённых жителей попряталась по подвалам, а остальные продолжили набивать магазины для автоматов.
После убийства агитаторов Нгуен закономерно ожидал прибытия армейских подразделений и атаки. Вот и армия. Последним шагом была установка заграждения из колючей проволоки вокруг периметра села. Теоретически оно должно было предотвратить проникновения врага в поселение, но на самом деле вопрос, что называется, оставался открытым. Если мы построим его, они точно придут, подумал тогда комиссар, и сейчас они пришли. Донеслись сигналы с четвертого наблюдательного поста. К селу приближались ещё тридцать человек, все накапливались с северной и западной сторон. Никаких неожиданностей, никакие козырей из рукава, самая обыкновенная пехота перед атакой.
Напряженность в воздухе скопилась такая, что казалось, будто воздух с трудом проникает в лёгкие. На самом деле ночь была прохладной, даже по местным меркам. Половина первого ночи, дневная жара миновала, самое время спать. Но никто не сомкнёт глаз, когда прямо сейчас враг изготовил миномёты, винтовочные гранаты и пулемёты, и вот-вот откроет огонь из нескольких точек. Разрывы метко накрыли оборонительные позиции села, по крайней мере, прежние. Нгуен догадывался, что агенты передадут сведения об увиденном, поэтому поменял схему обороны и расположение стрелковых ячеек. Он вздрогнул, когда несколько мин упали неподалёку от его хижины и домика старосты. Но, по крайней мере, это показало, что командование не знает о приготовленной встрече. Взрывы оглушали даже при том, что миномёты были в основном маленькие, 50-мм. Как их называли японцы, «для стрельбы с коленок». Нгуен с мрачным юмором надеялся, что хотя бы некоторые из врагов отнесутся к этому буквально и поломают себе коленные чашечки.
В дело вступили его собственные миномёты. Их были три, 60-мм американского производства. Вместо осколочно-фугасных зарядов они выпускали осветительные. Вся область, опутанная колючкой, оказалась залита искрящимся белым светом. Как он и предполагал, сапёры резали проходы для пехоты, и преодолели уже большую часть пути. Потом они подкрадутся к полевым укреплениям, заложат ранцевые заряды и подорвут их. А за основной массой пехоты пойдут огнемётчики, чтобы сжечь женщин и детей, укрывшихся в подвалах. Нгуен хорошо представлял, как это бывает. Он сам организовывал подобные нападения в бытность свою в рядах Вьетминя.
Но передовую группу сапёров никто не собирался пропускать. Крестьяне застали их врасплох, и открыли огонь по ярко подсвеченным целям. Комиссар услышал неторопливый ритмичный грохот «Калашниковых» на фоне треска японских «Арисак». Сапёры залегли, не в силах ни продвинуться вперёд, ни отступить. Один с перепугу прыгнул и запутался в колючке. Нгуен увидел, как его тело задергалось от попаданий 7.62-мм пуль.
Ополченцы всё делали правильно. У каждого имелось несколько запасных позиций. Короткая очередь с одной, перекат, снова огонь, и очередной перекат. Из опушки леса заработал пулемёт. Скорее всего на подавление, просто чтобы крестьяне не смели высунуться из укрытий. Как раз когда он подумал об этом, из одной ячейки сверкнул гранатомётный выстрел и разорвался среди деревьев. Показалось, будто полетели в стороны несколько тел, но возможно, это была игра света. А возможно, отблеск сигнальной ракеты. С опушки выбежало не менее трёх сотен пехотинцев. Авангард японцев немедленно рассеялся
