Разбойничья злая луна - Евгений Юрьевич Лукин
Собственно, дело уже было сделано: оказавшись в таком положении, можно сдаваться без колебаний. Но погонщик каторги даже после этого откровенного манёвра ничего не понял. Когда нагло приблизившийся Ар‑Шарлахи потребовал, чтобы офицеры и команда покинули судно, был выполнен и этот приказ. Как выяснилось, погонщик полагал, что его каторгу посреди пустыни собираются обыскивать на предмет контрабанды. Пока у надсмотрщиков отбирали ключи, он грозил Ар‑Шарлахи отставкой и опалой, изрядно этим веселя команду «Самума», однако вскоре из люков с воем хлынули раскованные каторжане, и настал горький момент прозрения. Лишь тогда бросилось в глаза незадачливому погонщику, что на обеих мачтах остановившего его корабля полощутся клочья выбеленной солнцем ткани, а вовсе не выцветшие зелёные вымпелы флота Харвы, как это ему представлялось раньше.
Глава 10
Блистательная Алият
Не желая более рисковать, решили отогнать оба судна подальше от этого опасного скрещения путей и затаиться где‑нибудь в барханах, тем более что на горизонте снова завязалось смутное облачко, причём куда обширнее первого. Правда, ползло оно по кромке, не приближаясь, и особой тревоги не вызывало.
Отойдя на несколько миль, залегли в ложбинке между двумя песчаными гребнями, прихваченными корнями узловатых кустарников, и занялись добычей.
Часть провизии, обнаруженной на борту «Белого скорпиона» (так называлась каторга), перегрузили на «Самум». А вот захваченный груз вызвал недоумение. Выяснилось, что каторга везла в Зибру боевые щиты. Только щиты, и ничего больше.
— Что с ними делать? — озадаченно спросил Ар‑Шарлахи, оглядывая сваленную на песок стопу обёрнутых в толстую материю дисков.
— В крайнем случае попробуем продать в Туркле, — с сильным сомнением промолвила Алият.
— Кому?
— За боевыми щитами кимирцы охотятся. Скупают, перепродают в казну. Сами‑то они их в Кимире делать не умеют…
Сидящий рядом на корточках командир зеркальщиков Илийза развернул ткань, поставил сияющий метровый диск на ребро и, внимательно осмотрев, присвистнул.
— Что? — повернулся к нему Ар‑Шарлахи. Не отвечая, Илийза вскинул щит на грудь и, держа его за обе ручки, плавно послал яркий овальный зайчик по склону и обратно. Потом ещё раз, но уже сменив направление. Хмыкнул и, проваливаясь по щиколотку в песок, полез со щитом на гребень. Ар‑Шарлахи с Алият переглянулись и последовали за ним.
Илийза замер среди узловатых мелколистых древес, едва доходивших ему до пояса. Припав хищным глазом к прицельной планке, он наводил щит на что‑то весьма отдалённое. Потом расслабился и повернул к Ар‑Шарлахи тёмное, изрубленное морщинами лицо. Нежно блеснул на виске подживший розовый ожог.
— Ну, таких я ещё не видел, — со сдержанным удивлением сообщил Илийза. — Наши‑то щиты собирают зайчик в точку шагах в тридцати, а этот бьёт… — он с уважением оглядел сияющий диск и покачал головой.
— Дальше, что ли?
— Да чуть ли не на сотню шагов!
Теперь уже присвистнул Ар‑Шарлахи:
— Ну‑ка дай‑ка!..
Илийза отдал щит и огляделся, прищурясь.
— Вон, — сказал он, указывая пальцем. — Рядом с той саксаулиной. Видишь? Давай быстрее, пока не унесло.
В указанном направлении между барханами темнел косматый шар приостановившегося перекати-поля. Ар‑Шарлахи для начала поиграл зайчиком по песку, потом выдохнул и принялся наводить. Сухое растение вспыхнуло и тут же, как нарочно, было подхвачено ветром. Огненный шар подпрыгнул и полетел над барханами.
— Неплохо, — оценил Илийза. — Я смотрю, ты и со щитами дело имел…
— Да как… — сказал Ар‑Шарлахи. — В строю, конечно, не ходил. Так, баловался…
— Гляди‑ка! — подивился Илийза. — И глазомер, и руки, главное, не дрожат…
Услышав про дрожащие руки, Ар‑Шарлахи и Алият одновременно вскинули глаза, и Илийза крякнул, сообразив, что сказал бестактность.
— Что?.. Сильно заметно?.. — упавшим голосом осведомился Ар‑Шарлахи.
— Да нам‑то какое дело?.. — покашливая от неловкости, уклончиво пробасил зеркальщик. — Может, тебя вино… это… — он выразительно пошевелил пальцами возле лба, — …взбадривает…
Все трое нахмурились и зачем‑то принялись оглядывать лежащую у ног песчаную ложбину. Прямо перед ними, слегка накренясь, угрожающе поднимал розовую с золотом корму «Самум». В полусотне шагов белела захваченная каторга. Потом Ар‑Шарлахи спохватился и вернул щит.
— Как же они их всё-таки в Харве делают?.. — буркнул он, явно меняя тему разговора. — Ну вот попробуй такое выковать!..
— Почему в Харве? — не поняла Алият. — Харва на севере, а каторга шла с юга… Щиты новенькие, неразвёрнутые…
— Слушай, а ведь кивающие молоты, по слухам, как раз на юге… — начал было Ар‑Шарлахи, но закончить мысль ему не пришлось. С дальнего конца ложбины донёсся взрыв яростной ругани, и все обернулись.
— Что‑то случилось, — озабоченно сообщила Алият. — Вон Рийбра бежит…
Сутулый Рийбра, спотыкаясь и вздымая песок не хуже военной каторги, торопился к «Самуму» с каким‑то свитком в руке. Возле «Белого скорпиона» галдела толпа. Переглянувшись, трое сбежали вниз по оползающему песку.
— Я их сейчас поубиваю всех, этих каторжан! — вне себя завопил подоспевший Рийбра. Он вёл себя настолько свирепо, что невольно закрадывалась мысль: струсил, но трусом показаться не хочет.
— Что там стряслось?
— Расковали их на свою голову! — орал Рийбра, потрясая свитком. — А они уже двух пленных убили!..
— Надсмотрщиков… — понимающе кивнув, как бы про себя промолвил Илийза.
— Ну а то кого же? Конечно, надсмотрщиков!.. Я ему говорю: «Вот ты их убил! А выкуп теперь за них — с кого? С тебя, что ли, получать?..» А он мне: «Всех сейчас перебьём — будет вам тогда выкуп!..» Вот! — Рийбра ткнул измятым свитком. — Чуть список мне не порвал!..
Он готов был возмущаться и дальше, но тут вмешалась Алият.
— Щиты — в трюм! — скомандовала она с такой решимостью и злостью, что Рийбра чуть не подавился повязкой. — Людей — к барабану! Отгонишь «Самум» шагов на четыреста… Быстрее, быстрее! — стремительно обернулась к Илийзе: — Готовь своих! Как только остановитесь, строй фалангу и жди нас… — она чуть помедлила и с нежным вызовом взглянула на главаря: — Ну что? Пойдём, Шарлах…
Возможно, с юмором у Алият дела и впрямь обстояли неважно, но зато умение уязвить подчас наводило оторопь…
* * *
Открытый бортовой люк «Белого скорпиона» обороняли человек пять мятежников с «Самума», и среди них бледный мальчонка-писарь. А раскованных каторжан было много. Около сорока.
— Ну ты чего там бормочешь? Вино давай, говорю!..
— Вино выставляй, ты! Кисточка щипаная! Тебя что, из люка вынуть? Сейчас вынем…
— Во! — разинул рот кто‑то. — Ещё командиры пожаловали!..
Толпа зашевелилась, как
