Хранить вечно. Дело № 1 - Борис Борисович Батыршин
В любом случае, участь его ждёт незавидная, и остаётся только молить Бога, чтобы Алёша Давыдов так и умер, не приходя в сознание. И когда мы встретимся в лучшем из миров – надеюсь, он отыщет в себе толику милосердия, чтобы простить своего невольного убийцу.
…Честное слово, я не хотел…
Сигнал общей побудки подбросил меня на кровати, словно пружиной. Стремительный забег в конец коридора, в умывальню, полминуты секунд под ледяным душем (больше выдержать я не смог) – и назад, приводить в порядок спальню перед поверкой. Если верить листку с календарём, висящему на специальном стенде возле двери в коридор - двадцать восьмое мая, воскресенье, ура!
К тому же, неожиданный бонус с самого утра – сегодняшний дэчеэска – не кто иной, как Таня! Я улыбнулся ей и подмигнул; в ответ девушка приняла неприступно-официальный вид и даже сделала мне замечание – и снова за нестриженые ногти. И когда это они успевают расти… Тем не менее, душа всё равно пела, и если погода к вечеру не испортится, то можно будет, пожалуй, и подумать об отложенной вчера тренировке.
Ну да с это пока не к спеху.
На заводе сегодня выходной, но это не значит, что нам позволено будет бездельничать. Как раз наоборот: после завтрака мы всем отрядом отправляемся на уборку прилегающей к главному корпусу территории. Персонально в моём случае это означает прополку цветочных клумб - занятие неспешное, по-своему медитативное и… одиночное. А значит, есть время подумать.
Благо, есть о чём.
Итак – чего же я хочу? Я, попаданец?
Стать пророком при Сталине?
Избавить страну от Большого Террора, предотвратить провальное для СССР начало Великой Отечественной Войны, или хотя бы самые очевидные ошибки Финской?
…Да ни боже мой…
Во-первых, я помню о судьбе всех, кто мнил себя пророками при вожде – кстати, большинство из них служили в конторе, под опеку которой я сейчас угодил. Печальна их судьба.
А с другой – с чего я взял, что правильно понимаю события, в которые намерен вмешаться? Нет, не так: с чего я взял, что их правильно понимали те, по чьим книгам я об этих событиях когда-то судил и намерен судить снова? Да ни с чего - та же судьба Тухачевского и пресловутого «заговора маршалов» тому подтверждение. Есть, правда, зло абсолютное, вроде Гитлера, который всего через три года придёт к власти. Но… что я тут-то могу сделать? Что с Гитлером не стоит иметь дела, и без меня скоро станет ясно любому сколько-нибудь разумному человеку - во всяком случае, в СССР. Убедить власть предержащих раздавить его прямо сейчас, не дожидаясь, пока чайник станет паровозом? Во-первых, поздно – особые «охранные отряды», занимающиеся сбережением жизней вождей НСДАП уже созданы, они существуют четыре года и возглавляет их ни кто иной, как Генрих Гиммлер собственной персоной. Die Schutzstaffel, SS, (название предложил Геринг, как аббревиатуру немецкого авиационного термина, обозначающего «эскадрилью прикрытия») – и справиться с этими отборными фанатиками будет непросто даже натасканным в разведшколах диверсантам и прочим мастерам деликатных операций. А во вторых, и это куда важнее – где гарантия, что вместо Адди не придёт кто похуже? Кандидатов-то хватает – скажем, Рем, пока ещё живой и здоровый, или тот же Гиммлер…
Нет уж, мысли о глобальных вмешательствах и прогрессорстве любого толка отметаем с порога. Как неорганизованные и прожектёрские. Лучше пока заняться собственной судьбой – а заодно и тайной, что скрывается за забором «особого лабораторного корпуса». Она там есть, селезёнкой чую…
- Если не секрет, Марк, ты как попал в коммуну? На беспризорника, вроде, не похож. На малолетнего правонарушителя – тоже. У тебя родители-то есть, живы?
С прополкой мы управились часа за полтора, после чего меня кинули на другой участок работы – приводить после ночного ливня в порядок песчаные дорожки. Дело нехитрое: разравнивать граблями песок, если надо – подсыпать новый, предварительно принеся его на носилках из большой кучи, устроенной в деревянном коробе сбоку от корпуса.
Работать здесь надо было в парах, и я сразу заметил среди прочих коммунаров Марка Гринберга. Он, похоже, тоже образовался моему появлению. Устроить так, чтобы нас поставили вместе, труда не составило; я нарочно выбрал одну из крайних дорожек, чтобы иметь возможность поговорить без помех.
- Родители? – Марк посмурнел. – Родителей нет. Мама умерла давно, ещё в Одессе, а отец – в прошлом году, в… в общем, не здесь, не в СССР.
- Заболел? – я изобразил сочувствие, внутренне сделав стойку на это «не здесь, не в СССР».
- Нет, его убили. - Марк помотал головой. – Понимаешь, грабители ворвались в дом, папа застрелил одного из револьвера, но остальные сбили его с ног и стали колоть ножами. Знаешь, такие кривые, арабские, такие называются «джамбия». Один и за мной погнался, но я выпрыгнул в окошко и убежал. Спрятался у ребе Шломо Бен-Циона в еврейском квартале, и только через три дня…
Он вдруг поперхнулся и умолк,
…Кинжал-джамбия? Арабы? Еврейский квартал? Похоже, у моего напарника жизнь была не менее интересной, чем у Алёши Давыдова, чьё тело и биографию я так беззастенчиво присвоил…
- Это где же такое случилось? – спрашиваю. - У нас, вроде, арабы по улицам пока не бегают, тем более, с ножами.
Марк испуганно поглядел на меня. Он уже понял, что наговорил лишнего.
…Извини, друг, отмолчаться на этот раз не получится. Раз уж сказал "А" - говори и «Б». Или, если брать буквы еврейского алфавите – «Алеф» и «Бэт». Так, кажется?..
- В Палестине. Есть там такой город, Иерусалим, про него в Библии много написано, и в Торе тоже. Знаешь?
Я кивнул.
- А ты-то как там оказался?
- Ну… - Марк сощурился. – А ты никому не скажешь?
… Детский сад, право слово!..
- Никому, честное пионе… э-э-э… коммунарское!
Марк покосился на меня недоверчиво, но ничего не сказал.
..То-то, парень, раньше надо было думать. Впрочем, на этот раз тебе повезло, собеседник попался не из болтливых…
- А ты, правда, никому?..
-
