Наталья Павлищева - Фаворитка
Неплохой вопрос, но отвечать на него я не собиралась, хотя это грозило крупными неприятностями и мне, и Франции тоже. Если эта голубоглазая актриса трусиха в большей степени, чем я предполагаю, то отсюда я выйду в Бастилию.
– Ваше Величество, и у меня, и у вас слишком мало времени, чтобы уделять его моей особе. Прошу вас, выслушайте.
Я повторила ей почти все, что сказала мне Мари, объясняя расклад сил с Сен-Маром и Марией де Гонзага.
– Я вспомнила вас, вы та, что пыталась соблазнить Сен-Мара вопреки его любви к Марии де Гонзага.
А вот это провал! Королева благоволит к Марии, и если сейчас ей придет в голову заступиться за свою фрейлину, то мне будет худо…
– Да, Ваше Величество. Мария де Гонзага красавица и умница, ей не пристало быть супругой Сен-Мара, вы не находите?
– И ради этого вы соблазняли его?
– О, только не это! Но я знаю будущее не одного дофина, Мария де Гонзага будет королевой Польши, причем блестящей королевой, стоит ли ей размениваться на того, кто в силе только пока в милости у короля?
Королева откровенно задумалась. Я поспешила этим воспользоваться.
– Ваше Величество, если заговорщикам удастся убить кардинала, что это будет значить для вас и дофина? Вас и без того желают отдалить от детей, едва ли король оставит вас регентшей в своем завещании. Вы хотите, чтобы регентом был Мсье? Или Сен-Мар?
– О, нет!
– Вы сможете стать регентшей, а значит, спасти своих детей, только в случае, если рядом с Его Величеством окажется человек, подобный кардиналу Ришелье.
По тому, как вскинула глаза королева, словно я подслушала её мысли, стало ясно, что мои слова попали в точку.
Конечно, спасать детей Франции не от кого, у Гастона Орлеанского только дочь Анна, сыновей нет, а потому маленькому Людовику ничего не угрожает. Но Гастон-регент угрожает самой Анне, она снова окажется не у власти и задвинутой в угол. Вот моя точка приложения сил!
– О ком вы говорите?
О… есть еще одна точка, едва ли ни более чувствительная. Кардинал Ришелье был как всегда прав, приставляя к королеве Мазарини. Тут не просто симпатия королевы к духовнику (а он её духовник или нет? впрочем, неважно), тут определенно любофф…
– О кардинале Мазарини, Ваше Величество.
– Говорите просто «мадам».
Знак высшего расположения к моим словам. Так, к черту политику, мы перешли в область чувств. Королева тоже женщина.
– Благодарю вас. Мадам, – почему бы мне не воспользоваться такой роскошью, как обращение к королеве по-дружески, если разрешили, – чтобы у кардинала Ришелье была возможность предложить вместо себя кардинала Мазарини, он должен доказать Его Величеству, что остальные просто желают воспользоваться положением, а не служить Франции.
Будто Мазарини не желает, но сейчас об этом ни слова.
– Что для этого нужно сделать? – похоже, королева прониклась серьезностью момента в плане возможности отлучения от нее Мазарини. Она сообразила то, о чем забыла я – не будет Ришелье – не будет Мазарини. Как мы это упустили, это же мощнейший рычаг воздействия на королеву!
– Разоблачить заговор.
– Но я…
– Все очень просто, мадам. Во-первых, не покидайте детей. Оставайтесь в Сен-Жермене.
– Но как?! Мне предписано ехать в Фонтенбло и дальше в Руссийон.
– Сделайте вид, что больны. Простыли во время прогулки, что не можете двинуться с места.
Хотя бы ненадолго.
– Что это исправит?
– Даст время. А мне нужен текст договора с испанцами.
В глазах королевы метнулся ужас:
– Что?!
– Ваше Величество, кардиналу известно, что он существует, но чтобы предоставить королю доказательства вины Гастона Орлеанского и прочих, нужен сам текст. Повторяю: кардинал Ришелье покинет наш мир в ноябре, до этого времени он должен успеть сделать все, чтобы рядом с вами был кардинал Мазарини, а не кто-то другой.
– У меня нет такого текста.
– Вы осторожны, мадам. Помогите мне его раздобыть.
Она грустно покачала головой:
– Не могу. Я не настолько замешана в заговоре, мне не доверяют…
Я вспомнила о письме:
– Мадам, напишите письмо кардиналу, в котором изложите все, что знаете.
– Зачем, чтобы он использовал все против меня?
– Кардинал сейчас единственная ваша защита. И, поверьте, ему вовсе не хочется, чтобы после его гибели или смерти, не важно, у власти остался Сен-Мар или Мсье. Он желал бы оставить Мазарини, чтобы продолжить то, чему служил столько лет. Полагаю, Мазарини более приемлем и для вас.
Королева упрямилась:
– Но что даст кардиналу мое письмо?
– Не беспокойтесь, король знает о заговоре, и если даже он состоится, ваше участие не будет против воли Его Величества, сведения о вашем участии пойдут вам на пользу. А если не состоится, то письмо станет оправданием перед кардиналом. Вы добрая мать, желающая только одного – спокойствия детям, вы не желали участвовать ни в каких заговорах. Такая репутация сейчас лучше… А кардинал поможет вам, попросив короля не разлучать с детьми.
– Да, вы правы…
Так, женщина явно уступала место политику. Она умна, жаль, что столько лет приходилось прятаться под маской глупышки. Я вспомнила будущее королевы, когда за нее станет править Мазарини, и усмехнулась.
– Вы приехали за таким письмом?
Вот черт, об этом я и не подумала!
– Я думаю, вам лучше отправить его со своими людьми. Так будет надежней. Только не уезжайте из Сен-Жермена и не тяните время, его очень мало.
– Сколько? Я прикинула… – Месяц.
– Я послушаю ваш совет, хотя он странный. Вы действительно можете предвидеть будущее?
Скажите…
Меня сейчас очень мало интересовало будущее королевы и куда больше, где достать текст договора. Мы думали, что у королевы есть… Многие историки убеждены, что именно Анна Австрийская передала текст кардиналу. Неужели врет?
– Рядом с вами много лет будет надежный помощник – кардинал Мазарини, Ваше Величество. У вас действительно нет возможности достать текст договора, хотя бы копию?
Неужели после такого пророчества она не пойдет навстречу?
– Поверьте, нет. Меня держат просто как ширму.
– Хорошо. Прислушайтесь к моим советам, мадам. Извините, мне пора…
– Да, благодарю вас. Возьмите, – в мою руку перекочевал красивый перстень с большим камнем.
От королевских подарков не отказываются, я приняла.
– Вас проводят до Парижа, опасно ездить по ночам…
Меня проводили, по дороге я размышляла о том, как быть. Королева меня послушает и останется в Сен-Жермене, но текста договора это не прибавит. Может, я вовсе ни при чем и текст действительно добыли шпионы кардинала?
Нет, договор подписан еще в январе, если бы была возможность его добыть, это уже сделали…
Я пыталась понять, почему текста нет у королевы, и не солгала ли она. Как могли те же испанцы не предоставить Анне Австрийской такой текст? Что-то здесь не так…
Но испанцам невыгодно убийство Людовика, им нужно, чтобы он умер спокойно и в свое время, ни для кого не секрет, что это случится довольно скоро, король больше болеет, чем бывает здоров. А еще им нужно, чтобы регентшей при маленьком короле стала испанка Анна Австрийская.
Значит, испанцам не выгодно разоблачение участия королевы в заговоре. А вот разоблачение Мсье им выгодно. Вот и весь секрет! Анна знает о заговоре, но доказать её участие невозможно, если только не признается сама.
От этой мысли у меня появилось желание немедленно вернуться к королеве и получить от нее письмо самой, чтобы Её Величество не передумала.
Но мы уже приблизились к Лувру, поздно.
Как же я раньше не подумала!
От этих мыслей меня отвлек возглас:
– Мадемуазель! Вот так встреча!
Только этого не хватало – герцог де Меркер собственной персоной.
– Вы арестованы или это почетный эскорт? – кивнул он на четверых моих сопровождающих.
Я обернулась к капитану гвардейцев:
– Благодарю вас, дальше я сама.
Герцог с интересом наблюдал, как мой эскорт послушно удаляется.
– Как вы меня узнали?
– О, мадемуазель, вы забыли, что я вижу вас в мужском костюме дважды в неделю. Так откуда вы среди ночи и в таком сопровождении?
– Из Сен-Жермена.
– От королевы? Но почему в таком виде?
– Путешествовать по ночам проще в мужском костюме. Могу ли я откланяться, сударь?
– Нет, не можете. Ездить по Парижу ночью опасно в любом костюме. Я провожу вас. Вы в Люксембург? Впрочем, можете не отвечать, я все равно провожу и вопросов не задам.
Я не болтлив.
Хотелось сказать: уж конечно.
– Почему вы не в Руссильоне, как другие?
– Я вам надоел? Дела ненадолго привели в Париж. Вы продолжаете заниматься шпагой?
