Андрей Ерпылев - Расколотые небеса
– Не знаю… А ты?
– И я не знаю…
* * *– Извините, Александр Павлович, но я не могу вам позволить принять этого, так сказать, незнакомца под свое крылышко…
Министр внутренних дел был непреклонен, словно скала. И его можно было понять: давно ли сам нынешний глава Шестого отделения пребывал в таком же шатком положении не то разоблаченного шпиона, не то – перебежчика из вражеского стана. Сидел бы да радовался монаршим милостям, просыпавшимся на него без особенной, на взгляд Аристарха Сергеевича, причины. Так нет: вступается за еще одну свою копию, свалившуюся буквальным образом с неба! Что с того, что этот, вновь прибывший, как две капли воды похож на шефа «шестерки»? Не ему, в конце концов, решать – представляет сей субъект угрозу для Империи или не представляет!
– Знаете, Аристарх Сергеевич, – пошевелился в кресле еще один «адвокат». – Мне кажется, что вы не правы…
– А вы-то здесь при чем, Александр Павлович? – взвился Штольц. – Каким образом это дело касается возглавляемого вами отделения? Почему борцы с распространением одурманивающих средств начинают вмешиваться в дела безопасности государства. С каких это пор Корпус…
– С одна тысяча девятьсот тридцать второго года, – веско вставил шеф четвертого отделения генерал Якушев, самый пожилой из собравшихся здесь офицеров. – С тех самых пор, когда Алексей Николаевич, мир его праху, вывел Корпус из состава вашего министерства и восстановил вековую справедливость, подчинив его себе лично.
Остальные собравшиеся согласно закивали, и под сводами Малой Приемной повис мелодичный звон орденов и медалей, в обилии украшавших голубые мундиры с эполетами и аксельбантами. Даже ростовые портреты покойных императоров, взирающие со стен на людей, выглядевших по сравнению с ними карликами, казалось, присоединились к своим верным слугам. Особенно осуждающе глядел на осекшегося министра упомянутый Якушевым Алексей II, по неведомой прихоти художника тоже облаченный в лазоревый мундир жандармского полковника.
– И все-таки… – начал Штольц, но закончить не успел.
– Господа!..
Голос тут же потонул в звоне регалий, парадных сабель и скрипе отодвигаемых кресел: высокие, изукрашенные золотом белоснежные двери распахнулись, и в приемную вошел…
– Я не опоздал, господа? – обвел присутствующих взглядом выпуклых светлых глаз Его Величество. – Прошу присаживаться…
* * *Бежецкий шел на совет с целью отстоять попавшего в переплет близнеца, вырвать его из цепких лап Министерства внутренних дел, а вышел, неся с собой полную для него индульгенцию. Милостью Государя пришелец «с того света» в одночасье из опасного шпиона, вражеского лазутчика превратился в полномочного посла своей державы со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами. Видимо, местные близнецы еще не совсем растеряли кредит доверия, отпущенный им Императором.
Именно близнецы, потому что шеф Пятого отделения безоговорочно поддержал тезку, и авторитет тандема оказался настолько велик, что к концу совета на их стороне оказалось подавляющее большинство присутствующих, включая САМОГО. Это была победа.
– Что, Саша, – положил близнецу руку на плечо генерал Бежецкий, – отстояли мы твоего найденыша? Показал бы хоть разок… Очень похож?
– Как я… – пожал плечами Александр. – Или ты. Не отличишь.
– Здорово. Было нас двое, стало трое. Размножаемся, однако.
– Четверо.
– Что-что? – не понял генерал.
– Четверо, говорю, стало. Трое здесь, один – там.
– Черт побери! Не много ли генералов в нашем роду? Только отцу, смотри, не ляпни – опять взовьется.
– Не ляпну. Кстати, как… отец? И матушка…
Теперь пожал плечами другой:
– Не молодеют, знаешь ли… Матушка укатила в Германию к Ленке… Не доверяет немецкой бабке и многочисленным тетушкам. Говорит, что не даст вырастить из единственного внука немца.
– Она права.
– Вот и я про то же. А отец не угомонится никак… Так что не проговорись при случае.
– Да не проговорюсь я. Я же без тебя туда не показываюсь.
– И зря, между прочим. Старики к тебе относятся как ко мне. Почти…
– Вот именно, что почти… Третий наш, кстати, не генерал, а все еще ротмистр. Как я до того… Ну, сам знаешь.
– Что так?
Александр присел на подоконник и вынул из кармана портсигар. Проходивший мимо незнакомый придворный неодобрительно покосился в его сторону, но ничего не сказал. Кто из дворцовых обитателей не знал двух блистательных близнецов? Тень Императора, легшая на них, извинила бы все на свете… Да генерал и не думал закуривать: в последнее время он старался пореже предаваться этой пагубной привычке, хотя по-прежнему таскал в кармане изящную золотую вещицу, подаренную Самим.
– Этикет, Саша, – напомнил второй.
– Знаю… – портсигар занял свое законное место.
– Так почему он ротмистр?
– Потому же, почему твой аналог там – все еще командует уланским полком.
– Да ну? Эх, повезло! Я бы с ним поменялся… И что, тот мир настолько отличается от нашего?
– Совсем чуть-чуть, – скрывать что-то не было смысла: завтра-послезавтра вся Империя узнает об открытии своего зеркального отражения – на подготовку почвы для обнародования этого величайшего в истории России события уже дана высочайшая отмашка. – Разве что там не было «весенних событий».
– Не может быть? Как это?
– Так. Государь по-прежнему здоров – покушения на него просто не было, а…
– И Челкин у власти?
– Да, по-прежнему.
– Вот это новость!
– Погоди… Новости еще не все.
– Что же еще может быть сенсационнее? Мерзавец по-прежнему плетет сети! Эх…
– Маргарита…
– Что Маргарита? Стой… Раз переворота не было… Она что – жива?!
– По крайней мере, пока наш третий был там – на здоровье не жаловалась. Тебе привет передавала.
– Постой! – Бежецкий схватил своего двойника за рукав мундира, не обращая внимания на то, что комкает в кулаке ткань вместе с живой плотью, и, не замечая нахмуренных бровей собеседника. – Ты не пошутил сейчас?
– Насчет привета?
– Нет, вообще…
– Ни капельки.
– Ты… Ты знаешь, кто ты?
Генерал был возмущен. Генерал был взбешен. Генерал пылал яростью.
– Ты… Ты… Ты после этого…
– Успокойся. Я сам это узнал буквально вчера.
Бежецкий, опомнившись, выпустил из побелевших пальцев голубое сукно и осторожно провел по нему ладонью, будто стараясь разгладить уродливые складки. Он смотрел в пол, на щеках его играли пунцовые пятна.
– Прости.
– Ничего. Я понимаю.
– Как же быть?
– Откуда мне знать…
Сибирь, за год до описываемых событий
Сиреневое призрачное марево развеялось так же мгновенно, как и окутало Александра, а уже на следующем шагу он ощутил себя в темной комнате. Темной и очень холодной – стужа тут же запустила ледяные пальцы под «доспехи», вонзая когти в распаренное тело. Но автоматика, судя по замигавшему на забрале огоньку индикатора, сработала мгновенно, и поток теплого воздуха, поступающего через десятки отверстий внутри костюма, принялся вытеснять холод обратно. Заодно не давая проникнуть в негерметичный «скафандр» радиации, напоминавшей о себе помаргивающим красным глазком счетчика Гейгера и всякой, научным языком выражаясь, «патогенной микрофлоре», возможно присутствующей здесь в изобилии.
Но не это беспокоило сейчас Бежецкого: прямо перед собой на снегу он различил сразу две человеческие фигуры…
Остальное додумывалось уже в броске и перекате… Вернее, не успело еще оформиться, как автомат знакомо толкнулся в плечо, а тот из «аборигенов», что лежал лицом к «воротам», так и не успев выстрелить из чего-то похожего на пулемет Разинова, парой которых была укомплектована группа, крутнулся на снегу, словно кегля, и запрокинулся навзничь.
– Атас! – ввинтилось в уши, тут же захлебнувшись.
«Один есть!.. Теперь перекат за этот вот пенек и…»
Второй оказался проворнее. Басовитый грохот крупнокалиберной очереди на миг перекрыл свист и завывание метели, а в «пенек», за которым прятался Александр, оглушительно и дробно грохнуло несколько раз, заставив все укрытие содрогнуться и ответить каким-то жалобным металлическим лязгом и звоном.
«Что за напасть?..»
Вот это номер! «Пенек» оказался занесенным до половины и обросшим какой-то пушистой черной коростой зондом! Одним из утерянных в самом начале исследования «запределья» самоходных роботов. Точно! Вот и кабель тянется в сторону «ворот»…
– Колька, живой? – хрипнуло в наушниках удивительно знакомым голосом.
«Русские? Откуда они тут?..»
– Прикрой, – ответил второй голос, тоже знакомый. – Зацепило меня…
«Но ведь…»
– Лежнев, Решетов – это вы?
– Командир?.. Какого же вы…
Ранение вахмистра оказалось пустяковым. Даже и не ранение вовсе, а так – ерунда: пуля чиркнула вскользь по шлему, даже не пробив верхний слой. Да и не могла пробить – «доспехи» разрабатывались с учетом характеристик всего известного легкого стрелкового оружия, и повредить их можно было только чем-то обладающим повышенной пробивной силой. Например, крупнокалиберной пулей из того же «Василиска» Решетова.
