Андрей Посняков - Молния Баязида
– На север, говоришь? – Исфаган усмехнулся. – А это и в самом деле – мысль. Беглецы – кто спасся – наверняка на юг бросятся, север завоеван Хромцом… Впрочем, кажется, Мосул он еще не успел разрушить. Только вот как идти? Полуголыми, без оружия, пищи и денег?
Вот так и пошли: в одних штанах-шальварах, мокрых, но быстро высохших. Из оружия – лишь один раничевский ТТ, и тот с последним патроном. Да и почистить бы пистолет неплохо – чай, в воде болтался. Вообще-то, штука надежная, не должен бы подвести. Впрочем, кто его знает? Да и нужно ли его таскать – из-за одного-то патрона? Хотя, больше-то совсем ничего нет, кроме, разве что, болтающегося в ковчежце на шее перстня.
Выбравшись на пустынный берег, они быстро пошли прочь, забирая на запад, к Евфрату. В принципе, вверх по его течению можно было бы добраться и до Милетины, что, однако, было бы хорошо только для Раничева, а вовсе не для его попутчиков. Им-то что в Милетине делать? А – в Мосуле?
Иван этот вопрос и задал, словно бы невзначай, оглядываясь на дым горящего Багдада. Воинов вокруг города рыскало мало – видно, все азартно предавались грабежу за его стенами. Осадные башни частью еще торчали кое-где, выделяясь на фоне желтоватых стен коричневыми уродами, но в большинстве своем уже были разобраны саперным отрядом. Шатры тоже оставались на своих местах: во-он один, маленький, почти неприметный отсюда – изумрудно-голубой, ярче неба, купол.
Странно, но до самого вечера беглецам так никто и не встретился – может, беглецы, если таковые были, и в самом деле рванули на юг, к Басре, а может, хитрый чеканщик просто знал какие-то тайные пастушеские тропы. Скорее, второе – ибо узкая, бегущая меж колючими кустами тропинка менее всего напоминала нахоженный караванный путь. Скорее уж – тропку каких-нибудь контрабандистов, буде тут таковые водились. Голубоглазый Саид с удивлением посматривал по сторонам, светлые волосы его растрепались, на спине, между лопатками, запеклась кровь – задели стрелою? Не похоже, иначе б жаловался.
– Что у тебя на спине, Саид? – догнав шагавшего впереди, сразу за Исфаганом, мальчишку, спросил-таки Раничев.
– Язвы, – обернулся тот и пожаловался: – Опять вот, кровоточат. А ведь Мустафа-табиб обещал, что…
– Не тот ли это Мустафа, что жил недалеко от ворот Баб Аль-Вастани? – на ходу оглянулся на парня чеканщик.
– Да, – юноша кивнул. – Именно там его лавка.
– Шарлатан твой Мустафа, – обидно рассмеялся Исфаган. – Небось прописал тебе мазь из верблюжьего навоза и змеиных кишок?
– Д-да, – Саид хлопнул ресницами. – И еще – примочки из ослиной мочи и земляного масла.
– Ты бы лучше спину меньше расчесывал, – посоветовал чеканщик, – чем кормить шарлатанов да лечиться всякой дрянью.
– Но Мустафа – уважаемый всеми лекарь! – обиженно возразил Саид.
Исфаган расхохотался:
– Дрянь он, а не лекарь.
Так они и спорили всю дорогу, Раничев даже опасался – как бы не разодрались. Нет, ничего – посмотрели на солнце и дружно повалились на колени, определившись по тени – в сторону Мекки. Солнце уже катилось вниз, за далекие горы, оранжевым тускнеющим шаром. По черным, вытянувшимся от деревьев теням примерно определили – где Мекка. В ту сторону и кланялись все, кроме Раничева. Иван тоже мог бы запросто косить за мусульманина – несколько лет он провел в рабстве в Магрибе, в доме почтеннейшего судьи – кади, так что весь шариат знал не хуже многих имамов – но не стал. Не стоит притворяться или менять веру, когда так много зависит от воли и милости Божией.
– А ты чего же не молишься? – закончив намаз, кудрявый Исфаган подозрительно посмотрел на Раничева.
– Я огнепоклонник, – смиренно ответил тот, увидев, как чеканщик презрительно скривился, а в голубых глазенках Саида явственно промелькнул ужас. Что ж, назовись он христианином, картина была бы еще худшей – огнепоклонники все же не считались столь чуждыми, в каждом мусульманском городе – в Междуречье, Анталии, Хорассане их проживало великое множество. Обычно именно огнепоклонники содержали майхоны с запрещенным вином, публичные дома, притоны и прочие не особенно презентабельные заведения, пользовавшиеся, однако, стабильной популярностью.
– У твоих земляков прибыльное дело, – усмехнулся Исфаган. – Думаю, в Мосуле ты сразу же пойдешь к ним в майхону.
– И напьюсь там вина, – пошутил Иван. – Могу и вас с собой взять. Пойдете?
– Что ты, что ты! – Саид замахал руками с такой интенсивностью, словно бы пытался отогнать реально кружащих вокруг него бесов: джиннов, ифритов, иблисов, шайтанов и прочую нечисть.
– Э, Саид, – успокоил мальчишку чеканщик. – Это хорошо, что Ибан – огнепоклонник. Его земляки – народ ушлый и помогут нам в Мосуле.
– Конечно, помогут, – не стал разочаровывать его Раничев. – За тем и идем.
Стемнело. Быстро, почти без сумерек, как и всегда на юге. Где-то рядом, в кустарнике, подал голос шакал.
– Как хочется пить, – садясь на траву, Саид сглотнул слюну. – И поесть я бы не отказался.
– Здесь недалеко есть источник, – шепотом произнес Исфаган, и Саид возбужденно воскликнул:
– Так почему же мы к нему не идем?!
– Тсс! – чеканщик испуганно закрыл парню рот ладонью. – Мы пойдем туда чуть позже, после ночной молитвы.
– А почему…
– Потому что сейчас там бродит гуль!
– Гуль!!! – враз осекся Саид. Голос его задрожал – еще бы, кто знает, кого из путников гуль захочет сожрать на ужин? Может, сразу всех, а, может, ограничится Саидом, как более молодым и аппетитным. Впрочем, пока гуль их не нашел, кажется…
– Будешь так кричать – обязательно найдет, – на полном серьезе предупредил Исфаган. – Сиди тихо.
Саид послушно заткнулся и, сев на траву, тесно прижался к Раничеву. Где-то неподалеку послышался вдруг стук копыт… Гулямы? Все замерли… Нет, пронесло. А вот закричал осел – дико и как-то необычно страшно.
– Гуль… – дернулся Саид.
– Не бойся, не съест, – успокоил его Раничев. – А вот попить и подкрепиться и впрямь бы не помешало.
– Там, у источника, часто останавливаются охотники и пастухи, – поднимаясь, негромко сказал Исфаган. – Может, от них что и осталось. Вы оставайтесь здесь, а я пойду, посмотрю.
– Я с тобой! – дернулся было Саид, но чеканщик твердо уперся рукой ему в грудь. – Жди здесь! Помни, гуль очень любит поджидать у источника.
Раничеву изрядно надоела уже вся эта болтовня о вампирах и пожирателях человечины, однако он благоразумно молчал, понимая – кудрявый Исфаган пугает их вовсе не зря. Значит, это ему выгодно. Чтоб не пошли за ним к источнику, не увидели… то, что чужим видеть не полагается. Интересно, что там может быть? Или – кто? Последнее вернее. Сообщники! Исфаган по всем ухваткам вовсе не напоминал мирного чеканщика, скорее – воина, Иван почему-то запомнил, как кудрявый держал саблю – вроде бы расслабленно, однако попробуй, выбей. И с камышами сразу сообразил. Профессионал, что и говорить. А не промышлял ли он по ночам кистенем, с компашкой подобных себе искателей удачи? Очень может быть. В таком разе, сейчас и не сообразишь, хорошо это или плохо? Если разбойники ненавидят Тимура, тогда, наверное, могут и помочь беглецам. А вдруг они решат просто-напросто захватить их в рабство? Нет, Исфаган сейчас явно требовал пригляду. Источник, гули какие-то… Не нравились Раничеву такие вот непонятки.
На небе вызвездило, выкатилась серебряная луна, напоминавшая добродушно улыбающуюся деревенскую бабу. Посмотрев на луну, Раничев подмигнул Саиду:
– Пойду отойду за кусты, что-то живот схватило.
– Возвращайся скорее, – боязливо произнес юноша – и это тот человек, что совсем немного времени назад бесстрашно пытался ввязаться в схватку с гулямами. Тогда он показался Ивану большим храбрецом. Может быть, потому, что гулямы убили его мать и братьев?
– Ничего, Саид, – Раничев потрепал парня по плечу. – В такую луну никакие гули не ходят.
– Как раз в луну-то и ходят…
Не слушая его, Раничев углубился в кустарник. В какой стороне скрылся Исфаган? Кажется, во-он за тем большим камнем. Оглянувшись по сторонам, Иван прибавил шагу и едва не упал, зацепившись за какой-то толстый корень. Обогнув валун, в свете луны до боли напоминавший очертаниями знаменитый постамент под памятником Петру Первому в Санкт-Петербурге, он явственно услышал журчанье ручья… и чьи-то приглушенные голоса. Подойти поближе? Пожалуй – иначе зачем было вообще следить за чеканщиком? Иван сделал осторожный шаг… И словно выстрел разорвал тишину! Проклятый сучок…
– Кто это там? – послышался угрожающий грубый голос.
Раничев громко заскулил.
– Это все лишь шакал, Юсуф, – негромко возразил, судя по голосу, Исфаган. – Так ты дашь нам лепешек и дичи?
Раничев улыбнулся: слава богу, кажется, дела складываются неплохо – кто бы ни был этот загадочный Юсуф, но чеканщик, похоже, не желал своим спутникам зла.
– Возьми… И пусть дорога твоя будет счастливой, а Аллах продлит твои годы. Может, останешься с нами?
