Тайна дважды убитой. Следак Её Величества 1 (Следопыт Империи) - Григорий Грошев
— После таинственного исчезновения тела несчастной девушки Её Величество не может ни спать, ни есть, — с лёгкой улыбкой сообщил граф. — Ей не терпится узнать разгадку истории.
— Всё установим, — пообещал Цискаридзе. — Всех найдём. В установленные законом сроки, и даже быстрее. И сей же час — спецдонесение об случившемся. Так ведь, Иванов?
— К сожалению, даже потомственным дворянам я не могу изложить обстоятельства расследования, — произнёс Фёдор. — Тайна следствия-с.
— Разумеется, — кивнул граф. — Императрица не собирается собою подменять законы. Не для того Её Величество утверждала все эти кодексы, уложения и формуляры. Она лишь хочет предложить всяческую помощь и содействие.
— Конечно, конечно! — воскликнул Цискаридзе. — Сегодня же мы подготовим письмо и отправим Её Величеству…
— В этом нет нужды, — покачал головой Галунов. — Я оставлю свой телефон…
— Вы хотели сказать, номер? — осведомился полковник.
— Нет, телефон, — визитёр протянул полицейскому трубку. — Звоните в удобное для вас время. Сегодня же. И назовите ясно и чётко, в чём вы нуждаетесь для успешного разрешения дела.
— Благодарю за столь щедрый подарок! — воскликнул Цискаридзе и вытянулся в струну, подобрав в себя объёмное пузо. — Служу Её Величеству!
Когда чеканные шаги графа растворились в длинном коридоре, втянутое пузо полковника постепенно приняло обычную форму. Глаза его налились кровью. Руки сжались в кулаки. Конечно, Фёдор был его лучшим следователем. Больше того — товарищем. Человек, что работает не за страх, а на совесть. Однако же, некоторые выходки подчинённого просто приводили тучного начальника в недоумение.
— Иванов! — прошипел он. — Да будет тебе известно…
— Да, Ваше благородие? — невинно спросил Фёдор.
— Да будет тебе известно… — прошипел полковник. — Известно…
Его гнев куда-то улетучился. Он и сам не мог понять, отчего состояние бешенства растворилось за доли секунды. В задумчивости Цискаридзе вышел из кабинета. Разглядывал новый телефон: настоящее чудо техники. За столько лет он так и не научился ощущать чужое воздействие на своё сознание…
Глава 2. Хорошеет Москва
Иванов тем временем вернулся к работе. Да уж, смерть в результате аварии наступала нередко. Так устроен человек! Создание хрупкое, довольно хилое, если разобраться. Особенно — девушка. Юная девушка. Вместе с заключением судебного хирурга ему прислали фотоснимки погибшей. Жить и жить ещё, что тут скажешь? На вид — ребёнок, лишь год назад получила свой первый паспорт. Требовалось перекурить.
Фёдор достал перламутровую пепельницу, поставил её на дубовый подоконник. Открыл своё дорогостоящее окно из ПВХ. В кабинет тут же влетели звуки Центральной улицы. Москва, конечно, не столица, однако — город безразмерный. Никогда не дремлет. Никогда не останавливается. За это Иванов и любил её.
— Миллениум! — звонким голоском кричал мальчик, продавец газет. — Императорские учёные были шокированы, когда…
— Чем же они были шокированы? — любопытно спросил мужчина в красивом костюме. — Ну, не томи!
Мальчик его внимательно оглядел. Благородный. Аристократ. Такой — точно не огреет.
— Своим открытием, господин, — тоненьким голоском произнёс мальчик. — Двугривенник за новый номер — и всё сами узнаете. Заодно и способ восстановления суставов за счёт соды.
— Соды? — удивился горожанин.
— Так учёные говорят, — пожал плечами мальчишка. — Говорят и пишут.
— Интересно. Держи, без сдачи, — ответил мужчина, подавая газетчику пятьдесят копеек.
Наблюдая за этой сценой из окна своего, Иванов лишь улыбался. Да уж, эти продавцы жёлтой прессы с каждым годом всё изворотливее. Детей нанимают. Тут срабатывает стереотип: ребёнок не может врать. Нужно будет взять на вооружение. Быть может, пригодится во время какого-нибудь допроса.
— Ну-ка, сюда подойди, — крикнул Фёдор. — Бодрее.
Кабинет Иванова располагался на первом этаже. Однако же, это был высокий первый этаж. В таком расположении было очевидное удобство. При желании, Фёдор мог в любой момент выйти в окно. Безопасно для своего здоровья. Раньше его донимал шум улицы, но благодаря новым стеклопакетам это досадное недоразумение осталось в прошлом.
— Слушаю, высокоблагородие, — произнёс мальчик.
— Молодец, — ответил следователь, выпуская клубы дыма. — Ты сам чьих будешь?
— Петька я, сирота, — сказал газетчик. — Живу на попечении дядюшки Серафима.
— В школу ходишь? — спросил Иванов и поморщился от того, как быстро его беседа превратилась в допрос.
— Так точно, высокоблагородие, — ответил газетчик. — По вечерам. Днём вот газеты продаю.
— Говоришь ты красиво, мальчик, — похвалил его следователь. — Кто учит?
— Дядя Борис, что из редакции, — сказал Петька. — Он каждый день со мной занимается.
Зубы свело, словно от боли. Иванов закашлялся. Гляди ты, и тут Борис Липов! Его заклятый приятель. Разночинец и несостоявшийся офицер. Человек, который благодаря газетам и телевиденью сколотил состояние. И глядишь ты, не брезгует мальчиком. Занимается им. Вон, как язык подвесил.
— На, лови, — Фёдор бросил двугривенник, и мальчишка его проворно поймал. — Только номер мне не надо. Ты скажи, что о Пропавшей пишут.
Малыш понял его с полуслова:
— О Сбитой и Пропавшей? — уточнил он. — Говорят, пала жертвой ритуала. Так, де, в нашу Империю вызвали демона. Чтобы бросить вызов Её Величеству. Колдуны голову подняли! Мало их жгли, ой, мало!
— А колдунов уже нашли? — повторил вопрос следователь. — Только если между нами.
— Ой, дядя, — понизив голос, произнёс газетчик. — Если правду желаете знать, так никто и не ведает, где тело и колдуны. Дело тёмное и запутанное! Так сам дядя Борис говорит.
— Ясно, — ответил Фёдор. — А про Миллениум что там, в твоей газетке?
— Учёные говорят, что ровно в двухтысячном году электронные хронометры работать перестанут! — голос Петьки был заговорщическим. — Надобно к механическим возвращаться.
— Всё понял, — произнёс Иванов и потушил сигарету. — Ну, будь здоров, Петька.
— И вы хворым не будьте, благородный дяденька.
Закрытое окно тут же отрезало все звуки улицы. Визит графа Галунова не предвещал ничего хорошего. Одно дело, когда ты — благородный муж, для души работаешь следователем. Фёдор всегда тешил себя мыслью, что он может уйти в любой момент. Помахать рукой. Вернуться в родовое имение и заниматься тем, чем, к примеру, развлекает себя его брат. Охота, балы, мемуары. Боулинг, бильярд.
Но
