Внучь олегарха - Квинтус Номен
— Это вряд ли, там буфеты тоже закрыты, да и не стоит вам туда идти… здесь. Темно уже, вы лучше возвращайтесь домой в общежитие, а насчет поесть… придется вам уже до утра потерпеть. Сергеев! Проводи девушку до общежития, а то вдруг этот еще где-то бродит…
Да, перенеслась я феерически! Впрочем, с Бранкой я была полностью согласна и полученная возможность все же поквитаться с преступником меня не расстроила. Расстроило другое: теперь бабушка не попадет в детдом, дед ее не встретит, не родится мама… Но ведь и бабушкина мать не умрет с горя! А то, что я здесь не рожусь… уже одно то, что я попала, наверняка весь мир уже изменило. Ну, пока не весь, но ведь довольно скоро… а если его и дальше изменять правильно…
Милиционер проводил меня до самого общежития (что меня сильно порадовало, сама бы я его еще очень долго искала бы, все же я этот район совсем другим знала), отдельно проконтролировал, чтобы меня вахтерша пропустила. В выделенной мне комнате уже ложились спать три девушки, слегка меня обругавшие за позднее возвращение — но все же очень формально обругавшие. И даже чаю мне налившие и угостившие парой кусков пышного белого хлеба…
А утром они меня и разбудили: начались вступительные экзамены…
Честно говоря, проснулась я с огромным трудом — потому что полночи просто лежала и думала. Думала о том, что мне делать дальше. Хорошо еще, что не придется привыкать к новому имени, меня-то всю жизнь Светланой звали. А еще не придется думать, что надеть: под кроватью нашелся чемодан, в котором и пара смен белья имелась, и даже платье, причем совсем новое. Ну и небольшой запас «санитарно-гигиенических»: щетка зубная, коробочка с зубным порошком, два куска мыла в бумажных упаковках — «Земляничного» мыла, и еще один большой кусок хозяйственного. Но я о «быте» сейчас вообще не думала, проблемы-то передо мной вставали просто огромные. И невероятно сложные. Мысли в голове вертелись разные, но одна была доминирующей: домой — то есть обратно к матери Светы Федоровой — мне возвращаться нельзя. Я, конечно, в общих чертах историю семьи знала, мне про нее бабушка очень много рассказывала — но ни малейших сомнений в том, что родная мать сразу же поймет, что я — не ее дочь, у меня не было. Так что для начала требовалось поступить в институт: тогда встречу с семьей можно будет отложить почти на год. А возможно, и на больший срок — но об этом я собиралась подумать позднее.
А еще ночью мне приснился дед, и утром, умываясь, я вдруг вспомнила то, что он мне рассказывал. В самом конце рассказывал, когда я уже узнала, что и звали его в молодости не так, и был он куда как старше, чем было написано у него в документах — так что на экзамен я явилась в исключительно расстроенных чувствах. Впрочем, первым экзаменом была письменная математика, а его сдать человеку с дипломом МИРЭА — не проблема. Так что единственное, что меня серьезно напрягло, так это то, что вопросы в билете были какими-то… детскими. Причем один вопрос был явно «на сообразительность» — или же специально в билет вставлен, чтобы «кого нужно», в институт не принимать. Внешне очень простой вопрос: начертить циркулем и линейкой правильный пятиугольник.
Интересно, сейчас в школе и такое проходят? Лично я не проходила, но ведь экзамен-то сдать надо, так что я подумала, на листочке для черновика расписала формулы, вычислила нужную последовательность действий и аккуратно перенесла геометрическое решение в чистовик. Еще раз все проверила — вроде нигде не ошиблась — и со спокойной совестью сдала работу экзаменатору. А покончив с экзаменом (результат обещали сообщить в понедельник утром), дошла до метро, доехала до станции «Охотный ряд», зашла на центральный телеграф и отправила простую телеграмму:
«Не выполняете план четырнадцать дней осталось поспешите зпт известите смежников тчк».
Дед рассказывал, что такую телеграмму он почти полгода ждал — но так и не дождался, а потом уже поздно было… Ну что, что могла, я сделала, надеюсь, что деду эта телеграмма как-то поможет. Хотя на самом деле их следовало по трем адресам послать, но у меня просто больше денег не было, и так пришлось заплатить два-пятьдесят шесть, поскольку телеграмма была «срочная». Да и два других адреса я не очень четко вспомнить смогла — а дед говорил, что если упомянуть про смежников, то получатель ее сам разошлет куда надо. Откровенно говоря, и первый адрес я «запомнила» просто потому, что там адрес можно было указывать почти произвольный. Только город правильно указать нужно было — Баку — и вместо фамилии получателя написать «для Емелидзе».
В понедельник утром у дверей института был вывешен список допущенных ко второму экзамену — и размер списка меня не очень порадовал. Впрочем, второй экзамен — это физика, и тоже письменно — а уж физику-то я точно сдам. Девчонки в комнате (а все три первый экзамен сдали отлично) судорожно листали учебники, а у меня из готовы не выходил вопрос, правильно ли я поступила с телеграммой. И чем дальше, тем сильнее в моей голове зрело убеждение, что трюк с телеграммой нужно на всякий случай повторить. Но теперь ее нужно будет посылать откуда-то из другого места, ведь «четырнадцать дней» в этой телеграмме изменять было вроде нельзя… так что во вторник на экзамен по физике я пришла в еще более взвинченном состоянии. И первый же вопрос ненадолго поверг меня в ступор: я сразу подумала, что чего-то про школьную программу первой половины пятидесятых я точно не знаю. А вопрос звучал так: «с башни высотой 10 метров вылетает горизонтально снаряд из пушки со скоростью триста метров в секунду. На каком расстоянии от пушки упадет снаряд?»
Ага, школьники тут очень крутые: и про снаряды все знают, и многое другое. Хотя и я знаю: мой заводик в числе прочих изделий выпускал акселерометры как раз для управляемых снарядов, а в этих снарядах при переходе со сверхзвуковой скорости на дозвуковую приходилось мгновенно менять алгоритмы управляющей программы. Поэтому требовалось очень точно определять именно переход со сверхзвука на дозвук, ну а мне пришлось детально вникнуть в режимы работы наших акселерометров, так что основные параметры
