Трое из Иудеи - Валентин Леженда
Ха! Но не тут то было!
Несмотря на постоянное присутствие жестоких надсмотрщиков вооруженных плетьми, чужеземцы решительно не желали делать то, что от них требовалось. Вместо того чтобы покорно выполнять приказания египтян, они всё делали наоборот: обжигали глину и месили кирпичи, доводя надзирателей до белого каления. А ведь забить до смерти непослушного раба нельзя, ибо убыток от его гибели по правилам компенсировался из кошелька садиста-надсмотрщика (славный закон предыдущего добродушного фараона).
Никакая сила во всём мире не могла заставить гордых израильтян работать на чужого дядю, оттого наверное и застопорился проект по возведению столицы и стратегически важной военной базы Пифома. Над будущими грандиозными завоеваниями нависла нешуточная угроза, а всё из-за хитрых, намеренно строящих из себя простачков, чужеземцев.
Ещё больше осерчал на иудеев фараон, хотя казалось куда уж больше серчать, больше вроде как уже и некуда. В приступе исступленного гнева приказал владыка Египта убивать всех новорожденных иудеев, желая тем самым страшно отомстить смелому народу. С этого самого момента и начались в древнем Египте серьёзные неприятности, в особенности, когда в славных землях родился один интереснейший ребёнок…
***
У супружеской еврейской четы из племени Левия (родоначальник колена левитов и коэнов) было двое детей – Нивин и Мариам. Соответственно, мальчик и девочка. И вот подишь ты какая незадача, как раз в разгар детоубийственного указа у несчастных взял да родился третий отпрыск, заранее обречённый утонуть в ненасытных волнах Нила (детей по особому распоряжению маньяка-фараона предписывалось топить в воде, как котят).
Мать младенца, разумеется, впала в великое отчаяние и, несмотря на угрозу сурового наказания, решила спрятать малютку от египетских психопатов. Три месяца бедняжка тайно укрывала сына в домах многочисленных родственников, но жить так постоянно было невозможно. Родственники, конечно, помогали чем могли, давали кров, прятали, кормили, но продолжаться бесконечно это не могло. Не всем пришлось по душе если что, сложить голову из-за опасного ребёнка. Особенно были ненадёжны далёкие родственники по линии мужа (готовые из жадности удавиться за горсть оливок) и, в конце концов, окончательно отчаявшаяся мать решила пойти на дерзкую по своему безумству хитрость.
Женщина знала, что в определённом месте Нила каждый день купается прекрасная дочь фараона, в жилах которой течёт иудейская кровь, вследствие чего красавица всегда сильно сочувствовала гонимым чужеземцам. Вот вам ещё один исторический парадокс – фараон ксенофоб женатый на ком бы вы думали? Правильно, на прекрасной черноволосой смуглокожей иудейке. А иудейские женщины и в те времена были о-го-го! Укрутить самого фараона… да таки запросто.
Всё хорошенько обдумав, мать положила сына в корзинку из плетеного тростника, предварительно обмазав дно пальмовым дёгтем, дабы та не пошла раньше времени ко дну. Кроме того резкий запах дёгтя всегда отпугивал местных крокодилов. Затем хитроумная женщина направилась к тому самому месту, где дважды в день ранним утром и на закате дня появлялась в сопровождении верных служанок прекрасная дочь фараона.
***
В прибрежных кустах уже с комфортом расположились многочисленные эротоманы, маскировавшиеся под безобидные кусты и кочки. Уже не первый день они приходили сюда, дабы тайно потешить свой взгляд прелестями знатной красотки. Разумеется, в условленном месте собирались исключительно местные развратники, высокие ценители женской красоты, гурманы соблазнительных гармоний и знатоки идеальных девичьих пропорций.
Мать будущего пророка предполагала нечто подобное, узнав среди неумело замаскировавшихся мужчин нескольких иудейских пастухов.
- Ах вы, мерзавцы! – так громко возмутилась женщина, выдирая из растущего на берегу тростника длинную палку. – Бесстыдники, распутное племя вшивых похотливых гиен.
- Что так кричишь, женщина? – принялись вяло отругиваться эротоманы. – Разве не видишь, мы таки в засаде сидим, иди своей дорогой и не привлекай к нам лишнее внимание. Сейчас мицраимская шиксе подойдёт нам на усладу.
И эротоманы принялись нервно вглядываться в петляющую между деревьями дорогу, где с минуту на минуту должен был появиться паланкин дочери фараона.
- А ну пошли прочь отсюда, шлимазлы позорные! – гневно вскричала разгневанная мать, желая поскорее избавиться от лишних свидетелей. – Макес на живот вам всем.
Свидетели, понятное дело, сильно упирались.
- Ой, вэй… Да что ты пристала к нам как старый ростовщик к нищему должнику, сидим красиво никого не трогаем. От фараонши не убудет, если мы разок другой поглядим на её упругий тухес. Какое дело тебе до дочери ненавистного нам народа?
- Прочь я сказала! Бекицер!
- Да она совсем мишуге, братья!
- А ну-ка пошли отсюда, шмегеге проклятые, божьего суда на вас нет, только и знаете, что бездельничать да хитрые шахер-махеры выдумывать…
- Совсем сумасшедшая, да?
Пришлось пойти на крайние меры, ибо время поджимало.
- Что ж если вы немедленно не уберетесь, я подожгу тростник, – мстительно щурясь, пообещала решительная женщина.
Тут уж проняло и самых тупых и через несколько минут недовольно ругающаяся толпа бородатых бездельников, подняв пыль скрылась вдалеке.
С облегчением переведя дух, отважная иудейка оставила корзинку с сыном на берегу как раз в том месте, где, как правило, снимала одежду прекрасная дочь фараона. Затем находчивая мать улыбнулась агукающему ребёнку и проворно исчезла в кустах.
Поначалу ничего интересного не происходило. Мирно шелестел на ветру камыш, жужжали насекомые, недовольно ворочались в воде огорчённые внезапным массовым исходом упитанных эротоманов крокодилы. Будущий знаменитый иудей время от времени издавал нечленораздельные звуки, что-то вроде «бры-бры-агу-агу» и чудилось в этом нечто явно пророческое.
Но вот на дороге снова поднялась пыль и к берегу подошла солидная процессия, состоящая из десяти воинов, пяти служанок и украшенного золотом паланкина, влекомого могучими загорелыми рабами.
Не теряя времени, хмурые воины тут же принялись шарить по ближайшим кустам, тыкая каждую кочку длинными копьями, видно были уже наслышаны о невероятной наглости местных пастухов. Это беспорядочное тыканье привело к внезапному конфликту с было задремавшими крокодилами, настроение которых и до этого с трудом можно было назвать
