Непобедимый 2 - Алим Онербекович Тыналин
Готов поклясться, что в глазах Оли мелькают огоньки разочарования, но слово уже сказано. Девушка чуть отстранилась от меня, еле заметно кивнула и прошептала:
— Хорошо, тогда до завтра. Я пошла. Удачи тебе.
Она чмокнула меня в щеку, кивнула, отвернулась и застучала каблучками по ступенькам. Быстро скрылась из виду, а я слушал, как девушка поднимается на свой этаж. Потом звякнула ключами и хлопнула дверью.
В подъезде наступила тишина. Я постоял немного, глядя на синюю огромную детскую коляску, стоящую тут же рядом в пролете и рядом трехколесный велосипед.
Кажется, я слегка обидел девушку отказом. Ну ничего, пусть знает, что я не из тех, кого можно соблазнить на ровном месте. Весьма сомнительный повод для гордости, но что поделать, ничего другого мне не оставалось.
Я вышел из подъезда и отправился домой. Когда пришел, оказалось, что мои тоже легли спать. Несмотря на то, что время сейчас еще только девять часов вечера.
В квартире темно, свет везде выключен. Отец не сидит перед телевизором, как обычно.
Я пробрался в свою комнату, проверил, уложил ли я в сумку все, что надо на завтра. Вроде никого не забыл, я заранее все собрал, чтобы потом не бегать, как сумасшедший. Отправился в ванную почистить зубы.
Дверь в гостиную, где спали родители, закрыта, оттуда не доносится никаких звуков телевизора и не видно полоски света. Спальня Даши тоже погружена во мрак и безмолвие.
В последнее время у родных что-то стряслось, но мы вроде разобрались с проблемами. Даша сказала, что насчет беременности была ложная тревога.
Я спросил, так ли это на самом деле, может, она меня обманывает, но сестра с облегчением сказала, что все обошлось без аборта. Ну что же, отлично.
Хотя, мне не мешало бы разобраться с тем хмырем с ее работы, по которому она сохнет. Это не вариант, конечно, дело подсудное.
Впрочем, его можно было бы поймать где-нибудь в подворотне ночью и намять бока. Просто так, для души. Но опять-таки, на это надо будет потратить время и нервы.
Ладно, пусть пока ходит, тем более, что сестра обещала с ним расстаться. Хорошо, что додумалась.
У отца тоже проблемы со здоровьем. Не говорит какие, но вроде в последнее время тоже стало лучше. Улучшился аппетит и сон стабилизировался, а то по ночам все сидел на кухне или ходил туда-сюда по квартире. Курить бросил, хотя это, наоборот, только прибавило ему тревожности. Но сегодня вроде заснул.
У матери вышла чертовски неприятная история на работе. Она рассказала потом, я узнал об этом последним. Дело рассматривали в парткоме, разбирали на многочисленных заседаниях и товарищеских судах, но пока вроде пришло распоряжение оставить ее в покое.
Нервы, конечно, потрепали, но вроде пока оставили в покое. Только позавчера мать сказала, что все разрешилось благополучно. Это хорошо, черт подери.
Поэтому сейчас я со спокойной душой почистил зубы, посмотрел на себя в зеркало и сказал:
— Завтра ты возьмешь первое место. Понял, Виктор Волков?
Сначала было необычно смотреть на себя в новом обличье, но потом я привык. Человек обладает удивительным свойством привыкать ко всему.
Новое тело оказалось как новый костюм. Надо только обносить его, чтобы он пришелся впору. Отличный покрой и дизайн, сшит словно на заказ.
С таким потенциалом я могу добраться до самой вершины, надо только не ставить палки колеса самому себе. Я еще раз похвалил себя за то, что отказался от предложения Ольги, хотя потом тут же горько усмехнулся.
Эх, молодость. Как же хорош этот возраст, причем сам не осознаешь этого. С годами такие предложения будут поступать все меньше и меньше.
Я отправился спать, поставил будильник на шесть утра и заснул, едва только закрыл глаза. О завтрашнем турнире если и беспокоился, то совсем чуть-чуть.
Всю ночь снились непонятные сны, где я с кем-то боролся. Под утро я проснулся от беспощадного треска будильника. Долго валяться не стал, сразу вспомнил, какой сегодня день и бодро вскочил с постели.
Последние два дня я провел в бездействии, по рекомендации Степаныча. Он требовал, чтобы я максимально отдохнул перед соревнованиями. Две недели мы интенсивно тренировались, я ходил в спортзал каждый день, а то и два раза, утром и вечером, но в последние пять дней Степаныч постепенно снизил накал.
Я ходил в зал через день, а вот позавчера он позвонил и сказал, что я должен отдохнуть. Вообще убрать физическую деятельность, только делать разминку и упражнения на гибкость.
Пусть тело само поработает и запишет в прошивку мышц нужные сведения. Для этого ему нужен покой. Я повиновался, чувствуя, что тренер прав и два дня наслаждался ничегонеделанием. Только гимнастика по утрам.
Как и сегодня. Небольшая разминка, с подягиваниями и похрустываниями, чтобы слегка вспотеть. Ладно, хватит.
Теперь легкий завтрак и пора в Дом пионеров, где проводятся соревнования. Видимо, для того, чтобы привлечь к спорту внимание детей и школьников.
Хотя, на мой взгляд, лучше было бы провести соревнования на стадионе АЗЛК. Ладно, хозяин барин, мне все равно, где выступать. Тем более, что на стадионе, кажется, проводят соревнования гимнастов, вольников и по хоккею с мячом. Там и так полно народу.
Мать встала первой и уже хлопотала на кухне.
— Ты выспался? — спросила она. Глянула на меня и тут же отвернулась. В сковороде шипела яичница. — Умылся? Готов к соревнованиям?
Я уже успел умыться и уселся за стол. Надо же, она помнит про мой турнир, хотя близкие не особо интересовались моими спортивными достижениями.
Отец считал это блажью, которая скоро пройдет, Даша вообще смутно представляла, что такое самбо, а мать иногда странно посматривала на меня. Как будто пыталась понять, я ли это.
Я уже давно понял, она чувствует, что со мной что-то не так. Но доказать ничего не может. Чисто на интуиции. Ну, что поделать, так уж вышло.
Признаваться я не собирался, чтобы меня не посчитали сумасшедшим. Приходилось делать вид, что все в порядке.
Выпускные экзамены у меня наконец завершились, сдал последний два дня назад, так что теперь только осталось получить диплом, устроиться на работу и можно переехать в другое место. Тогда будет полегче.
Вскоре поднялся отец, вошел на кухню уже в брюках и рубашке. Даша опаздывала, она обычно долго собиралась и прихорашивалась перед зеркалом, завтракала почти всегда в одиночестве.
Мы молча позавтракали. Я думал о турнире, само собой.Отец просматривал газету, шелестел листами, мать о чем-то думала, иногда вздыхала. Встала раньше нас.
