Старуха - Квинтус Номен
Глава 1
В жизни иногда случаются вещи довольно удивительные. Например, Вере Андреевне уже несколько дней подряд снился один и тот же сон. То есть сон начинался одинаково: она – маленькая девочка, едет в поезде. Только там, во сне – она не Вера Андреевна, и даже не девочка Вера: и зовут ее иначе, да и едет она почему-то из Благовещенска. Причем едет в Москву, в сопровождении (или сопровождая) старшую подругу – или просто попутчицу. Совсем старшую: подруге уже лет восемнадцать, и была она пионервожатой в школе. А за окнами вагона мелькали обычные дорожные пейзажи – вот только и пейзажи эти, и сам вагон были не совсем обычными. То есть обычными для года двадцать шестого.
И это повторялось без малейших изменений вот уже которую ночь, то есть повторялось, пока поезд не проезжал на маленькую станцию с маленьким же станционным зданием почему-то густого красно-вишневого цвета. Свежевыкрашенного здания – и даже во сне Вера Андреевна понимала, что что-то тут не так: в двадцать шестом году краску на какие-то станции никто бы тратить не стал.
И вот с этого места сны уже отличались.
Вообще-то сны обычно сразу же забываются, но этот сон не только запоминался со всеми подробностями, но еще и «менялся» в соответствии с приснившимся раньше: в первый раз старшая подруга, свесившись с верхней полки и увидев удивленные глаза девочки, снисходительно пояснила:
– Это к празднику покрасили, а краску взяли, которую для вагонов не истратили. Сейчас все вагоны красят только в зеленый цвет, а эта краска осталась от вагонов второго класса: вишневую понемногу в желтую добавляли. Только, похоже, белил здесь не нашли…
А во всех остальных снах она равнодушно отворачивалась к стенке и старалась уснуть – но, скорее всего, потому, что девочка ее старалась из купе все же вытащить: во сне сразу после того, как поезд проезжал станцию, сильнейший удар потрясал поезд и – во сне это было видно как бы «со стороны» – задний вагон влетел в тот, в котором девочка и ехала. Подруга с полки свалилась и в попытке как–то удержаться вцепилась девочке в голову. Но смысла в этом уже не было: следующий вагон влетел внутрь того, где девочка ехала на манер телескопической трубки, сминая всех на пути в кровавую кашу...
В том, первом, сне девочка почему-то знала, что она умерла – но это не помешало ей смотреть «продолжение». Спустя какое-то время подбежавшие люди в разговоре между собой сказали, что во всем вагоне выжила лишь проводница, находившаяся в момент столкновения в переднем тамбуре...
Во второй раз она, вроде уже зная о грядущем столкновении, попыталась вытащить подругу в тамбур – но та, отвернувшись к стенке, демонстративно захрапела. И паровоз снова слетел с развалившейся выходной стрелки – и тем же результатом.
В третий раз – или уже в четвертый (Вера Андреевна специально не считала) девочка, так и не сдвинув подругу с места, успела выйти в проход вагона... поздно.
В какой-то следующий раз она заметила, что перед станцией в окне промелькнула башня водокачки – и уже проснувшись, Вера Андреевна решила, что бежать в тамбур следует уже когда поезд с этой водокачкой поравняется. Но и тогда она снова «умерла», влепившись головой в стальную стенку тамбура. Затем она в тамбур прибежала со своей котомкой, которая удар смягчила – но у нее сломалась шея… Нужно было что-то и под живот подложить, а что? Разве что взять котомку и попутчицы, ведь ей-то она уже точно не понадобится…
Эта «задачка» ее задержала у двери класса, а когда она все же вошла, у нее волосы буквально встали дыбом: на столе стояла единственная в химкабинете толстостенная мензурка (литра на три объемом), рядом с ней – пузырек с глицерином, а Масленников из девятого «б» аккуратно капал из большой пипетки в мензурку коричневатый реактив. А ведь Вера Андреевна не убрала после предыдущего урока со стола бутыль с азотной кислотой. И в мензурке на дне уже плескалась маслянистая коричневатая жидкость, минимум кубиков сто…
Мысль о том, что напрасно она рассказывала ученикам на прошлом уроке как производить нитрирование органических веществ, не помешала семидесятилетней женщине весом за сотню килограммов пулей пролететь очень длинные метры от двери до кафедры. Правда школьники повели себя не очень адекватно: тот же Масленников спокойно сообщил, что они готовят «смесь для мыльных пузырей» к предстоящему празднику в классе. А глицерин – так она же сама говорила, что с глицерином пузыри получаются прочнее и радужнее.
Последнее, о чем Вера Андреевна успела подумать, было то, что ей все же удалось внушить ученикам понятие о соблюдении техники безопасности…
Снова она увидела тот же сон, и снова во сне она «воспользовалась предыдущим опытом»: успела выйти в тамбур, даже успела аккуратно положить обе котомки и лечь так, чтобы и голова, и тело к этим мягким тряпочным мешкам прилегало довольно прочно. Но после удара и жуткого грохота Вера Андреевна поняла, что «что-то пошло не так»: если во всех предыдущих «версиях» сна она просто «знала», что чувствует сильную боль, то тут стало действительно очень больно: ноги, не защищенные мешком с тряпьем, очень сильно ударились в железную коробку двери. Да и запахов в «прошлые разы» никаких не чувствовалось, а тут…
Сколько времени она провела, лежа на полу тамбура, Вера Андреевна даже примерно не представляла – и отвлекли ее от мыслей о причинах такого «изменения» лишь двое мужчин в железнодорожной форме, с матюками открывшие дверь вагона:
– Эй, ты
