Главная роль - Павел Смолин
* * *
Пустота и безвременье приняли меня в свою уютную тьму, смыв страхи, сомнения и сожаления, и я был за это благодарен. Но когда «очищение» добралось до самого моего естества, начав «смывать» амбиции, эгоцентризм и надежды на звёздный статус, я начал сопротивляться. На темном покрывале Пустоты зажглись звезды, и я услышал ничего с человеческими не имеющие, словно лишенный эмоций и привычных интонаций, голоса.
«Этот не готов».
«Совсем не готов».
«Последние годы таких становится все больше».
«Правила — для всех».
«Веер миров примет всех».
«Посмертный дар».
«Чего ты хочешь больше всего»?
Последний вопрос был адресован мне, и расслабившийся в небытие я ляпнул первое, что пришло в голову:
— Здоровья.
«Да будет так».
В следующую секунду в глаза ударил яркий свет, я жадно втянул воздух и закашлялся.
— Ваше высочество! — раздался голос слева от меня.
Что?
Повернувшись, я увидел бородатого дядьку в дорого выглядящем сюртуке с торчащим из нагрудного кармана платочком и свисающей из кармана бокового золотой цепочкой. Ясно — я неведомым образом отключился, а пришел в себя уже на съемках сериала. Меня прошиб холодный пот — не успел выучить текст и даже не представляю, какую именно сцену играть! Быстро осмотрел обстановку одними глазами: деревянный пол покрыт ковром, у иллюминатора стоит украшенный резьбой и покрытый сукном лакированный письменный стол со стулом на гнутых ножках, у левой стены — ряд шкафов, у правой — обтянутый кожей диванчик. Неплохо декораторы постарались — прямо веет концом XIX века.
Все ясно — мы снимаем сцену в каюте Георгия. Корабельный сегмент сюжета в сериале один — Восточное путешествие Николая II. Мой герой начинает его вместе с братом и греческим принцем Георгом I, но в середине пути, в Бомбее, ловит приступ туберкулеза и пропадает из кадра до конца сюжетной арки. Я сейчас болен, но очень хочу продолжить такое увлекательное путешествие. Импровизируем — вдруг режиссер «подмахнет»? Импровизации хорошо сказываются на карьере и попадают в раздел «интересные факты» на киносайтах, косвенно прибавляя популярности импровизатору. Что-то я камер не вижу, куда крупный план давать? Ладно, это уже заботы оператора:
— Доктор, неужели ничего нельзя сделать?
— Ваше Высочество, вы пришли в себя! — изобразил на лице величайшую радость бородач.
Ясно — я был очень тяжело болен, а сцена призвана вселить зрителю ложную надежду на то, что Георгий продолжит украшать сериал до самого конца. Подыгрываем!
— Господь услышал мои молитвы! — нарочито-хриплым голосом провозгласил я и бодро вскочил на ноги.
Ноги почему-то оказались короче, чем я привык. Потеряв равновесие, я с недоумением смотрел на приближающуюся к моей голове позолоченную «шишку» на изголовье кровати, от растерянности даже не пытаясь помешать телу падать. Приложившись о «шишку» виском, я вырубился.
Из забыться меня вырвали голоса:
— Височная кость Его Высочества цела, Ваше Императорское Высочество. Гематома странным образом исчезла у меня на глазах — видите, ни следочка. Легочная хрипота пропала, и я должен признаться — мы не знаем, что именно стало причиной исцеления Его Высочества. Предположу, что Ее Императорское Величество была права в своем предположении о благом воздействии морского воздуха на здоровье Его Величества. Если на то будет ваша воля, Ваше Императорское Высочество, я могу собрать консилиум, но прекрасное здоровье Его Высочества очевидно.
— В консилиуме нет нужды, — с хорошо читаемой радостью ответил ему незнакомый, приятный мужской баритон. — Благодарю вас, Владимир Ясонович.
— Рад стараться, Ваше Императорское Высочество! — тихо, чтобы не беспокоить больного меня, отозвался доктор.
Это же сам Николай! То есть исполнитель главной роли, Женька Харитонов. Не мешаем — он у нас большой талант, может и затаить.
— Но как же вы позволили ему так ужасно упасть? — пожурил «Николай».
— Мне нет прощения, Ваше Императорское Высочество, — покаялся собеседник.
Мне нужно лежать «бездыханным» до конца сцены или порадовать коллег сценарным пробуждением? Да как я умудрился пропустить подготовки к съемкам и читки?!! А кровать-то подо мной качается — продюсер расщедрился на настоящий корабль и натурные съемки?
— Сделайте так, чтобы Жоржи больше не падал, — приказал Николай. — Я должен помолиться. Как только Георгий придет в сознание, отправьте посыльного в часовню.
Хлопнула дверь, и я ощутил, как чья-то рука щупает мой пульс. Осторожно приоткрыв глаза, я увидел того же мужика с полуседой от старости бородой, что и в прошлый раз. Помимо него, у кровати нашлась пара мужиков помоложе.
— Вы очнулись! — обрадовался доктор. — Федор, немедленно доложи Его Высочеству.
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — козырнул мужик слева от кровати и выбежал из каюты.
Что-то здесь не так! Камер нет, обстановка избыточно-аутентичная, а корабль — вон за иллюминатором водная гладь до самого горизонта — бюджетом не предусматривался. Вызывает сомнение и актуальность снимаемой сейчас сцены для сериала — она скучная, а показывать во время борьбы Георгия с болезнью должны Николая: на корабле есть часовня, и он в ней пару минут экранного времени молится под флешбеки о нашем с ним радостном детстве. И голова не болит — а я ведь приложился нешуточно, и прекрасно это помню. Да вообще ничего не болит! Чуть более смутно помню падение в шахту лифта и… Небытие! И Голоса! В душе поднялась тревога, в голове поселилась растерянность. Что происходит?
— Какой дубль? — спросил я успевшего сунуть в ухо слушательную трубку и прислонившего противоположный конец к моей непривычно волосатой и бледной груди доктора.
Выпрямившись и убрав трубку, он ответил:
— Не беспокойтесь, Ваше Высочество. Болезнь отступила, но я настоятельно рекомендую вам не вставать — вы сильно ударились головой.
Не выходит из образа! Но так дальше нельзя — да, получу втык от режиссера, но это — лучше, чем продолжать играть непонятно что.
— Я забыл реплики, — признался я. — Можно мне минут пять сценарий повторить?
Доктор пошевелил усами и выставил передо мной палец:
— Ваше Высочество, прошу вас — последите за пальцем одними глазами.
Я последил. Нет, это уже не импровизация — слома «четвертой стены» в моем исполнении концепция сериала не подразумевает.
— Мы плывем? — спросил я.
Убрав палец и удовлетворенно кивнув, доктор ответил:
— «Память Азова» идет в порт Бомбея.
— А… — нервно облизав губы, я сглотнул ком в горле.
