Мы, Мигель Мартинес. Война - Влад Тарханов
Тут секретарь сообщил о том, что в приемной ждет премьер-министр, которого Игнаций велел тут же пропустить к себе.
— Ну что, он согласился? — поинтересовался Януш Еджеевич, как только вошёл в кабинет президента.
— Да, пан Януш, у него просто не было никакого шанса отказать мне.
— Значит, сегодня проведем приказом, надо будет утвердить его кандидатуру в сейме, но сейчас в этом проблем быть не должно. Всё равно никого более весомого мы не найдём.
Премьер-министр немного кривил душой. Более авторитетные военные были. Для самого же Венява-Длугошовского прыжок с командира второй конной дивизии на пост военного министра был более чем значимым. Но в качестве политической фигуры Болеслав устраивал практически всех.
— Через четверть часа я жду специального посланника премьер-министра Великобритании, этот разговор мы проведем втроем. — сообщил Янушу президент, подчеркивая, что учитывает важность поста своего товарища. Впрочем, Игнаций не сомневался в том, что Еджеевич будет послушно идти в русле его политики, во всяком случае, пока Рыдз-Смиглы не вернется в строй. И было бы хорошо, чтобы к этому времени польская армия достигла каких-то серьезных успехов. Тогда генерал не станет таким же довлеющим над всеми диктатором, каким был покойный маршал.
— К похоронам Пилсудского у нас всё готово. — сообщил премьер-министр и всё время до визита англичанина они занимались обсуждением торжественной траурной церемонии.
А ровно через четверть часа секретарь впустил в кабинет прибывшего посланника премьер-министра Великобритании, заместителя министра в министерстве по делам доминионов, но самое главное, сына премьер-министра, Малкома Джона Макдональда. Молодой (тридцати двух летний) политик был одет с иголочки, обладал приятной внешностью и располагающей открытой улыбкой. Надо сказать, что на фоне сияющей звезды своего отца — одного из самых видных и ярких политиков Британии, сын не терялся. Он уже был достаточно серьезной политической фигурой и имел собственный вес, пусть и находился только в самом начале своей карьеры. Войдя, он обменялся рукопожатиями с присутствующими тут польскими правителями, разговор они вели без переводчика на французском языке, который был хорошо знаком всем троим, в то время еще это был общеевропейский язык аристократии, который постепенно вытеснялся английским. Но окончательно замена в РИ произошла после Второй мировой войны, в которой Францию низвели до роли маленького государства-придатка, не имеющего большого веса в мировой политике.
— Мы рады снова видеть и приветствовать вас в Варшаве, господин Макдональд. — начал разговор Игнаций Мосцицкий. — Скажите, что решило правительство его величества по поводу наших предложений?
— Правительство Великобритании разделяет ваши опасения по поводу того, что ситуация в Германии становится неуправляемой. И война может затронуть близлежащие государства. Гражданские войны — самый непредсказуемый конфликт, который требует от соседей определенных усилий по поддержанию статуса-кво[2] на границах. Особенно нам понятна ваша тревога по поводу возможной военной помощи советов. На наш взгляд, вмешательство Коминтерна и СССР в конфликт в Германии неприемлем. Мы против того, чтобы внутригерманские события стали событиями всеевропейскими.
— Прекрасно, что наши точки зрения в этом вопросе совпадают, господин Макдональд.
— В тоже время мы против того, чтобы кто-то со стороны слишком активно вмешивался в события Гражданской войны в Германии. Интервенция извне может привести к обратному эффекту — консолидации сил внутри Германии для отпора внешней агрессии. И тогда события примут крайне непредсказуемый характер. Это потребует от нашего правительства привлечение таких ресурсов, которыми мы сейчас не располагаем. Кроме того, мы думаем, что сможем организовать блокаду поставок в Германию вооружений и боеприпасов, что позволит локализовать конфликт. И уверены в содействии Польши в этом вопросе. В Лондоне мы решили создать клуб нейтралитета, провести через Лигу Наций запрет на поставку вооружений и какой-либо помощи любой из сторон конфликта. Клуб будет следить за соблюдением этого эмбарго. Мы привлечем для участия в нем все граничащие с Германией государства. Думаю, этого будет достаточно.
— Но у Германии большие морские границы. Польша не обладает мощным флотом, который сможет перекрыть поставки оружия морем. И мы рассчитываем на более активное участие Лондона в экономической и военной блокаде морского побережья Германии.
— Господа, мы поставили перед Первым лордом Адмиралтейства задачу проработать подобную операцию. Надо сказать, что она потребует привлечения как раз тех избыточных ресурсов, которые очень сложно будет провести через Парламент. Тем не менее, операция прорабатывается. К сожалению, пока окончательно не ясна позиция флота Веймарской республики, мы не можем определиться с тем, какая операция необходима для его нейтрализации. Вступать в войну с Германией наше правительство не намерено. А вот оказать помощь вашему правительству мы, конечно же, согласны. Сейчас мы решаем, какие корабли мы можем передать Польше, учитывая, что вам необходимо контролировать намного большую морскую границу. Но при этом мы просим не признавать аннексию Данцига до проведения международной конференции по этому вопросу. И наше правительство готово полностью поддержать изменение статуса вольного города.
Переговоры длились еще почти час. Окончательно вымотанные польские паны под конец встречи выглядели весьма хмурыми и злыми.
— Какие всё-таки мерзавцы эти джентльмены! Они бьют нас по рукам, да еще в такой удобный момент! Им не нравится гарантированное усиление Польши за счет германских земель! А кто будет с большевиками воевать? Румыны? Три раза ха! — не выдержал Мосцицкий, он произнёс эту тираду, как только Макдональд покинул его кабинет. Налил себе французского коньяка, Януш Еджеевич, который во время этой беседы выполнял роль статиста и молчал, как рыба, наполнил свой бокал скотчем, они выпили.
— Жлобы! Они даже три эсминца и старенький крейсер, который наверняка свое отходил по всем морям и океанам нам не дарят, а продают в кредит! — президента
