Костер на берегу - Андрей Максимушкин
Харчевня открыта. Посетителей нет. Половой быстро приносит заказ. Поглощая второй завтрак, интересуюсь, есть ли здесь кто-то кроме меня? Оказывается, есть. Две яхты вышли в море, еще три готовятся к отходу. Остальные гости пока спят. Вот так яхтсмены и делятся на настоящих и любителей. Я не отношусь ни к тем, ни к другим. Давно собираюсь купить яхту, но постоянно откладываю на потом.
После завтрака гуляю по берегу, наслаждаюсь воздухом, слушаю шум волн, гул ветра и крики чаек. Вдоль берега бейдевиндом идут три яхты. Немного завидно. Я тоже хочу в море. Парус над головой. Палуба под ногами. Штурвал в руках. Скрип канатов. Соленые брызги в лицо. Чувство полной, абсолютной свободы. Ты и стихия. И больше нет ничего. Только судно, паруса, море, ветер и ты. В море все настоящее, там все искреннее, там даже становишься ближе к Богу.
Так будет. В очередной раз даю себе зарок купить яхту, сразу после отпуска. Вот вернусь с базы, заеду на Нечаевскую верфь, закажу корабль. Все сделаю сам. Даже учиться ходить под парусом буду один без инструктора. Я могу. Только так и надо жить, в полную силу, на всю катушку.
Глава 2 Лена
Просыпаюсь с первыми птахами. Потягиваюсь и скидываю простыню на пол. Раннее утро! Появляется предвкушение чего-то хорошего, чистого, радостного. На улице солнышко светит, небо голубое, прозрачное, бездонное. Благодать! Распахиваю окно и высовываюсь по пояс. Воздух какой чистый! Он пьянит. Хочется скакать и орать во все горло. Утро!!! А на улице тишина. Людей нет. Дворы и дороги пустынны. Все спят. Субботнее летнее утро.
Взбираюсь с ногами на подоконник. Мое окно выходит на Ольгинскую дорогу, домов напротив нет, двенадцатый этаж, можно не стесняться, что кто-то что-то увидит. За двумя полосами асфальта ряд частных усадеб, дальше огороды, речка Старожиловка и старый парк. Подглядывать некому, даже если кто вдруг страдает бессонницей.
Утренний ветерок приятно холодит кожу. Солнышко улыбается. Приветственно машу птицам и летящему высоко в небе самолету. Так хочется оказаться на борту авиалайнера. Улететь в далекие сказочные края, на волшебный остров в океане, или в нехоженые сибирские горы и тайгу, либо в камчатские вулканические долины. В общем, хочу далеко, в неизведанные края, где живет чудо. Хочу.
Потягиваюсь и свешиваю ногу с карниза. Легкий ветерок холодит кожу, ласкает тело. Хорошо птицам, им только раскинуть руки-крылья и полететь. Вот так. Стоп — лучше не надо. Я человек. Парить в небе могу, но только на специальных аппаратах. Вот вырасту, сдам на аэроправа, и сама буду летать куда захочу, а пока только пассажиром. Заодно и обычную лицензию на машину получу. И еще гимназию надо закончить, в институте выучиться, начать зарабатывать надо, квартиру себе снять, тоже надо. Планов много. Все и не охватить, но стремиться к этому надо. Так папа говорит, а он плохого не посоветует.
Хорошая у меня комната, с отличным видом. У Кати окна выходят на противоположную сторону дома во двор. Там в неглиже на подоконнике не посидишь. В доме напротив все из окон повыпадают. Впрочем, сестра, скорее всего, спит. Родители и братишка тоже. На часах семь утра. Для субботы рань несусветная. Я это уже говорила.
Ладно. Пора в туалет. В дверях вспоминаю — одеться то забыла. Так бы и пошла в одних трусиках. Набрасываю пеньюар и бегу ванную. Умываюсь холодной водой. Нас так папа приучил. Полезно, повышает тонус и иммунитет. Сразу просыпаешься, жить хочется, даже если спала от силы пару часов.
— Лена, доброе утро — на сонной мордашке Кати довольная улыбка. Сестра потягивается в дверях своей комнаты так, что груди из халата выпрыгивают. Фигура у нее загляденье. А что еще хотите от девушки восемнадцати лет?
— Завтрак готовим вместе?
— Ты умылась? Я еще нет.
— Не забудь вымыть руки и писю после туалета — показываю язык и бегу на кухню.
Мне вслед летят обещания поймать и выпороть. С первым Катя может и справится, насчет второго сильно не уверена. Несмотря на два года разницы, я гораздо сильнее. После рождения Кати, папа с мамой очень хотели мальчика, а появилась я. Так получилось. Сколько помню, вот не ощущала в себе какой-то женственности, тяги к куклам, платьям, цветочкам и кружевам. В детстве носилась с мальчишками машинки там, пистолеты, конструкторы. Терпеть не могу длинные юбки и пустые разговоры. К цветам и стихам равнодушна.
Папа своим воспитанием добавил характера, аккуратно поощрял все мои «ненормальные» стремления. Вовремя одергивал маму, когда она пыталась стянуть с меня комбинезон и одеть в платьишко, привел в секцию рукопашного боя, а потом в тир, дарил кубики и прекрасные конструкторы. Даже машину водить научил, хотя за руль мне по закону пока нельзя. Мне и со штурмовой винтовкой до восемнадцати лет работать не положено, вроде бы, но есть полигоны, где на многое закрывают глаза, главное чтоб без явных нарушений и стрельбы по живым мишеням.
Катя выросла настоящей юной дамой, а я сама иногда не знаю, кто я. В гимназии дружу и с мальчиками, и с девочками, благо обучение смешанное. Романтика меня не трогает, глядя на млеющих от цветов и записочек одноклассниц, становится смешно. Мальчишек воспринимаю только как друзей, а не объект томлений, воздыханий, вожделений и прочей чепухи. Они в моем отношении полностью взаимны. Ни один еще не пытался цветы подарить.
Готовлюсь к поступлению в Технологический на машиностроение. Всего-то один год в гимназии остался. Учусь без фанатизма, с семерки на десятку.
Говорят, это пройдет. Вот уж не знаю. Мне лично не мешает, а в церкви всегда исповедуюсь, если нужно.
— Тебе помочь? — Катя добрая душа, заглядывает на кухню, когда я уже переворачиваю гренки на сковородке.
— Давай.
Вдвоем быстро накрываем стол. Судя по шагам в коридоре и шуму воды, мы кого-то еще разбудили.
— Лен, у тебя когда автобус?
— В десять. А что?
— Помочь собраться?
— Я с вечера баул упаковала.
Вот только помощи Кати мне не хватало. Знаю, выгребет же и распихает по чемоданам весь мой гардероб, как будто я не на три недели в скаутский лагерь, а на год в другой город или в другую страну уезжаю. Сама вечно возит за собой кучу барахла и меня пытается приучить.
