Венера на половинке раковины. Другой дневник Филеаса Фогга - Филип Хосе Фармер
Стоит отметить, что такие писатели-фантасты, как Айзек Азимов и Фрэнк Герберт, не чурались сложных идей и сюжетов, длинных предложений и слов, что не мешало им, однако, пользоваться популярностью у студенчества и широкой читательской публики.
Главный герой «Венеры» получил имя Саймон Вагстафф. Саймон, потому что он был своего рода Саймоном-Простаком из детского стишка. И Вагстафф, потому что во время различных сексуальных встреч он, конечно, «вилял» (и помахивал) своим мужским «жезлом». Я также, в отличие от Воннегута, включил в текст много ссылок на литературу и вымышленных авторов. Неважно, что средний читатель их не поймет, и что это оценят лишь литературоведы. Ну, или так мне тогда казалось. Я был слишком непонятен даже для самого образованного слоя ученых мужей.
Многие ли знали, что Сайлас Т. Комбербек, космонавт, поклонник бейсбола (что-то вроде Древнего Моряка) из «Венеры», это псевдоним великого британского поэта Сэмюэла Т. Кольриджа во время его недолгой службы в английской армии? Или что Бруга, любимый поэт Траута, был позаимствован (с разрешения автора) из романа Бена Хекта «Граф Бруга»? И что прообразом самого Бруги, безумного еврейского поэта из Чикаго в духе Ч. Буковски, был друг Хекта, Максвелл Э. Боденхайм, поэт и алкаш из Гринвич-Виллидж 1930 годов? Или что «Венера» изобиловала десятками подобных ссылок на других вымышленных авторов? Кому это было важно, кроме меня?
Большинство инопланетных имен «Венеры» были созданы путем перестановки букв английских или неанглийских слов. Так имя Чворктэп, Chworktap, происходит от слова рatchwork, «лоскутное одеялo». Докал – от слова caudal, что означает «имеющий хвост». Планета Зельпст – фонетическое написание немецкого слова selbst, то есть «я сам». Планета Рапрошма – это искаженное французское слово «рапрошман», rapprochement, сближение. Планета Клерун-Гофф происходит от немецкого аufklärung, «просвещение». И так далее. Большинство читателей проявляют благоразумие, не заморачиваясь такими словесными играми, но мне они доставили немалое удовольствие. И я полагаю, что Траут, хотя он имел лишь среднее образование, много читал и охотно сыграл бы в ту же игру.
Философская основа «Венеры» касалась свободы воли и бессмертия. В «Завтраке для чемпионов» Трауту хочется вернуть молодость. Да и такая тема, как предопределенность, безусловно проходит красной нитью через многие произведения Воннегута. Воннегут схож с Марком Твеном в том, что он верит (или пишет так, как если бы верил), что в мире все предопределено. Твен считал, что все физические вещи, наши мысли и поведение были механически заданы в тот момент, когда в начале этой Вселенной первый атом врезался во второй атом, а второй – в третий. И так далее. Воннегут, по-видимому, считает, что причиной нашей неспокойной, пронизанной насилием и жестокостью жизни и иррационального поведения является действие неких «плохих химических веществ».
Мне это интересно, потому что на протяжении пятидесяти восьми лет меня интересовала проблема соотношения свободы воли и предетерминизма. Однако я считаю, что у людей действительно есть свобода воли, хотя лишь немногие пользуются ею. Возможно, я верю в это, потому что мне самой судьбой было предопределено это сделать. Но, будучи Траутом, я писал так, как если бы Твен и Воннегут были правы в своей вере в предетерминизм.
В любом случае, Воннегут является абсолютным сторонником предетерминизма в том смысле, что в его произведениях нет ни злодеев, ни положительных героев. Ни на ком не лежит никакой вины ни за что, даже за самые черные дела, за самый колоссальный эгоизм, дикость, глупость и алчность. Так все устроено и не может быть иным. Только Бог, совершенно безразличный, отвечает за все, но, возможно, даже и не он. Траут придерживается того же взгляда.
Подобно тому, как Элиот Розуотер, мультимиллионер из романов «Дай вам Бог здоровья, мистер Розуотер», «Бойня № 5» и «Завтрак для чемпионов», считает, что Траут – величайший писатель из всех, когда-либо живших на Земле, так и Траут в своей «Венере» заставляет героя Саймона Вагстаффа поверить, что Джонатан Свифт Сомерс-Третий – величайший писатель, который когда-либо существовал. У Вагстаффа также имеется и его любимый поэт – Бруга.
В «Венере» кратко описаны сюжеты некоторых рассказов Сомерса, а также цитируются стихи Бруги.
Сомерс-Третий – мое творение, но он внук судьи Сомерса и сын Джонатана Свифта Сомерса-Второго. Те, кто знаком с «Антологией Спун Ривер» Эдгара Ли Мастерса, узнают последних двух джентльменов. (Упомянуты с разрешения наследников Мастерса.)
Один из главных героев Сомерса-Третьего – Ральф фон Вау-Вау (Wau Wau – по-немецки означает «гав, гав»!). Он – немецкая овчарка, чей интеллект был поднят неким ученым до уровня гениального человека. Ральф также и писатель, и я планировал написать от его лица рассказ под заглавием «Некоторые люди не воняют». Главным героем этой истории был бы писатель Шортер Вондергут. («Шортер» от немецкого «курт», то есть короткий, а Вондергут – от немецкого «фон дер Гут», то есть «с [реки] Гут».).
Таким образом, цикл вымышленных авторов был бы полным. На самом же деле, я под именем Сомерса написал целых два рассказа о Ральфе. Они были опубликованы, но я сомневаюсь, что когда-нибудь напишу полностью весь цикл. Я миновал этот этап. Он доставлял веселье, пока не закончился.
Рукопись «Венеры» отправилась в издательство «Dell» с несколькими моими фотографиями в образе Траута (с большой накладной бородой), избранной библиографией произведений Траута и его биографическим очерком. Все это со скрытой иронией или типа того. Произведенный книгой фурор порадовал меня и изрядно позабавил. У «New York Times» даже возникли вопросы по поводу истинной личности Траута. Статья в «National Enquirer» «доказала», что «Венеру» написал Воннегут, приводя в качестве аргумента якобы типичные для него сюжеты, персонажей, философию и стиль.
В отличие от меня, мистера Воннегута это не обрадовало и не позабавило. Как я понимаю, его забросали письмами, спрашивая, не он ли написал «Венеру»? Авторы некоторых писем
