Мой адрес — Советский Союз! Книга вторая - Геннадий Борисович Марченко
Это точно, я тоже читал. Корреспондент писал, что боксёр из Свердловска Евгений Покровский, на предварительных стадиях показывавший не очень выразительный бокс, в финале устроил настоящую битву со своим соперником из Армении Камо Сарояном. И выглядел в ней на порядок сильнее оппонента. И что специалисты, с которыми он, корреспондент, пообщался, назвали этот бой самым ярким на турнире. Что ж, приятно такое про себя читать. Позавчера, когда приехал в Асбест, у родителей уже имелась на руках газета, да и я им пару экземпляров подвёз. А так сразу купил десять штук, кому-то подарить, а что-то для себя закроить. А то оставишь один, а с ним возьми, да и случись что-нибудь. Элементарно может потеряться.
Помню и сияющие восторгом глаза Полины, когда на следующий день после приезда мы с ней встретились. За это время она успела съездить в Москву, на запись новогоднего «Голубого огонька». Вроде как всесильному Лапину понравилось её выступление на праздничном концерте, и он порекомендовал Полину с песней «Этот город» для участия в новогоднем концерте. Именно её, а не Магомаева, решив, что в этой интерпретации песня заиграла новыми красками. Вернувшись, Полина взахлёб рассказывал, как проходили съёмки. Правда, как выяснилось, ей только пришлось открывать рот под фонограмму, записанную с оркестром Силантьева. А платье в блёстках ей подобрали костюмеры прямо там, на студии. Жаль, пришлось возвращать.
По её словам, подготовка к съёмкам новогодней передачи началась ещё в сентябре, когда исполнители представляли свои номера, и они утверждались в Главном управлении музыкальных программ. Но ей благодаря протекции Лапина удалось, можно сказать, запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда, и принять участие в финальных съёмках «Голубого огонька».
В общем, мы встретились, и… И между нами ничего не было, если не считать горячих поцелуев на последнем ряду кинозала, где шла очередная индийская мелодрама. Нет, с этим всё-таки нужно что-то делать. У меня, можно сказать, личная жизнь страдает, мне срочно нужна жилплощадь!
Но кто ж мне её даст? Для этого нужно сначала устроиться на какое-нибудь предприятие, отработать как минимум лет пять, после этого встать в очередь на жильё и ждать его лет десять-пятнадцать. Проще вступить в жилищно-строительный кооператив от какого-нибудь Союза композиторов. На первоначальный взнос деньги есть, только за последний месяц на мой счёт поступило две тысячи триста рублей. Тысячу я, как водится, оставил на текущем счету, а остальное положил на срочный вклад. Пусть деньги работают на благо Родины.
На следующий день после визита в КГБ я успел сделать в научном кружке доклад на тему развития компьютерных технологий, обрисовав своё технологическое будущее из первой жизни. В общем, заключил я, будущее за компьютерами, которые со временем будут становиться всё компактнее и в итоге персональный компьютер с системным блоком и монитором можно будет спокойно установить на столе. Доклад был принят с некоторым недоверием и одновременно воодушевлением, и Борисов меня похвалили за полёт мысли. А следом заглянул в правление Уральской организации Союза композиторов РСФСР, чтобы провентилировать вопрос с ЖСК. Председатель правления Геральд Николаевич Топорков мне уже был знаком, именно он вручал мне членские корочки.
— Увы, — развёл руками Топорков. — С кооперативными домами у нас как-то не складывается. Наши уральские композиторы — народ небогатый, это в Москве и Ленинграде творческие люди могут позволить организовать жилищно-строительный кооператив, да ещё в столицах союзных республик, там им республиканские власти хорошую ссуду дают. А у нас — глухомань. У людей и на первый взнос не наберётся… ну а вы тем более молодой, все мы прошли через общежития, в том числе семейные, и квартиры получили в уже зрелом возрасте — никто не роптал.
— Я всё понимаю, но если есть деньги — почему бы их не вложить в квартиру? Сейчас не трудное послевоенное время, советский человек имеет право на отдельную жилплощадь. Ладно, Геральд Николаевич, извините, что потревожили.
Я встал, собираясь уходить, но Топорков меня остановил:
— Евгений, а как вы смотрите на частный дом?
— В смысле?
— Просто у меня знакомый живёт на набережной Рабочей молодёжи, Роман Исакович Резник. Это возле Городского пруда. У него прекрасный двухэтажный дом с небольшим садом. Газ, вода — всё есть. И даже своя артезианская скважина всё ещё действует. Мало того, там даже телефон есть. Всё-таки Роман Исакович работает директором мебельного магазина… Вернее, работал. Недавно он получил разрешение на выезд с семьёй в Израиль, уволился, и теперь срочно ищет, кому продать недвижимость.
Вот, пожалуйста, всё-таки отпускают на историческую родину советских евреев. А вот обретут ли они там счастье — это уже другой вопрос.
— И что, желающих нет?
— Двое вроде бы приценивались, но, я так понял, на руках у них нет таких денег.
— Каких?
— Три тысячи.
Хм, именно столько у меня лежало на срочном счету, плюс на текущем почти две тысячи.
— Не уступает?
— Это я не знаю, это с ним самим говорить надо. Но вроде бы нет.
— А что, дом действительно хороший?
— Поверьте мне на слово, — приложил он растопыренную пятерню к груди. — По-хорошему, за такой дом и пять тысяч не жалко, но срочность… Они улетают через две недели.
Раньше я никогда не задавался мыслью о частном доме. Нет, конечно, периодически мечталось иметь свой домик либо на берегу озера, либо на берегу моря. Но эти мечты носили чисто умозрительный характер. Потому что жить в городской квартире как-то было привычнее и спокойнее. Централизованное отопление, водопровод, канализация, туалет, ванная, кухня… Всё под рукой. Конечно, есть и такие дома, где имеется всё то же самое, но меня останавливала ещё и вся эта бюрократия, которой может сопровождаться продажа квартиры и покупка дома. И опять же, сегодня купишь в городской черте или даже ближнем пригороде — а завтра возьмут и снесут, скажут, тут пройдёт ветка метрополитена или трасса какая, а взамен дадут несчастную однушку — и радуйся. Поэтому, если я заинтересуюсь предложением Геральда Николаевича, надо сначала выяснить в градостроительном управлении или кто там этим заведует, не планируется сносить частный сектор в ближайшие годы. А я заинтересовался. Подумалось, что если хозяин из потомков племени Давида, то дом должен быть в приличном состоянии. Не встречал в своей жизни еврея, который не мог бы обеспечить себе комфортное существование.
Вернее, встречал за одним исключением. Имелся у меня в прошлой жизни знакомый художник Лёня Биркин. Был талантлив, чертяка, и его картины хорошо продавались, в том числе за границу. Однако при этом пил горькую (хотя, наверное, творческим людям это
