Анатолий Логинов - Блицкриг Берии. СССР наносит ответный удар
Кроме сопротивления русских, продвижение немцев задерживала и неизвестно откуда взявшаяся распутица. Машины с орудиями вязли в раскисшей грязи, отнюдь не напоминавшей шоссе, которое было обозначено на карте. Немного позже дорога нашлась, но она шла совсем не так, как показывала карта, и была покрыта щебнем и смесью тающего снега с грязью, что не сильно повышало скорость передвижения машин.
Не добравшись до городка, они были вновь остановлены, на этот раз приказом командования, и расположились на отдых в чистом поле, среди снега и грязи. Установив несколько палаток, ворча и дрожа от холода в своем летнем обмундировании, солдаты стали приводить в порядок снаряжение.
На оставленном пограничниками поле боя дозором второго взвода был найден лишь один убитый русский в незнакомого покроя форме, а самое интересное – вооруженный неизвестным, но явно автоматическим карабином. Подсчитали потери роты – трое раненых, двое убитых и разбитый тягач первого взвода. Подъехала кухня, подтянулись похоронщики, санитары и трофейщики. Только карабин так и остался у Винцера. Ему было интересно посмотреть на незнакомое оружие, внешне напоминающее виденный им мельком на полигоне автоматический карабин, испытывавшийся в 1935 году.
– Интересная конструкция, – заметил лейтенант Штейнберг, раненный в руку, но после перевязки оставшийся в роте и теперь вместе с Винцером, ротным фельдфебелем Кемпке и командиром второго взвода Плейшнером пытавшийся разобраться в трофее. Предохранитель – переводчик огня оригинальной конструкции они раскусили сразу, а вот разборка карабина заняла у них довольно много времени, пока Кемпке не нажал на защелку и не отделил крышку сложной формы, закрывающую затвор. Простая и элегантная конструкция затвора, разбирающегося без всяких инструментов, восхитила всех. Понравился и емкий секторный магазин, судя по виду вмещающий не меньше тридцати патронов. Заинтересовали всех и патроны с короткими, сантиметра четыре в длину, гильзами. Сам патрон на фоне винтовочного смотрелся коротышкой, но был несколько больше и мощнее пистолетного. Обсуждение карабина затянулось допоздна и прервалось только после артиллерийского обстрела, мощного, но, к облегчению присутствующих, неточного, и наступления ночи.
Утром же пришел новый приказ: обойти город справа, занять оборону и приготовиться к отражению возможной танковой атаки русских.
Поднятые по тревоге солдаты, разгоняя накопившуюся за ночь стылость, собирали палатки. Торопливо подкатывали и цепляли пушки к тягачам, запускали и прогревали двигатели автомобилей. Сам же Винцер с несколькими солдатами и лейтенантом Штейнбергом отправился на рекогносцировку позиции. Увиденное отнюдь не придавало оптимизма. Ровное поле с несколькими небольшими рядами деревьев и оврагом, полностью залитым водой, считать подходящим для размещения роты можно было только условно. Но положение, вернее, приказ обязывал, и, тяжело вздохнув, Винцер принялся распределять позиции взводов, чьи машины уже приближались.
– Заметили, господа, а ведь поле-то вспаханное? И похоже, что деревья посажены специально, – заметил лейтенант Штейнберг. – Но для нас это хорошо. Вряд ли танки смогут пройти по центру этой грязевой равнины.
– Точно, – подтвердил Винцер. – Делаем так… КП оставляем здесь, на пригорке. Двумя взводами перекрываем дорогу, а твой взвод, Рудольф, поставим за оврагом, пусть на всякий случай следит за полем. И поспешите, бой приближается. Калибр, судя по звуку, немаленький. Неужели тяжелые танки?
Действительно, грохот тяжелых орудий накатывался все ближе и ближе.
– Свяжи-ка меня со штабом, – обратился он к радисту.
– Попросим поддержки дивизионной артиллерии? – спросил Штейнберг.
– Если удастся. А еще бы лучше авиации. Только что-то ни одного из этих асов не видно уже второй день.
– Да уж. Как пиво пить – так они первые, а в бою их не дождешься. Ладно, побежал к взводу. – Штейнберг повернулся и, торопясь, пошел к машинам своего взвода.
Гремевшая канонада вдруг резко смолкла. Видимо, кто-то кого-то прищучил. Русские передовой отряд, или отряд их. Понимая, что времени остается все меньше, противотанкисты спешно готовили позиции, укрывая маленькие приземистые пушечки среди голых деревьев, роя окопчики, устанавливая пулеметы. То один, то другой солдат украдкой бросал взгляд на прикрытое следующей группой деревьев поле и дорогу. Вдруг что-то громко загудело в небе, и все дружно подняли головы. Над равниной с ревом быстро пронеслась тройка странных, крестообразных в плане самолетов. Исчезнув из виду, они неожиданно появились сзади, уже на меньшей высоте, и обрушили на еще плохо замаскированные пушки и солдат град бомб. Близкий взрыв приподнял Винцера над землей. Он успел еще заметить, как приближается к нему смесь грязи и камней, как горит его машина и падает радист, пытаясь руками достать вонзившийся в спину осколок… Удар о землю выбил остатки воздуха из легких Бруно, и на этом бой для него закончился.
Уже в госпитале он узнал, что даже без авиационного удара его рота была обречена, так как противотанковые 3,7-сантиметровые пушки вообще не пробивали броню новых русских танков. Его вывезли на машине первого взвода, оказавшегося в стороне от удара русских благодаря оврагу. Остальные же два взвода, понесших потери от русских бомб, были буквально раскатаны в блин подошедшим танковым батальоном русских. Самое главное, что, покончив с ротой, танки русских, сопровождаемые еще и пехотой на бронетранспортерах, отошли. Похоже, они всего лишь проводили разведку боем…
5 марта 1953 г. Подмосковье, «Ближняя дача»
Булганин с Хрущевым в очередной раз дежурили на даче больного Сталина. Если не считать каких-то непонятных световых эффектов среди ночи, все прошло спокойно. Немного поговорив о необычных ощущениях, но так и не разобравшись, что же произошло, они продолжили разговоры об ожидавшихся изменениях из-за тяжелой болезни Хозяина.
В это время охранники вызвали Булганина к телефону. Вернувшись, взволнованный Булганин сообщил о налете по всей западной границе самолетов неизвестного противника и пропаже связи с группами войск и посольствами за границей. Поэтому он вынужден ехать в Военное министерство, а на дачу собираются Маленков, Берия, Молотов, Каганович и Ворошилов.
В этот же момент дежурный врач вбежал в комнату и сказал, что товарищу Сталину стало хуже. Булганин не стал уезжать, перезвонил в Военное министерство и, дав указание действовать по обстановке, остался ждать остальных. Пока все собрались, Иосифу Виссарионовичу стало еще хуже. Медики сказали, что началась агония. Прекратилось дыхание, попытки искусственного дыхания и стимуляции сердца не помогали. Хрущев, уверявший всех, что ему жалко Сталина, попросил:
– Послушайте, бросьте это, пожалуйста. Умер же человек. Чего вы хотите? К жизни его не вернуть.
Как только стало окончательно ясно, что Сталин умер, Берия и Булганин сели в машины и уехали в Москву. Оставшиеся, обсудив ситуацию, решили собрать всех членов Бюро.
Тем временем Хрущев попробовал поговорить с Маленковым:
– Егор, надо побеседовать.
– О чем? – холодно спросил Маленков.
– Хозяин умер. Опять началась война. Как дальше будем жить?
– А что сейчас говорить? Съедутся все, и будем решать. Для этого и собираемся.
– Ну ладно, – ответил Хрущев, мысленно занося Маленкова в список сторонников Берии. – Поговорим потом.
Хрущев исподволь, с момента болезни Сталина пытался собрать команду сторонников, чтобы не допустить прихода к власти Л. П. Берии, которого он ненавидел и боялся. А заодно, естественно, и самому занять вершину властной пирамиды. Эх, как же он тогда отомстит всем, кто видел его унижение перед Сталиным, за страх перед арестом, за постоянное нервное напряжение…
Необычная обстановка, ожидаемое, но все равно внезапное известие о смерти Сталина, слухи о новой войне заставили всех членов Бюро поспешить. Встретив и проводив Светлану, быстро простившись с покойным, они собрались в столовой дачи для заседания. Инициативу взял в руки Берия, предложивший назначить председателем заседания Бюро Маленкова, который сразу же снова передал слово Лаврентию Павловичу. Берия тут же выступил с предложением назначить Маленкова председателем Совета Министров СССР с одновременным назначением его председателем воссозданного Государственного комитета обороны и с освобождением от обязанностей секретаря ЦК партии. После единогласного утверждения Маленков выдвинул два предложения: утвердить первым заместителем в обоих случаях Л. П. Берию, назначив его же министром государственной безопасности. Берия сразу внес предложение из-за сложившейся чрезвычайной ситуации объединить МВД и МГБ. Все эти предложения прошли единогласно. Хрущев и Булганин молча переглядывались, чувствуя, что власть буквально ускользает между пальцев. Дальше дележка портфелей пошла еще быстрее. Молотова назначили первым замом предсовмина и министром иностранных дел. Кагановича – просто заместителем. Ворошилова предложили избрать председателем Президиума Верховного Совета СССР, освободив от этой должности Шверника, которого, как сказал Берия, никто в стране не знает. В ГКО вошли Берия, Булганин, Ворошилов, Маленков, Молотов, Микоян, Хрущев. Хрущев же стал одним из секретарей ЦК, а вот должность секретаря Московского ЦК ему не оставили.
