Анатолий Логинов - Блицкриг Берии. СССР наносит ответный удар
Итак, небольшая колонна в сопровождении броневиков добралась к утру до штаба дивизии, благополучно избежав налетов и русской авиации, и русских диверсантов. Командир дивизии, высокий сухощавый пруссак, генерал принял Винцера радушно и предложил ему должность заместителя командира противотанкового дивизиона. Генерал заметил, что ему как раз очень не хватает опытных артиллеристов-противотанкистов и прибытие Винцера с пополнением весьма кстати. Дивизион в его дивизии был усилен по опыту войны и включал: две роты самоходок – одну 4,7-сантиметровых бельгийских и одну 4,7-сантиметровую на базе Pz-I, две роты 7,5-сантиметровых и 4,7-сантиметровых противотанковых орудий и роту 8,8-сантиметровых зениток. Такой пестрый, но мощный состав, заметил командир дивизии, позволит успешно бороться с русскими Т-34. Бруно промолчал, не желая разубеждать оптимистически настроенного генерала.
Получив завтрак, показавшийся Бруно и его солдатам после лишений окружения райским, они отправились в расположение штаба противотанкового дивизиона. Дорога проходила через густой лес, и, несмотря на сопровождение броневика, русские диверсанты все же напали на них. Подбив идущий впереди бронеавтомобиль из противотанкового гранатомета, они обстреляли сгрудившиеся автомобили из установленных в лесу немецких же пулеметов МГ-34. Как только немцы открыли ответный огонь, они скрылись в чаще, бросив пулеметы. Потери были велики – бронеавтомобиль, несколько сгоревших автомобилей, убитые и раненые. Поймал две пули и Бруно Винцер. И опять война сменилась для него белыми стенами госпиталей, которые к тому же эвакуировались все дальше и дальше на запад. В результате Бруно оказался в Бельгии как раз в тот момент, когда командовавший войсками в Бельгии генерал фон Фалькенгаузен, присоединившись к заговорщикам, объявил о перемирии с англичанами и призвал их «помочь в построении новой, подлинно дружественной Германии, борющейся против мирового коммунизма». По приказу генерала Фалькенгаузена все военнослужащие, находящиеся в Бельгии, сводились в армейскую группу вермахта «Запад». Переброшенные в Бельгию войска армии резерва, выздоравливающие из госпиталей и командированные в Бельгию армейцы также должны были подчиняться командованию армейской группы.
Глава 2. На всякий ультиматум воздушный флот сумеет дать ответ
(Март/июнь 1953/41 г.)
5 марта. Аэродром «Береза», 927-й истребительный авиаполк
Старший лейтенант Петр Логичев любил летать, но хорошо выспаться любил не меньше. Именно поэтому он был страшно зол, когда в половине третьего утра его разбудило нечто непонятное. Неужели опять что-то сотворил хозяин квартиры? Но до Петра быстро дошло, что вокруг, если не считать шепота за стенкой, где спали хозяева, все тихо и обыденно. Он уже собирался уснуть снова, когда расслышал отдаленный рев сирены. Дом, в котором Петр снимал комнату, стоял практически на окраине городка, недалеко от гарнизона и аэродрома, поэтому ночью, когда звуки разносятся далеко, тревожные гудки сирены слышались вполне отчетливо. Еще раз выругавшись, Петр вскочил с кровати, плеснул в ладони воды из кувшина на столе, ополоснул лицо. Умываться некогда, сирена гудит уже, наверное, больше минуты, а такой гудок означает, что тревога боевая. Боевая… Петр приостановился.
«Неужели опять война? Всего-то восемь лет прошло с той, страшной и тяжелой, только начали жить по-человечески, и снова». Мысли приходили и уходили, а руки между тем продолжали делать привычную, доведенную до автоматизма, работу: одеться, нацепить портупею, кобуру, пистолет проверить, тревожный чемоданчик в руку, фуражку на голову. Все, посыльного ждать некогда, пора бежать. В коридор из соседней комнатушки выглянули полуодетые испуганные хозяева.
– Что-то случилось, Петр Петрович? Что-то сирена долго гудит, а перед ней что-то грохнуло, – переполошился хозяин.
– Да что вы, обычная учебная тревога, – соврал Петр. – Нас предупреждали.
Хозяева, по лицам видно, не убежденные, но слегка успокоенные, покивали, соглашаясь.
– Счастливо! Побежал, – сказал Петр, просачиваясь в дверь.
Он бежал к месту сбора, приветствуя знакомых летчиков и техников, бежавших в одном с ним направлении и на ходу пытавшихся разобраться, что случилось. Никто ничего не знал. Большинство, так же как и Петр, проснулись от непонятных ощущений за несколько минут до тревоги и теперь были готовы ко всему. Понятно, что империалисты никак не успокоятся, война в Корее полыхает вовсю, возрождается западногерманская армия, американцы грозят атомной бомбой. Но все это уже успело стать привычным, и никак не верилось, что кровавая, но победоносная война никого ничему не научила.
Трясясь в битком набитом офицерами автобусе, Петр вспоминал чью-то фразу о том, что история повторяется дважды – сначала как трагедия, а потом как фарс. «На что надеется агрессор? Атомное оружие есть и у нас, наши сухопутные войска сильны и могут дойти до Ла-Манша. Надеются отсидеться за океаном? Нет уж, не получится. Рассказывают, у нас теперь появились и проходят испытания сверхдальние и сверхтяжелые бомбардировщики, ничуть не хуже их «Миротворцев» Б-36».
Автобус подъехал к высотке, прервав размышления Петра. Вместе с другими летчиками он побежал переодеваться в летный комбинезон и получать кислородную маску. Но только оказавшись в кабине, Петр окончательно успокоился. Как всегда, стоило закрыть фонарь и подключиться к радиостанции, время замедлило свой бег. По полученным указаниям выходило, что через границу на высоте восемь-девять тысяч метров пытались пролететь винтовые бомбардировщики в сопровождении таких же истребителей. Теперь первые из них атакованы летчиками дежурного звена, несколько сбито, а первая эскадрилья должна добить наглого агрессора. Интересно, что бомбардировщики летят с очень малой скоростью, а их оборонительное вооружение, кажется, состоит только из пулеметов. Ничего, взлетим, увидим, разберемся…
В полку всего лишь треть летчиков имела достаточный налет для ночного боя и почти все они служили в первой эскадрилье. Именно поэтому командир полка, полковник Нестеренко, опытный летчик, успевший хлебнуть боев конца Великой Отечественной, поднял в воздух только ее.
Заняв свое место в строю эскадрильи, Петр и его ведомый, лейтенант Звягинцев, услышали привычный голос «бати», необычно злой и отрывистый. Командир, оставшийся на КП, передал, что сбит старший лейтенант Кулаков, самолет капитана Мисюркина поврежден, и он был вынужден выброситься с парашютом.
– Поэтому приказываю в бой на горизонталях не ввязываться, нанести «соколиный удар» и действовать строго по схеме три, – закончил командир.
Несколько томительных минут полета, и вот на фоне земли стали видны подсвеченные луной силуэты огрызающихся огнем вражеских бомбардировщиков. Засмотревшись, Петр чуть было не пропустил команду на атаку.
Первый бой – он трудный самый. Может, это и так, но для Логичева в происходящем не оказалось практически ничего нового. Спикировав на отворачивавшие назад самолеты врага, он привычно, как на тренировках, дождался совпадения метки прицела с целью – силуэтом бомбардировщика и слегка нажал на гашетку. Короткая очередь из двадцатитрех– и тридцатисемимиллиметровых снарядов, выдавая себя мелькнувшими огоньками трассеров, воткнулась в цель, вызвав вспышку взрыва. Все это очень напоминало привычные стрельбы по буксируемой мишени, разве что мишень была большего размера и пыталась огрызаться пулеметным огнем. Впрочем, рассмотреть все подробнее он уже не успел, услышав в рации крик ведомого: «Слева!» Спасла его небольшая ошибка и выполненный выход из пике. Так как двигатель стоял на крейсерском режиме, Петр для набора высоты вынужден был резко перевести его на максимум, самолет просел, и очередь противника проскочила впереди и чуть выше «мига». Тут же свалив самолет влево, Петр чуть не напоролся на очередь ведомого. Почти невидимый в темноте силуэт вражеского винтового истребителя скрылся в огненном шаре взрыва – видимо, в него попал тридцатисемимиллиметровый снаряд, а может, и не один. «Миг» Петра вздрогнул от столкновения с несколькими обломками, но продолжал слушаться рулей, да и движок, несколько раз чихнув, продолжил свой ровный гул. Перейдя в набор высоты и дождавшись тишины в рации, Петр передал напарнику:
– Спасибо.
А в рации то и дело слышны были короткие возгласы:
– Справа!.. Прикрой, атакую!.. Семь, семь, семь!
Последнее означало, что кого-то подбили и он пытается выйти из боя и выброситься с парашютом. Да, уроки «бати», жестко требовавшего в мирное время соблюдать радиомолчание и дисциплину переговоров, на что часто обижались молодые лейтенанты, здорово выручало сейчас.
