Фантастика 2025-149 - Сергей Хардин
— В телефоне напоминания поставь, — вставил свои пять копеек мой внутренний голос.
И то верно.
Старушка Кийоко решила нас закормить, судя по количеству блюд на столе. Она никак не могла нарадоваться на то, что у неё снова отличные отношения с внуком. Судя по её словам, сын с невесткой тоже прекратили «холодную войну» и стали звонить, интересоваться её здоровьем. Как сказал Каору, в следующий отпуск его родители планировали посетить родной город и пожилую матушку.
После продолжительного завтрака бабуля попросила разрешить ей погулять с Момо, чему я был несказанно рад, ведь обсуждать успехи Каору с хронографом при ней было невозможно. Стоило ей выйти из квартиры, как лицо парня вмиг посерело и из груди раздался стон усталости. Только сейчас я заметил красноватые белки его глаз, очевидно, последние дни хорошо поспать ему не удавалось.
Каору отхлебнул чаю, его пальцы нервно забарабанили по столу.
— Представь, что вся Вселенная — это гигантский банк, — начал он, глядя не на меня, а куда-то в пространство перед собой, будто читая с невидимого листа. Его голос приобрёл лекторские, размеренные интонации. — Не хранилище денег, скорее банк причин и следствий. Энергия, материя, информация, всё имеет свой вес, свою стоимость и должно находиться в идеальном балансе. Невозможно просто взять и вычеркнуть событие из книги бытия. Его можно только… компенсировать.
Он поднял палец, ловя мой взгляд.
— Твои часы, Джун… они не машина времени. Они больше, как кредитный терминал. Самый опасный из когда-либо созданных.
Каору замолк, а его пальцы сомкнулись в замок, будто он пытался удержать нечто невидимое.
— Это самый важный момент, и ты его почти не замечаешь, — его голос стал тише, заставляя меня инстинктивно наклониться вперёд. — Ты думаешь, это «сохранение». Щелчок, вибрация, и ты готов к игре. Но это не игра. Это момент заключения сделки.
Он выпрямил спину, и теперь пристально смотрел на меня.
— В момент нажатия кнопки часы совершают не запись. Они совершают акт насильственного изъятия, вырывают кусок пространства-времени, именно тот миг, в котором ты находишься и фиксируют его в качестве незыблемого актива. Безупречный, замороженный, идеальный с точки зрения Вселенной «слепок» реальности.
Каору встал и начал медленно ходить из угла в угол.
— Но этот слепок не является копией. Это оригинал. Ты не сохраняешь свой момент. Ты закладываешь его, отдаёшь его безвозвратно в сейф Великого Банка, чтобы получить взамен кредит. Этот миг больше не твой. Он вообще ничей, он вне времени, как замороженный залог в самой надежной ячейке из всех возможных.
Он внезапно остановился и посмотрел на меня.
— А теперь самое главное. Ты слышал щелчок? Чувствовал, как воздух «дрогнул»? Ощущал тот самый стук в висках? Так вот, это не сигнал активации. Это боль. Боль самой реальности, которую надрезали и вырезали из неё кусок. Боль твоего собственного тела, которое в этот миг на квантовом уровне перестало принадлежать самому себе. Его состояние, его атомарная структура, всё это было изъято и законсервировано. Ты почувствовал физический акт заклада самого себя.
Он снова сел и продолжил уже шёпотом.
— И в этот же миг, пока твой «залог» помещается в ячейку, часы открывают для тебя кредитную линию. Они говорят Вселенной: «Смотри! У него есть безупречный актив! Он может брать в долг!». И Вселенная, видя этот идеальный, ликвидный залог, выдает тебе самый ценный ресурс — чистое, неиспользованное время. Право совершить ошибку.
— Но это право… — Я попытался вставить слово, но мой голос предательски дрогнул.
— Это право иллюзорно, — безжалостно перебил меня Каору. — Ты не получил ничего бесплатно. Ты лишь получил отсрочку. Отсрочку платежа за тот хаос, который ты сейчас совершишь. Твой «залог» в безопасности. Но ты — нет. Ты только что подписал заведомо убыточный контракт, где единственной валютой расплаты является твое собственное «я».
Каору замолк, его взгляд стал отстранённым, будто он видел не стену комнаты, а саму ткань времени, растянутую и искажённую.
— И вот ты получаешь его, — его голос был пронизан жалостью. — Свой кредит. Сумму на одолженном временном счету. И первый миг — это головокружение от свободы. Ты думаешь: «Вот он, мой шанс! Весь мир — песочница!». Но это самая опасная иллюзия. Ловушка, в которую ты попадаешься снова и снова.
Он медленно провёл рукой по столу, как бы очерчивая невидимую линию.
— Ты не гуляешь по будущему, Джун. Ты инвестируешь. Каждое твоё действие в этом отрезке — это не проживание жизни. Это безответственная трата взятого в долг потенциала. Ты не делаешь выбор. Ты совершаешь покупки, покупаешь информацию. Покупаешь победу, но вместе с ней и чужую боль или своё спасение. И с каждой такой «покупкой» твой долг растет. Не в деньгах. В информационной энтропии.
Каору нахмурился, его лицо исказилось гримасой научной строгости, смешанной с отвращением.
— Представь, что ты идешь по улице, и с каждым твоим шагом из тебя высыпается песок. Песок — это та самая чистая, одолженная временная энергия. Ты тратишь её просто на движение. А теперь смотри: ты говоришь слово и из тебя высыпается пригоршня песка. Ты принимаешь решение и снова целая горсть. Ты меняешь чью-то судьбу, а песок хлещёт из тебя потоком. Ты не просто идёшь. Ты оставляешь за собой нескончаемую песчаную бурю собственных необеспеченных действий.
Он замолк, давая мне представить эту ужасающую картину.
— И весь этот песок, вся эта потраченная впустую энергия, она не исчезает. Она прилипает к тебе. Облепляет тебя липким, грязным слоем. Это и есть тот самый «груз решений», который ты тащишь на себе. Ты становишься ходячим воплощением собственного долга. Хаос, который ты вносишь в мироздание, материализуется в тебе самом. Твоя тошнота и слабость — это отторжение телом этой грязи. Головокружение — неспособность мозга обработать лавину «незаконной» информации. С каждым шагом в одолженном времени ты закапываешь себя заживо в песок своих долгов.
— Но я же получаю результат! — попытался возразить я. — Я же выигрываю!
— Нет! — Каору резко ударил рукой по столу. Чайные чашки жалобно зазвенели. — Ты не получаешь ничего! Ты лишь примеряешь на себя иллюзию результата! Тот выигрыш, то спасение,
