Т-34: Т-34. Крепость на колесах. Время выбрало нас - Михаил Александрович Михеев
– Это не я говорил, а Бисмарк, немецкий канцлер.
– Канцлер – это кто?
– Это вроде товарища Калинина. Ладно, пошутили – и будет. Пошли. Навестим сию юдоль скорби и разврата.
– Не, ну вот не терпится опять тебе, – проворчал Селиверстов, шагая следом. – Вот как будто мало проблем… Мы ж и так по числу немецких генералов наверняка первыми в стране идем.
– Только не болтай лишний раз. А то сегодняшний рекорд – завтрашняя норма, – с этими словами Хромов толкнул высокую, аккуратную, но сделанную без намека на деревенскую основательность дверь, из-за которой на весь коридор разносились громкие и не всегда приличные тирады. – Здоровеньки булы, панове…
Откровенно говоря, на панов, то бишь господ, находящиеся в комнате походили мало. Скорее уж, на дорвавшихся до халявной самогонки алкашей. Самогон, кстати, тоже присутствовал – стеклянная бутыль на столе, заполненная чуть мутноватой (эх, то ли очищать не умеют толком, то ли забивают на это, ведь настоящий самогон – слеза!) жидкостью, поражала своими размерами. Это ж не бутылка, это – оружие массового поражения и глобальной диверсии в одном флаконе! Пожалуй, ее хватило бы, чтоб споить до потери боеспособности не меньше взвода. И неудивительно, что прочие участники застолья на ее фоне как-то терялись.
Похоже, вся пятерка, заседающая сейчас за столом, менее всего интересовалась происходящим за окнами и даже на танк особого внимания не обратила.
Участники застолья находились в состоянии, когда от одного их дыхания срочно хотелось закусить, а свечку рядом ставить было попросту опасно. Загорятся изнутри, как небезызвестный персонаж Жюля Верна[87]. И, тем не менее, возлияния продолжались – один из выпивох, на вид самый представительный, как раз со смаком и видимым удовольствием всасывал очередной стакан всемирно известной русской отравы. Хромов отшатнулся даже.
– Кто такие?
Ну надо же, у этого кадра еще оставались силы реветь, как только что кастрированный бык. Хромов пожал плечами, сделал два шага вперед, а на третьем спокойно, с разворота заехал самому любопытному прикладом по морде. Только сапоги в воздухе мелькнули, когда он, перелетев через лавку, грохнулся на пол всей своей богатырской спиной. Пыль взлетела до потолка, а собутыльники поверженного замерли, перестав жевать, и вроде как бы даже протрезвели.
Впрочем, во многих знаниях многие печали. Сидели бы кривые, ничего не осознавая – глядишь, и дальше бы пребывали в счастливом неведении. А так пришли в себя, с горем пополам сообразили, что это жу-жу неспроста, и как-то дружно скосили глаза на стоящие в углу винтовки. За спиной Хромова Селиверстов, радостно улыбаясь, показал им автомат, и алкозависимые разом поскучнели. Одно дело пугать безоружных селян и совсем другое пытаться наехать на тех, кому убить, что высморкаться. И уголовнички, переквалифицировавшиеся в блюстителей порядка, моментально сообразили, что на этот раз нарвались на волков, хорошо натасканных на человечину.
Интересно, найдется ли у них кто-то достаточно наглый и столь же глупый, чтобы рыпнуться, отстраненно подумал Хромов. И тут же получил ответ на свой вопрос, поскольку один из полицаев выдал длинную фразу. Совершенно непонятную, поскольку по фене Хромов разговаривать не умел. Да и умел бы, вряд ли это ему могло помочь – любой сленг, в том числе и блатной, полностью изменяется менее чем за десятилетие. Плюс к тому этот умник непонятно зачем пытался косить под одессита. Именно пытался – может, жаргоном самого бандитского города страны он и владел, но заметны были паузы. Слова, которые любой коренной обитатель жемчужины у моря знает с детства, ему приходилось вспоминать.
– Морду попроще сделай, – улыбка Селиверстова не предвещала болтуну ничего хорошего. Тоже сразу сообразил, кто есть ху. – И мордой вниз, сявка!
– Да ты знаешь, на кого рот разинул? Я тебя сейчас, падлой буду…
– Будешь, будешь. На пол, я сказал!
Ответа Хромов не понял. Несмотря на множество просмотренных детективных сериалов. Там все же говорили понятно для зрителя, здесь же – опять сплошная феня. Ну, не учатся такие кадры ничему, хоть их сапогом по детородному органу пинай.
Тем не менее тон был однозначно угрожающим. И, когда автомат Селиверстова коротко плюнул огнем, разом отправив полицая в страну вечной охоты, Хромов лишь кивнул одобрительно. Ибо – нечего тут. Остальные предатели тут же, не помышляя о сопротивлении, выполнили команду лечь на пол и сложить руки за спиной. Потому как выбор между немедленной смертью и призрачным шансом выжить казался им однозначным. Честно говоря, на самом деле шансов у них не было вообще, пусть даже они выдадут все секреты немецкого генштаба, но разрушать чужие иллюзии было категорически лень. Мартынов прибудет – вот он пускай и разбирается. У начальников голова большая, им думать положено. А простым, военным образованием не обремененным, труженикам войны сейчас хотелось одного – спать. И по возможности без лишних сновидений, все более пугающих своей реалистичностью и, что для сна обычно несвойственно, логичностью сюжетов. Похоже, уставший мозг уже не вполне справлялся с обработкой информации, выдавая яркие, почти наркоманские видения.
К моменту, когда основные силы Мартынова ввалились в деревню, Хромов с бойцами уже обживали лучший дом в деревне. Целую дворянскую усадьбу, к слову, отлично сохранившуюся. И, как рассказали все те же вездесущие мальчишки (Хромов, не долго думая, ткнул им пальцем в сторону трофейных винтовок и сказал «разбирайте», от чего тут же стал кумиром подрастающего поколения), ничего в том не было удивительного.
Как оказалось, усадьбу построили давным-давно, аж еще до наполеоновского нашествия. Впрочем, как раз его дом не пережил – какой-то отряд мародеров сюда вышел, хозяин же, отставной майор, несмотря на преклонные годы, ложиться под захватчиков не собирался. В общем, поднял слуг, да и крестьяне барина не выдали. Подняли французов на вилы, а кого взяли живым, развесили потом на березах – очень уж осерчали на то, что пришельцы заявились с пушкой и, пальнув, угодили бомбой в стену здания. То, естественно, полыхнуло, как свеча. Но, к счастью для владельца, практически весь скарб, а главное, деньги и ценные бумаги успели вынести, так что новую усадьбу после войны отгрохали даже лучше прежней.
Увы, дети не унаследовали хватки предка, ухитрявшегося не только храбро воевать, но и рачительно вести хозяйство. В следующие полвека они мало что добавили, отираясь в основном на столичных паркетах, зато прогульванили многое, из-за чего усадьба пришла в упадок. А потому в семидесятых годах все закончилось почти в точности по Чехову – бывший крепостной, сумевший неплохо приподняться
