Муля, не нервируй… - А. Фонд
Здесь, очевидно, мне нужно было что-то сказать. Но вот, если честно, что ей говорить, я не представлял. Поэтому сказал неопределённо:
— Угу.
Мой ответ девушке явно не понравился. Она недовольно поджала губки и затем сказала, требовательно взирая на меня:
— И я тебя прошу, Муля, поезжай вместо меня! Очень прошу.
У меня от удивления аж челюсть отвалилась:
— С чего бы это?
— Потому что я тебя так прошу! — девица аж топнула ножкой, но потом поняла, что переборщила и добавила. — Пожалуйста!
Вот это да. Неужели Муля настолько втюрился в эту крыску, что позволял собой вот так помыкать и манипулировать? Делал всё вместо неё? А она прямо в глаза стоит и бахвалится очередным женихом и даже не смущается.
Мне сильно захотелось послать её куда подальше. Но конфликтовать пока рановато. Нужно осмотреться и решить загадку с письмом, деньгами и пустой квартирой. И с Мулиным самоубийством. Поэтому вслух я дипломатично сказал:
— А что, Сергей разве не в курсе, что ты в колхоз едешь?
— Ну почему это не в курсе… — запинаясь, чуть смутилась она, — он знает, но…
— Но что?
— Мы думали, что ты…
— Что я поеду вместо тебя? С чего бы это? — искренне удивился я.
— Муля! — разговор для девицы ушел не в то русло, и она явно не знала, как себя дальше вести, Муля её раздражал, но и в колхоз ехать сильно не хотелось, — если ты меня любишь, то ты должен…
— Ольга, — сказал я спокойным голосом, — даже если я тебя и люблю, то пахать вместо тебя на колхозных полях, пока ты развлекаешься с другими мужиками — это по крайней мере странно. Если не сказать, что глупо.
Судя по выражению лица Ольги, для неё это было в порядке вещей. Очевидно, такое с Мулей она проделывала уже не раз.
От моих слов она вспыхнула и со слезами в голосе выпалила:
— Ты трус, Муля! Трус и негодяй!
— Уж какой есть, — развёл руками я, — потому ты и выбрала Сергея, а не меня, правильно?
Девица фыркнула, резко развернулась и убежала. А я зевнул, с подвыванием крепко потянулся, аж до хруста в суставах, затем посмотрел в окно на серое небо и неспешно вернулся обратно в кабинет.
— Молодец, Муля! — на лице второй женщины было одобрение. Вторая тоже благосклонно кивнула. Мужчина головы от бумаг не поднял, так и продолжал писать что-то. Но усмехнулся. Значит, тоже в курсе.
Опачки! Неужели они всё слышали? Подслушивали, что ли?
— Благодарю! — чинно поклонился я и уселся на своё место. Думал вернуться к отчёту, но дамы были столь взбудоражены этим происшествием, что срочно желали обсудить все подробности и дать оценку ситуации.
— Она тебе не пара! Я давно это говорю! — заявила вторая женщина.
Она была средних лет, седину совсем не закрашивала, а волосы связывала в невзрачный пучок. На ней была коричневая вязанная кофта, а на лице — ноль косметики.
— Вы правы, — согласился я и потянул к себе следующую страницу отчёта.
Но дама не унималась:
— И зря ты ей свою путёвку в Крым уступил! Лучше бы Бельцевой отдал. У неё младший сын с туберкулёзом. Ей больше надо.
— А ещё обратно поменять можно? — заинтересовался я.
— Это Уточкину надо просить, — с жадным любопытством влезла в разговор первая женщина, которая с взбитыми кудрями. — Без профкома такой вопрос порешать никак нельзя.
Опа! Так Уточкина у нас, оказывается, профком.
Ну, это же надо, только появился и в первый день поссорился и с профкомом, и с комсоргом. Да ещё и Мулину пассию столь некуртуазно отшил, что девушка обиделась и теперь уж точно станет мстить.
— С Уточкиной я порешаю. Спасибо, что подсказали, — кивнул я первой женщине.
Та зарделась, а потом вдруг сказала:
— Тебе так больше идёт, Муля.
— Что именно? — не понял я.
— Побритым, — она сочувственно улыбнулась и вернулась к своим бумагам.
Ну вот, уже хорошо. Я посидел над отчётом, но ничего делать не хотелось. Переписывать эту муру быстро надоело. Если у Мули вся работа такая, то я так долго не выдержу. Ну не крыса я канцелярская, отнюдь. Я коуч, преподаватель по лидерству, менеджменту и психологии. И работу с людьми обожаю. Да что говорить, я долго выдержать не могу, если не взаимодействую напрямую с людьми. Мне нужно видеть радость и надежду в их глазах, когда я учу их, как выходить из кризисных ситуаций, как менять свою жизнь и как побеждать. Подзаряжаюсь я таким вот образом. А от этих пыльных бумаг сразу уйду в депрессию. Теперь я не удивляюсь, что бедный Муля от такой работы и от такого вот отношения «любимой девушки» самоубился.
Нет, я не хочу сидеть и днями напролёт переписывать бумажки. Нужно выходить на новый уровень.
Я задумался. А выходить здесь я могу только в одном случае — если пойду по партийной или профсоюзной линии. А что, идея-то, в принципе, неплохая. Так можно неплохо взлететь вверх. Надо бы попробовать. И пробовать, очевидно, придётся уже через полтора часа. А то чем мне ещё в этом времени заниматься? Не на завод же идти? Почему-то в памяти всплыла вчерашняя коммунальная склока, появление Злой Фуфы и как Муза сказала о её «походе в люди». Может, меня сюда и закинуло именно с конкретной целью помочь ей? Да нет, вряд ли…
Остаток времени я распределил согласно тайм-менеджменту — дописал ещё три страницы отчёта и продумал доклад своего выступления. Если конкретной темы нету, значит, я могу рассказывать всё, что посчитаю нужным. А нужным я считаю рассказать то, что будет интересным.
Обеденный перерыв встретил шумом и суетой. Народ ломанулся обедать. А я поплёлся в Красный уголок, раз вызвался. Мне хотелось есть, а придётся развлекать комсомольцев.
Красный уголок я нашёл неожиданно быстро. Думал, что заблужусь, но нет.
Там собралось и тихо переговаривалось шесть человек. Очевидно те, кого комсорг успел выловить и загнать на собрание. Комната была довольно большой. Представляла собой нечто среднее между районным краеведческим музеем и читальным залом сельской библиотеки с подшивками газет на столах. Под кумачовым алым знаменем стоял алебастровый бюст Ленина и недоумённо взирал на собравшихся. Портреты Маркса, Энгельса и Чарльза Дарвина на стенах
