Авиатор 15. Балканы - Михаил Дорин
Тут либо выполнять, либо пускать. Визуально ночью предполагаемый мной самолёт Ф-117 не виден. Цель в захвате, но маневрирует. А если и, правда, это свой?
До деревни 30 километров.
Глава 9
Сигнал захвата цели продолжал бить по перепонкам. Голоса в эфире доносились эхом и разобрать что-то на сербском языке было сложно. Уже давно высвечивается на индикаторе команда «пуск разрешён». Время начало искривляться. Ощущение, что происходящее — один кадр кинофильма.
Кромешная тьма ночи не позволяла хоть как-то визуально определить принадлежность захваченного мной самолёта.
— 711й, не стрелять. Это свой! — в очередной раз прозвучала команда с земли.
На одной чаше весов указание с командного пункта. На другой здравый смысл и анализ обстановки. Похоже, что определяться нужно мне самому.
Да с чего бы это был свой самолёт, если он пролетел через всю страну и продолжает нестись в сторону пригорода Белграда⁈
Ещё и с такой малой заметностью. Почему у него тогда не включены бортовые огни. Решение здесь очевидное.
— Дальность 12, пуск! — громко сказал я.
Ракета начала свой стремительный полёт. Несколько мгновений и небо озаряет яркая вспышка. Потом ещё один яркий всплеск. Похоже, что пилот катапультировался.
Я резко ушёл вправо, чтобы меня не зацепило осколками. Как минимум, ракета достигла цели, а с пилотом уже разберутся.
— 711й, цель поражена. Пилот катапультировался.
— Как⁈ Кто приказал⁈ — возмущался кто-то с командного пункта.
Но сейчас мне было всё равно. Я ещё раз повторил доклад, но он никак не подействовал. У меня всё пытались узнать, почему я это сделал. Другого времени не могли найти⁈
Я вернулся в зону дежурства, где мой ведомый продолжал совершать демонстрационные действия с истребителями противника. Похоже, для авиации НАТО было неожиданностью, что их могут сбить на столь большой дистанции. МиГи, на которых летает моё звено, имеют схожее по характеристикам вооружение.
Чего не скажешь о МиГ-29 сербов. Выйди они в зоны дежурства, и их бы сбили. Но топливо у меня и других лётчиков подходило к концу.
Для посадки нам определили аэропорт в Сурчине. Он не подвергся бомбардировкам и был закрыт на выпуск и приём рейсов с началом атаки.
Вася шёл справа от меня и начинал снижаться вместе со мной. Яркие огни полосы слегка слепили, но сейчас нужно было быстрее сесть. Топливомер уже приближался к аварийному остатку.
— 711й, 600 парой, шасси выпущены, — доложил я диспетчеру.
— 711й, парой? Вдвоём будете садиться?
Что-то в моей фразе удивило гражданского диспетчера-девушку. Будто никогда не слышала, что самолёты могут и не по одному заходить на посадку.
— 711й, делает проход. Потом зайду с визуального круга 300 метров.
Диспетчер не стала больше проводить опросов и дала разрешение на заход. Василий сел, а затем и я коснулся полосы, сделав разворот практически «вокруг хвоста».
После посадки нам дали указания по рулению. Всё в кромешной тьме. Куда рулить совершенно не видно. Иногда только поглядывал в сторону Белграда и других населённых пунктов.
Зарево продолжало разрастаться, становилось всё ярче. В душе от такого зрелища всё сжимается. Ведь город мирно спал в эту зимнюю ночь…
Увы, у американцев был свой план в отношении Сербии. Хочется верить, что их крылатые ракеты попали только в военные объекты.
На стоянке нас встречали только несколько техников и два тягача. В темноте видно только включённые фонарики и перемещения фигур в тёмных одеждах.
— Сергей, в укрытие вам надо. Самолёты будем убирать, — залез по стремянке техник, чтобы помочь мне вылезти из кабины.
Укрытие оказалось небольшим подвалом. Запах затхлый, присесть только на пол, а из света — только керосинка типа «летучая мышь». Так нас и оставили здесь, прикрыв дверь с обратной стороны.
Звук взрывов и гул сирен можно было слышать и из-под земли. В тусклом свете лампы я видел в глазах моих товарищей усталость и сосредоточенность. И это только первый боевой вылет. Сколько таких ещё предстоит выполнить.
— Сергеич, дальше что делаем? — спросил Вася, закутавшийся в куртку и доставший маленькую фляжку с водой.
Его лицо блестело от пота, а взгляд уже не имел той игривости, как перед вылетом.
— Ждём указаний. Американцы будут бить, пока не достигнут цели. Им нужно уничтожить ПВО. Одними крылатыми и противорадиолокационными ракетами они цели не добьются.
— Значит, начнут бомбить уже корректируемыми бомбами? — уточнил Рустам, и я молча кивнул.
Возникла пауза, прерываемая только грохотом на поверхности. До столицы от Сурчинского аэропорта 18 километров, но звуки разрывов продолжают доноситься в наш подвал. Изредка только можно услышать рёв двигателей истребителей, пролетающих рядом.
Пока есть время, можно что-то узнать о моих коллегах. Не только номер статьи, по которой им дали срок в советской тюрьме.
— Вась, ты откуда родом? — задал вопрос Долгову Рустам, опередив меня.
— С Крыма, Джанкой. Знал бы мой папа, что так всё в моей жизни произойдёт через задний проход, отправил бы меня на завод работать, — улыбнулся Василий, поднимая воротник куртки.
— А чем тебе в авиации было плохо? — спросил я.
— Да не хотел я в армию, а отец хотел. Но я в институт сначала поступил. Там же непаханое поле! В напёрстки поиграть, подписи подделать, фарца хорошо шла. Романтика.
Вот откуда корни статьи за мошенничество. «Коммерческая» жилка у Вас сформировалась давно.
— Кошмар! А в авиации как оказался? — возмутился Пётр Аркадьевич.
— Элементарно! Про свою учёбу забыл. А цена испорченной зачётки — два дня рождения в пилотке! — посмеялся Василий.
— Значит, ты в армию пошёл, а оттуда в училище военное? — уточнил Рустам.
Долгов закивал. Сначала он что-то попробовал пошутить, но быстро поменялся в настроении. Видно, что ему тяжело говорить на эту тему.
— Отец, когда меня с института попёрли, не выдержал. Болел он у меня. Не стало его. Вот я и пошёл в армию и потом в лётное училище, как он хотел. Теперь вот с вами подвал полирую задницей.
Всё же за миной весельчака скрывается парнишка со сложной судьбой. У Виталика, кроме статьи, было ещё кое-что написано про каждого из ребят.
Долгов, хоть и был раздолбаем, дважды был в командировке в Афганистане, постоянно сталкиваясь в воздухе с пакистанскими Ф-16. Хоть война в соседней стране сошла уже на «нет», работать нашим войскам ещё приходится. После уголовного дела, Вася был лишён двух орденов Красной Звезды.
Я думал, что
