Цена империи. Фактор нестабильности - Влад Тарханов
К осени, когда местное дворянство, разъехавшееся по своим загородным домам и усадьбам, стало собираться во вторую столицу, стали множиться слухи по поводу Вороново. Сии сплетни активно обсуждались по вечерам, когда местные помещики собирались в беседках и под ароматный чай или более крепкие напитки обменивались новостями. И постепенно из отдельных обрывков собралась общая картина происходящих событий. Оказывается, что имение, принадлежавшее графу Ростопчину, и висевшее тяжким обременительным грузом на его наследниках, кого-то таки заинтересовало. Более того, эти неназванные люди уже готовы даже оформить всю сделку, и кто сие — пока что неведомо. Это известие следовало основательно переварить и все присутствующие, как по команде замолчали и на протяжении нескольких секунд лишь переглядывались. А после дискуссия получила иное направление, а именно кто же окажется их новым соседом и какие неожиданности следует ожидать. Аналогичные дворянские собрания в миниатюре собирались на протяжении недели, перекочевали из беседок в дома, из дома в дом, даже стали предметом разговора за партией ломбера в губернском собрании.
Но в сентябре в Вороново появились нежданные гости. Первым, кто переполошил почти всё местное дворянское общество и заставил вернуться из царства Морфея на грешную землю, оказался неугомонный полковник Гуров. Пётр Владимирович, во многом подражал великим гусарам дней минувших, и в самой большой зале его дома разместилась небольшая картинная галерея. Самые почётные места занимали портреты Дениса Давыдова, Алексея Бурцева, Якова Кульнева и прочих знаменитых рубак, царствующих на поле брани и на любом балу. А посему, Пётр Владимирович каждое утро, не взирая на то, во сколько вчера была закрыта пуля или опустошена последняя бутылка, запрыгивал в седло и начав с рыси, переходя на галоп добирался до излюбленной рощи. Сие место, на протяжении последних лет служило ему тиром, где полковник отстреливал несколько барабанов попеременно из двух Смит-Вессонов, достав их седельных кобур. И по результатам поражения мишени, Пётр Владимирович делал выводы о том, стоило ли вчера переходить с коньяка на шампанское или не пора ли немного уменьшить объем стременной чарки. Сегодня рука не дрожала, что изрядно тешило самолюбие полковника, но неожиданно его внимание привлек странный шум, коий постепенно усиливался. Скоро стало ясно, что его издаёт какой-то механизм, а через несколько минут над деревьями появились клубы дыма, как будто двигалось несколько паровозов, хотя до ближайшей чугунки было немало вёрст. Сходство добавило характерное чуханье, а затем и громкий гудок, а ещё через мгновенье из-за поворота показался сперва один, а затем второй, третий и всего восемь рутьеров, сиречь дорожных паровозов. И каждый из них ехал не налегке. Один из них буксировал сразу три четырехколесных полевых кухни, трубы которых дружно дымили, говоря о том, что солдатики не останутся без горячего завтрака. Другие тянули закрытые вагоны и открытые повозки, на которых разместились солдаты. Полковник подошел к коню и достал из отделения на седле небольшую подзорную трубу, раздвинул её и стал более внимательно рассматривать открывающуюся перед ним живописную картину. Судя по мундирам, на марше находился лейб-гвардии сапёрный батальон, но столь диковинного перемещения воинской части Пётр Владимирович ещё не встречал, если не считать рассказы своего племянника, служившего по линии железнодорожного ведомства и статьи в «Русском инвалиде». Но так, чтобы по просёлочной дороге, а не по чугунке, это выглядело весьма непривычно и диковинным. Судя по всему, этот караван направляется именно в Вороново, эту мысль полковник додумывал уже на ходу, подбегая к коню и запрыгивая в седло не касаясь стремян.
— Нужно рассказать все соседям, в кои-то веки… — размышлял старый гусар погоняя коня, по самой короткой тропе, которую знали только местные. Добравшись до своего дома, он соскочил наземь, поводья скакуна подхватил вышколенный слуга и наскоро ополоснув лицо, немедленно помчался с известием ко своему ближайшему соседу, так же отставному офицеру. Не прошло и суток, как вся округа была оповещена, что в Вороново идут маневры. Появление гвардейских сапёров, да еще на рутьерах было настоящим событием, кое можно будет потом неоднократно вспоминать. Мамаши, имеющие дочерей-невест, прикидывали свои шансы набросить хомут, пардон, узы Гименея на бравых офицеров, тем паче из столичного гарнизона. Публика попроще, планировали немножко заработать, договорившись о поставке продуктов на почти тысячу ртов и животов, не страдающих недостатком аппетита. Ну а несколько местных содержателей нелегальных винокурен уже спорили между собой о цене жидкого продукта для нижних чинов. Но к всеобщему удивлению никаких выходов в свет не последовало.
Праздные зеваки, решившие посмотреть, что тут происходит, были решительным образом остановлены еще не дальних подступах к Вороново, на дорогах и даже лесных тропах стояли посты, а издали было видно, что на лугу перед разрушенной усадьбой вырос настоящий военный лагерь, окутанный какими-то странными заграждениями. Мальчишки, которые могли проскочить всюду и везде, утверждали, что порвали о сии заграждения штаны и туда больше ни ногой. Общество было удивлено такой таинственностью понаехавших военных, но тут кто-то достоверно узнал, что Вороново выкуплено для самого императора и тут будет строиться дворец для цесаревича. Вот тут и началось шевеление в обществе, в котором стали прикидывать, к чему сие неожиданное действо может привести.
Я же, собрав немного слухов и сплетен (для статьи пригодиться) и получив редакторское предписание отправился в гости к служивым. Думал проникнуть лесом, обманув стражу, да не получилось. В общем, службу ребята несли изрядно. Ибо кроме постов на дорогах были у них и секреты в лесу. На таков я и наткнулся. Думал, бить будут. Но оказалось, что редакторская бумага возымела волшебное действо. Конвоируемый одним из солдат, я предстал пред очи полковника Рентгартена, что о моей «командировке» был уведомлен. Мне было выделено место в одной из палаток, а я воочию смог наблюдать за тем, как саперы трудились., не покладая рук. Ставились палатки для нижних чинов и офицеров и навесы для часовых. Вырубался кустарник и деревья. Полевые кухни разместили возле ручья с чистой и вкусной водой. Вкапывались в землю заранее заготовленные деревянные столбы, на
