Игорь Масленков - Проклятие иеремитов
– Всё, – потерянно кивнул Алексей.
Айградмарг пришпорил коня. Земля полетела из-под копыт. Посланник Трибунала поспешил догнать подчинённых и вскоре скрылся из виду, а Кайдлтхэ и Алексей ещё долго стояли среди высоких полевых трав и смотрели вслед всадникам в доспехах из кроваво-чёрного тариалда.
Глава 7
Лекари чумы
– Рилькварн бриннарт идльарг![11] – неистово выкрикнула Кайдлтхэ на д’айдрийском, сорвалась с места и галопом понеслась куда глаза глядят.
Алексей оторопел. Явление чистильщиков, новое решение Трибунала, рассказ Айградмарга… невероятный калейдоскоп событий… Тут у любого голова пойдёт кругом. Как трезво взвесить, понять и оценить то, что случилось? Наверняка на радостях у Кайдлтхэ разум помутился.
Следопыт бросился вдогонку. Девушка неслась без оглядки. Казалось, весь мир для неё перестал существовать. Ветер свистел в ушах, белоснежные волосы развевались имперским штандартом, сердце сжалось, душа трепетала.
Великий герцог затруднился бы сказать, сколько длилась неистовая скачка. Даже могучий Орхидиас устал и сбавил ход. Не выдержала и лошадь безумной наездницы, покрылась потом, крутила хвостом, дрожала, на губах выступила пена. Наконец серокожая образумилась и остановилась.
Алексей подошёл ближе. Белоснежные волосы д’айдрэ легли на высокую грудь, ветер трепал косую чёлку, обнажал розовые рубцы на лбу. Фиолетовые глаза влажно блестели, а по щекам текли слёзы.
– Кай, ты плачешь… – сказал невпопад следопыт.
– Да, Аль, я плачу. Я тоже умею плакать. – Губы девушки дрогнули.
– Прости, я потерялся и не знаю, что сказать.
– Не говори, ничего не говори. Всё ясно без слов. Сегодня судьбоносный день. Я обрела свободу и новую жизнь. Можно и поплакать. Самую малость. – Кайдлтхэ смахнула слёзы и улыбнулась.
– Понимаю. С тебя сняли обвинения и…
– Нет, не понимаешь. Дело вовсе не в обвинениях и преследованиях. Да, теперь я могу вернуться домой, не опасаясь удара в спину, но главное – в другом.
– В чём же? – удивился Алексей. – Ныне ты вольна как птица. Хочешь вернуться на родину – пожалуйста. Хочешь отправиться на край земли – да сколько угодно. Разве этого мало?
– Мало, милый, наивный Аль. Теперь я могу без утайки на полную силу использовать магию. Раньше я шла на ощупь, прямо как слепой гойхэ, но теперь мои глаза открыты. Передо мной весь мир. Я вижу, чувствую… благодать природы, бесконечность космоса, скрытые токи и тайные силы. Я вздохнула в полную силу, сбросила тяжесть с души. Теперь нашим врагам несдобровать. Желания так и рвутся наружу. Поверь, я кое-что умею. Мне хочется жить, вдыхать ароматы трав, нежиться в лучах солнца, любоваться лазурными небесами, восходами и закатами, любить и… быть любимой. Меня переполняет странное чувство, будто бы я и впрямь родилась заново и делаю первые шаги в неведомый мир. Не грех и отметить радостное событие.
– Кай, теперь ты похожа на обыкновенную женщину-гойхэ, – в шутку сказал Алексей.
– Нет, на необыкновенную, – улыбнулась д’айдрэ и шагом двинулась на юг.
Ветер ласково коснулся щёк, иссушил слёзы радости. Кайдлтхэ мечтала о будущем. Алексей шёл рядом. В его душе вновь что-то шевельнулось. Опять он чувствовал, как бьётся сердце любимой, смотрел на мир её глазами. Разгадка двадцати тысяч лет совершенствования была где-то рядом. Казалось, вот-вот ему откроются тайны магии жителей Моридора и он познает невидимые связи, пронизывающие всё вокруг. Он ощущал дыхание земли, шёпот трав, слышал голоса птиц и диких зверей в соседнем лесу. Душа полнилась светом и радостью.
К полудню Кайдлтхэ совсем успокоилась. Первый шок прошёл, волна эмоций откатилась, и её место заняли покой и тихая радость. На время д’айдрэ позабыла об убийцах Элидирга и кознях купеческой гильдии. Этот день целиком принадлежал серокожей. Он стал наградой за тяготы изгнания, ардарский плен, за горечь предательств и разочарований.
Солнце клонилось к закату. Кайдлтхэ вышла на тракт. Ради счастливого избавления она решила нарушить неписаное правило не появляться в людных местах. Она не знала наверняка, какой политической силе принадлежит власть в здешнем краю. Плевать она хотела на возможные напасти. Едва бы нашлась сила, способная её остановить.
Пару раз путешественникам попадались возбуждённые и плохо вооружённые толпы каких-то оборванцев. Их вид не давал однозначного ответа, относились ли они к крестьянам, вставшим на защиту собственных закромов, или к восставшим городским босякам и попрошайкам. Едва ли они были разбойниками. Хотя в нынешнее время никто не мог в том поручиться. Раньше бандиты и душегубы хоронились в лесах, устраивали засады на запоздалых странников и скаредных торговцев, экономивших на охране. Но сейчас лиходеи не боялись ни властей, ни богов, вольно разгуливали по Тамарвалду, и далеко не каждый мог отличить грабителей от борцов за равенство и свободу.
Людишки вели себя шумно, потрясали топорами и дубьём. Некоторые грозили даже мечами. Многие из бродяг явно были навеселе, но при виде двух всадников утихали и только бросали злые колючие взгляды. Но никто не осмелился напасть и, только отойдя на почтительное расстояние, слали вслед непотребные ругательства. В ином случае Кайдлтхэ непременно наказала бы сквернословов, но сегодня мелкие пакости трусливой толпы не портили ей настроения.
Незадолго до заката у перекрёстка показался постоялый двор, с виду вполне добротный и основательный. Д’айдрэ намеренно хотела остановиться именно в гостином доме и не обращала внимания на деревеньки и хуторки. Здесь же, за каменными стенами, она намеревалась устроить маленький праздник, собираясь насладиться покоем и хотя бы на короткое время забыть о кровавом хаосе, охватившем Дэорум. Да и лошадям следовало дать отдых.
Трактир по своему устройству мало чем отличался от подобных заведений. Правда, в этот поздний час против обыкновения наплыва посетителей не наблюдалось, чему д’айдрэ явно обрадовалась. Всюду было тихо. В питейном зале лишь трое людишек лениво ковырялись в тарелках и заглядывали в кубки.
Пожилой сутулый хозяин клевал носом за стойкой. При появлении гостей он проснулся и что-то недовольно буркнул, больше для проформы. Если верить заявлениям людей гильдии, серокожим недолго осталось топтать землю и портить воздух Тамарвалда. Так что нужно смириться и подождать, всё само устроится. А с другой стороны, несколько серебряных монет не станут лишними. Нынче далеко не всякий осмелится выйти за крепостные стены и отправиться в дальний путь. Выручка упала, дела пошатнулись. Приходилось терпеть даже д’айдрэ, хотя в душе кабатчик никакого почтения к ним не испытывал. Наглые, взбалмошные, высокомерные твари. Ранее он относился к выходцам из Моридора равнодушно. В мире множество разных племён, и по большому счёту разница между ними не велика. Главное, чтобы в кошельках водилась монета. Да, у д’айдрэ свои странности, но у кого их нет?
Всё изменилось вскоре после восстания в столице. И содержатель таверны зауважал себя сверх всякой меры. От осознания принадлежности к торговому сословию он стал гордым и высокомерным, прямо как благородный господин. Принялся почём зря гонять прислугу, раздавать подзатыльники, а в случае ропота грозился нажаловаться гильдии. Также он узнал, что все беды на свете проистекают именно от д’айдрэ. Из-за их козней случаются не урожаи и всякие хвори, засухи и потопы, растут цены, мужья изменяют жёнам, пустеют тракты и скисает молоко.
Однако перемена власти и набирающая обороты гражданская война ожидаемых прибылей не принесли. Скорее наоборот, чему кабатчик не уставал удивляться. Дела шли вовсе не так, как рисовалось в фантазиях. Посетителей становилось всё меньше, а цены, напротив, только росли. Денег не хватало. Пришлось рассчитать нескольких работников и урезать собственные аппетиты. Но и такие меры помогали плохо, и хозяин уже не знал, как изловчиться, что придумать и кого на этот раз обвинить в своих бедах.
Конечно, во всём виноват Моридор. Ради общего благоденствия серокожих давно следовало вырезать всех до единого. Да только дальше слов дело не шло. Трактирщик не спешил записываться в отряды гильдии, считал себя больным и старым. Война – удел молодых. Пусть они воюют и режут друг друга, пусть свои руки пачкают кровью, а он, почтенный человек, должен стоять за стойкой и считать барыши. Да и то сказать, вдруг его убьют. Кто тогда будет родину любить?
Так шли дни за днями. Всё менялось только к худшему, но наивной веры трактирщик не растерял и продолжал искать новых виновников неудач. И тут вдруг д’айдрэ пожаловали! Свалились как снег на голову. Проклятые ублюдки! Но ведь они при деньгах! Да и оружие имеется. В случае драки или разбоя могут урезонить охочих до чужого добра. Пусть они и враги, но пользы от них всё же больше, нежели вреда. В столь двойственной и противоречивой позиции хозяин не находил ничего странного. Наоборот, считал такое мировосприятие высшей добродетелью и проявлением житейской мудрости.
