Александр Михайловский - Однажды в Октябре

Сталин довольно кивнул. Было видно, что он совсем не против подобной рокировки. Ирина тоже кокетливо посмотрела на Сосо, всем своим видом показывая, что готова к совместной работе с будущим генералиссимусом.

Тут к Сталину подошел сержант Кукушкин. Его бойцы, закончив погрузку, расположились около грузовичка. Было забавно наблюдать, как праздношатающиеся обыватели с опаской поглядывают на этих крепких, до зубов вооруженных парней в лихо заломленных на ухо черных беретах.

Кукушкин снова козырнул, — Тащ Сталин, наше командование поставило перед моим отделением задачу взять под охрану и оборону здание типографии и вас лично. Адмирал сказал, что в ТОТ раз, накануне Революции, юнкера закрыли газету и уничтожили тираж. Этот вечерний номер должен выйти любой ценой.

— Сержант, а не слишком ли вас мало для такой задачи? — спросил генерал Потапов.

— Если обстановка осложнится, и нам потребуется помощь, сюда немедленно вылетят несколько боевых вертолетов с подкреплением, — ответил Кукушкин, — Наша же задача — продержаться до их подхода. А потом придет «лесник», и разгонит господ юнкеров по казармам.

Сталин кивнул, и вместе с Ириной, сержантом Кукушкиным, и прочими морпехами, на грузовичке отправился в типографию. А мы с генералом Потаповым не спеша, пошли по Таврической в сторону Музея Суворова. Можно было немного прогуляться, и не спеша поговорить о делах наших скорбных, но весьма насущных…

12 октября (29 сентября) 1917 года, 09: 3 5. Балтика, Моозундский пролив, Куйваст

Вице-адмирал Бахирев, командующий морскими силами Российской республики в Рижском заливе, этим утром проснулся задолго до рассвета. И причиной тому была не узкая и жесткая койка в адмиральской каюте, а донесшийся откуда-то издали глухой грохот сильнейшего взрыва. За ним раздались еще несколько взрывов послабее.

— Началось, — только и смог подумать он, разлепляя глаза. Весь последний месяц к нему поступала информация о том, что германцы затевают какую-то гадость. И похоже, что разведка не подвела. Прорыв немецкого флота в Рижский залив начался. Но, как воевать с ними, господа?! Армия совершенно разложена, флот в ненамного лучшем состоянии. Все делается лишь по соизволению господ-товарищей из судовых комитетов, и никто им не указ, даже пресловутый Центробалт. Делают, что хотят, точнее не хотят ничего делать.

Иногда балтийцы сражаются как львы, а порой бегут, словно зайцы. Над офицерами и адмиралами все время дамокловым мечом висит угроза нового матросского бунта, бессмысленного и беспощадного. А тут еще во главе России болтун и фигляр, «Главноуговаривающий» Сашка Керенский. С одной стороны, матросиков можно понять — служить такому охломону просто противно. Только вот, независимо от того, как и из-за чего началась эта война, сейчас флот реально защищает Россию от германского нашествия. Керенский когда-нибудь провалится в тартарары, а Россия останется. Вот только, если немцы возьмут в придачу к Риге еще и Ревель, Гельсингфорс и Петроград, то эта Россия окажется отброшенной сразу в XVII век, ко временам царя Алексея Михайловича Тишайшего. Об этом мечтают некоторые политики в окружении Вильгельма. Ну, о на союзников надеяться не стоит, у них уже вовсю кроят-перекраивают наши земли, деля их на сферы влияния. Только вот Керенский ничего не видит, он трещит, словно сорока, и не видя ничего дальше собственного носа, прямым ходом ведет страну к катастрофе. Но как бы оно ни было, но надо вставать, разбираться в обстановке и воевать. Что-то делать-то надо однозначно…

— Качалов! — позвал адмирал своего верного, который остался ему верным, несмотря на все революции, — Неси мундир, быстрее.

Через полчаса, заправленный стаканом «адвоката» и застегнутый на все пуговицы, вице-адмирал поднялся на мостик «Баяна». Видно не было ни зги, низкая облачность дождик… Лишь только где-то на юго-западе, за островом Эзель, полыхало зарево, метались дальние зарницы и громыхали взрывы. Здесь же на мостике находился контр-адмирал Владимир Константинович Пилкин, старый и верный друг Бахирева. Рядом с ним стоял по-немецки подтянутый и немногословный командир крейсера «Баян» капитан 1-го ранга Александр Константинович Вейс.

— Ничего не понимаю, Михаил Коронатович, — повернулся Пилкин к подходящему Бахиреву, — Кто воюет, с кем… Орудийных залпов вроде не слышно, одни взрывы. Сигнальщики сказали, что самый первый раз рвануло в пять утра с минутами, причем вспышка была такая, что зарница осветила половину неба. Явно это детонация погребов на крейсере, или даже линкоре. Несомненно, немцы начали свою операцию, но кто там с ними так сейчас воюет? Неужели англичане?

— На англичан, Владимир Константинович, где сядешь там и слезешь. Да и нет у них тут никаких крупных сил, одни подлодки. А ими много не навоюешь, пакостей разных наделать можно, а вот победить нет. Передайте нашему доблестному гидроавиатору штабс-капитану Вавилову на Папенсхольм, пусть его гидропланы, как рассветет, произведут облет района. Отправьте запросы на все батареи, в первую очередь меня интересует бухта Тагалахт. Судя по всей этой иллюминации, воюют именно там. Сейчас обсуждать просто нечего. Можно позвать цыганку и раскинуть карты, а можно попробовать погадать на кофейной гуще. Больше информации, господа! Прикажите удвоить вахты сигнальщиков, и привести корабли в боевую готовность, — помолчав, Бахирев добавил, — конечно, насколько это возможно.

Информация начала поступать позже, но обстановка от этого яснее не становилась. Сначала, около половины шестого утра, поступили юзограммы с батарей на мысах Хундсорт и Нинаст. Сведения содержащиеся в них были просто фантастическими. Германский флот вторжения, подошедший к бухте для высадки десанта, внезапно, еще в полной темноте, был атакован неизвестным оружием. Большое количество кораблей потоплено и повреждено. Десант разгромлен. Также сообщалось о ранее никому неизвестных летательных аппаратах с двумя винтами наверху, и о взорвавшемся немецком крейсере (у матросов на берегу бескозырки от взрывной волны посносило), и севшем на грунт после двух взрывов тяжело поврежденном дредноуте. Потом юзограмма с мыса Сеппо на острове Даго известила, что на противоположной стороне Солоэзунда на берег выбросился тяжело поврежденный мощным взрывом германский крейсер.

Поднявшиеся на рассвете пять гидропланов отряда штабс-капитана Вавилова разлетелись во все стороны, и к восьми часам утра начали возвращаться с разведанными. Гидроплан, проводивший разведку в юго-западном направлении, обнаружил шесть германских линкоров, полным ходом уходивших от залива Тагалахт в направлении Данцига. Их сопровождали немногочисленные миноносцы. Еще два германских линкора, имеющих скорость не более десяти узлов, скорее всего, тяжело поврежденных, были обнаружены севернее. По отсутствию явно выраженных внешних разрушений, был сделан вывод, что имел место подрыв на минах. Еще один гидроплан, посланный на запад от залива Тагалахт, завернул назад уже упомянутый винтокрылый летательный аппарат. Предупредительная очередь из пулемета очень крупного калибра, и недвусмысленные жесты пилотов, ясно показали экипажу летающей лодки, что дальше им лететь не стоит. Было еще несколько сообщений об таких аппаратах. Их видели в самых разных концах Моозундского архипелага. Юзограмма капитана 1-го ранга Кнюпфера с Церельской батареи сообщала о двух германских линкорах прошедших на большой скорости мимо западной стороны полуострова Сворбе. Совершенно непонятно каков был смысл этого маневра.

Чем больше скапливалось у командующего информации — тем более запутанной выглядела картина. Вернее, не совсем так, картина была довольно ясной — немцы потерпели сокрушительное поражение, их враг был настолько страшен, что линкорам, самым ценным кораблям германского флота, был дан приказ срочно начать отход к главным базам на Балтике. Но кто суме нагнать на противника такого страха, и с помощью каких сил германцам были нанесены такие тяжелые потери?

— Марсиане, Михаил Коронатович, — посмеиваясь, сказал Пилкин, — прилетели и разгромили за нас германцев. Наверное, боевые треножники с тепловым лучом. Помните, как у английского писателя Герберта Уэллса? Самый закономерный итог этой дурацкой войны.

— Буде вам шутить, Владимир Константинович, — отмахнулся Бахирев, — с каких это пор марсиане малюют на своих аппаратах андреевские флаги? И вот, читайте, красная пятиконечная звезда. Как бы ваши марсиане не оказались родом из Центробалта.

— Пятиконечная звезда вроде бы масонский символ? — с сомнением спросил Пилкин, — Я еще слышал, что в древности красная звезда обычно именовалась «марсовой звездой» по имени древнеримского бога войны Марса. А вообще, тут сам черт ногу сломит. Не удивлюсь, если ваша догадка истинна, и наши загадочные союзники действительно связаны с Центробалтом, и стоящими за ним большевиками. Вот капитан 1-го ранга Иван Иванович Ренгартен, начальник нашей радиоразведки, путем радиоперехвата и расшифровки совершенно точно определил потери германцев. Но ему не удалось поймать ни одного сообщения кроме германских и наших. Ни морзянку, ни голос — ничего. Только на некоторых частотах странный треск и писк в эфире. Никому опознанию и расшифровке не поддающийся.