Александр Мазин - Государь
– Ну не сказал бы, – возразил Духарев. – Подворье мое далеко не маленькое!
– А дом – простой! И дружина твоя не с тобой живет, а за городом ютится.
Хрена себе – «ютится»? Сергей им целый Детинец отгрохал. На своей земле, кстати. Тут же и табуны… Удобно.
– Я тебе что хочу предложить, воевода-боярин, – продолжал Добрыня. – Есть у великого князя своя земля, от матери доставшаяся, неподалеку от Киева. Три сельца полянских, небедных меж Киевом и Берестовым. Там, кстати, и твоя собственная земля – недалеко. Ставь там городок на берегу, и будет у тебя вотчина не хуже, чем у сына твоего. Владимир тебя князем жалует. Что скажешь?
Интересное предложение. Подкупаем, значит? Хотя, если по деньгам считать – может быть, и выгодно. Да что их считать… Итак – немеряно.
– Богатый дар, – задумчиво проговорил Сергей.
– Не дар, – уточнил Добрыня. – Отдарок…
Глава одиннадцатая. Школа боевого мастерства
Загадочный княжий телохранитель во время беседы Артёма и великого князя помалкивал. Как и положено телохранителю.
Зато, когда они покинули княжьи покои, разговорился:
– Скажи мне, князь, ты ведь не трус?
– Это не у меня спрашивать надо, – усмехнулся Артём, – а у тех, кто от меня бегал, поджавши хвост.
– Я бы не побежал, – заметил Габдулла.
Артём остановился.
– Довольно темнить! Говори прямо, что тебе надо, холоп!
– Ты варяг, князь? – спросил Габдулла.
У Артёма было большое желание объяснить чужаку, чем отличается князь от холопа, но – сдержался. Загадочное сходство с Ярополком мешало. Если бы он не знал, что Габдулла родился за Хвалынским морем, то мог бы предположить, что перед ним – один из ублюдков Святослава. Хотя нет, по возрасту не сходится. Габдулла заметно старше Владимира, а тот – первенец.
– Варяг.
– Не похож.
– Это всё, что ты хотел узнать?
– Я ненавижу варягов!
– Ты не одинок, – вновь усмехнулся Артём, надевая шлем, который снял в княжьих покоях. – Нас многие не любят. Желчью не захлебнись!
– Ты спросил, чего я хочу? – гневно произнес шемаханец. – Я хочу с тобой сразиться!
– Не получится, холоп. Твоя жизнь принадлежит не тебе, а великому князю. Не думаю, что он согласится потерять даже такого дерзкого холопа.
Габдулла, похоже, об этом не задумывался. Но сразу нашел выход:
– Пусть это будет бой не до смерти!
Артём засмеялся. Настойчивость шемаханца ему понравилась. Тем более что и самому любопытно пощупать бойца, который сумел одолеть Богуслава.
Они вышли во двор.
– Здесь и сейчас! – заявил Габдулла. – Покажи мне свою сталь!
Гридни уличского князя, ожидавшие его во дворе, тут же оказались рядом. Почуяли угрозу. Артём успокоил их жестом.
– Нет, бохмичи, я не стану обижать мои клинки шутовским боем, – сказал Артём. И погромче: – Эй, десятник, подбери мне учебные мечи! И освободите круг!
На крыльцо вышли Добрыня с Духаревым. Остановились. Сергей и не подумал вмешиваться: сын знает, что делает. А вот Добрыня тут же послал отрока за Владимиром. Впрочем, тоже вмешиваться не стал.
К воеводам присоединился Устах. Княжич Изяслав сидел у пестуна на плече. Глядел во все глаза.
Артёму подали затупленные учебные мечи. Он снял с пояса собственное оружие и передал гридню. Затем покрутил оба тупых клинка, поиграл ими и одобрительно кивнул десятнику. Хороший баланс!
– Раз так, то я тоже не стану губить свои, – заявил Габдулла. – Подай мне такие же!
– Уверен? – усмехнулся Артём. – Не скажешь потом, что оружие виновато в том, что я тебя побил?
В толпе зрителей послышались смешки. Габдуллу в Детинце не любили – побаивались, Артёма же – обожали. Даже те, кто почти его не знал, наслушались славных историй о сыне воеводы Серегея.
Габдулла ощерился. К неприязни людей ему, судя по всему, было не привыкать. А вот проигрывать он не любил. И не собирался.
– Я побью тебя! – уверенно заявил он. Принял предложенные мечи, взвесил… И швырнул наземь. Железо со звоном ударилось о камни.
– Ты бы мне еще кочерги принес! – злобно рыкнул он на десятника.
Тот лишь ухмыльнулся.
Для шемаханца он оружия не подбирал. Взял первое попавшееся.
Растолкав дружинников, Габдулла прошел к навесу, где стояли учебные клинки. Долго выбирал, прикидывал по руке…
Появился Владимир. Мимоходом коснулся макушки Изяслава и встал рядом с Добрыней и Духаревым.
– Как думаешь, побьет он твоего сына? – спросил великий князь.
– Поглядим, – уклончиво ответил Духарев.
Хотя в победе Артёма не сомневался. Может, в конном бою у шемаханца еще был шанс…
Хотя и тут вряд ли. Стрела в глаз – и бой окончен.
Наконец Габдулла выбрал подходящие железки. Передал саблю и кинжал первому попавшемуся отроку и вошел в круг. Уставился исподлобья на противника.
– Да ты никак в гляделки со мной решил побороться, – насмешливо бросил Артём. – Так я не девка. Не зарумянюсь.
Габдулла напал раньше, чем Артём закончил фразу. Стремительно сократил дистанцию и ударил с двух рук, по разным уровням, и на том же движении – снова, поверху, внахлест…
Артём до самого последнего мгновения стоял неподвижно. Потом шагнул назад, а затем его собственные мечи взметнулись, будто стрекозиные крылья, – и со звоном отшибли клинки шемаханца. Тот отпрыгнул, ожидая ответной атаки, но ее не было.
– Всё, что ты можешь? – чуть удивленно проговорил Артём. – Не верю, что ты смог побить моего брата. Он, верно, очень устал или был ранен…
Шемаханец вновь атаковал, быстро, точно, мощно… И опять вспыхнули на солнце стрекозиные крылья и отбросили чужое железо. И опять Артём не контратаковал.
– Я понял! – воскликнул он весело. – Ты просто разминаешься, Габдулла. Скажи мне, когда начнем биться по-настоящему!
На сей раз атака была еще быстрее и еще красивее. Прямой в лицо, двойной финт правым, еще один, снизу наискось, и вторым клинком – навстречу… Но тоже финт, перешедший в точный и быстрый укол…
Но Артём их даже отбивать не стал. Просто уклонялся. Причем исключительно за счет работы ног. Экономные, точные, выверенные перемещения. Ровно настолько, чтобы сталь разминулась с целью на какой-нибудь сантиметр.
Последний удар сын воеводы Серегея пропустил вообще в миллиметрах, зато оказался справа от Габдуллы, вне досягаемости мечей, подсек его ногу и одновременно с силой толкнул плечом. Габдулла грохнулся спиной наземь, быстро, как кошка, перевернулся на живот, но вскочить не успел. Нога Артёма придавила его к истертым булыжникам. Меч, поддев бармицу, уперся в шею, надавил с силой, так, что шемаханец вынужден был прижаться лицом к грязным камням.
– Пожалуй, я победил, как, княже? – весело крикнул он.
– Пожалуй, да, – согласился Владимир.
Артём тотчас убрал меч и ногу.
Габдулла вскочил, яростный, весь перемазанный в грязи…
Зрители разразились хохотом.
Бешеный, красный от ярости шемаханец озирался, как обложенный псами волк…
– А ну молчать! – гаркнул Владимир.
Подворье притихло.
– Кто-то слышал, как смеется князь уличский? – чуть потише поинтересовался великий князь.
Никто не слышал, потому что Артём и не смеялся. Хотя и не особо печалился унижению наглого шемаханца. Даже не глядел в его сторону. Молча цеплял к поясу боевое оружие.
– Это он победил Габдуллу! – сказал Владимир. – Если кто хочет посмеяться всласть, пусть возьмет мечи и встанет против Габдуллы. Есть такие?
Таких не было. Не потому, что – трусы. Зачем ввязываться в бой, где тебя заведомо побьют. Да еще и покалечить могут, учитывая нынешнее настроение Габдуллы.
– Нет? Тогда делом займитесь! Габдулла, умойся и со мной. Князь Артём, ты тоже. Мы не договорили.
И, не дожидаясь никого, шагнул в дверь.
– Не любят шемаханца, – негромко произнес Духарев, обращаясь к Добрыне.
– И хорошо, что не любят, – ответил тот. – Князю верней будет. А твой сын – хорош! Думаю, и Владимиру с ним не совладать.
– Хочет попробовать?
– Коли захочет – я отговорю. Негоже князю мордой в грязь падать. Пойдем-ка с ними! Недоволен Владимир. Не наказал бы сгоряча…
Но Владимир никого наказывать не собирался.
– Еще раз захочешь удаль показать, Габдулла, вспомни, как тебя мордой в грязь макнули! – строго произнес он.
Шемаханец спорить не рискнул. Лишь побагровел еще больше.
– Давно я тебя в бою не видел, князь. – Владимир повернулся к Артёму. – Хорош! Не поделишься ли умением с дружинными моими?
– Пошли их в Улич ко мне, – ответил Артём. – Научу, чему смогу.
– А тебя кто учил? Вижу, что не только старый Рёрех. Еще кто-то был. Или – сам дошел.
– До многого – сам, – честно ответил Артём. – Многое еще Асмуд показал. Но был и учитель. Батюшке спасибо: купил мне наставника-ромея, Петра Бравоса.
– Однако он мне говорил: ты его превзошел, – вспомнил Духарев, который тоже брал у Бравоса уроки.
Артём пожал плечами. Ну да, есть такое слово – талант.
