Александр Мазин - Государь
– И что Владимир?
– Я ему разъяснил, кто и что зорит, но подарок ему будет приятен. Не помешает. И еще одно у меня к тебе дело есть. Ты ведь с Вольгом, которого Варяжкой кличут, дружен был?
– Не без того, – кивнул Артём. – Было время, у меня сотником ходил. Пока Ярополк его к себе не приблизил.
– Не попробовал бы ты его уговорить обратно в Киев вернуться? Не дело это, когда сын Ольбарда белозёрского с печенегами по Дикому Полю шастает.
– Я, может, и попробовал бы, да что скажет Владимир?
– С Владимиром я решу.
– Вот это правильно! – одобрил прислушивавшийся к беседе Рёрех. – Я б и сам с Вольгом поговорил, да стар уже для дальнего пути. Но можешь передать ему, что я ему наказываю от копченых уйти. Я в роду годами старший, он повиноваться должен!
– Непременно скажу, дед. Что еще, бать?
– Еще? К ромеям с нами летом не хочешь сходить?
И вкратце пересказал будущие перспективы похода в Византию.
Артём выслушал внимательно, потом покачал головой:
– Не поеду, батя. Надо ведь и земли наши кому-то от копченых защищать. Сам знаешь: уйдет великий князь с дружиной – они и тут как тут. Пусть Славка идет. Он не откажется. Когда он, к слову, возвращается?
– До весны точно вернется.
– Вот и ладно, – кивнул Артём. Поднялся. – Спасибо, Господи, за трапезу сию! И вам, батюшка, матушка, спасибо! Пора мне к великому князю. Думаю, ему уже донесли, что я приехал.
– Погоди! – сказал Духарев. – Я – с тобой. А гридней своих можешь тут оставить. У меня нынче места вдоволь. Развай мне новых ближников еще не набрал.
И помрачнел, вспомнив о потерях.
* * *Детинец, как всегда, был полон народу. Мастера гоняли отроков и детских, выводили и заводили коней, таскали в терем всякую снедь, резали живность для вечерней трапезы…
Воеводу и его сына приветствовали радостно и с почтением.
А со старым другом Устахом, тренировавшим на «детском» углу подворья троих беловолосых мальцов, одним из которых был старший сын Рогнеды и Владимира Изяслав, Сергей Иванович и вовсе обнялся.
Но дело не ждет.
– Сбегай к князю, – велел Духарев подвернувшемуся отроку. – Скажи: мы пришли.
Отрок умчался.
Однако первым появился не он, а Добрыня.
Обменялись приветствиями.
– Воевода, хотел бы с тобой кое о чем поговорить. Думаю, Владимир обойдется без тебя некоторое время. Пойдем!
Отказывать дядьке и правой руке великого князя Духарев не стал. Последовал за Добрыней в отведенные тому покои.
Артём остался ждать посыльного.
Однако шустрый отрок всё не возвращался, а вместо него появился средних лет воин с длинной, как у старца или волоха, бородой. Встал, подбоченился, клянул с вызовом:
– Ты – князь улицкий?
– Я. А кто ты? – Артём оглядел наглеца, пытаясь определить его статус. Роста среднего, плечист, на голове – немного странный для Киева высокий шлем с небольшим козырьком, бородища. На тулове – отличная, явно восточной работы двойная кольчуга, поблескивающая маслом. На ногах – мягкие сапоги. На поясе длинный, тоже восточный, кинжал и длинная арабская сабля в недешевых ножнах. А вот пояс… Пояс самый обычный. Широкий, с серебряными бляшками.
А должен быть – золотой. С таким-то вооружением.
– Я – Габдулла из Шемахи, прозванный Безотчим.
Значит, чужак. Однако по-словенски говорит хоть и с акцентом, но свободно.
– Что тебе нужно? – сухо поинтересовался Артём.
– Говорят, ты хорош на мечах, князь уличский?
Еще один любитель проверить, кто сильнее?
– До сих пор никто не жаловался, – сдержанно ответил Артём. – Надо думать – не успевал.
За спиной кто-то хохотнул. Понравилось. Ну да, пока разговаривали, вокруг собралось человек тридцать из киевских. Да еще десяток самого Артёма.
– Надеюсь, лучше, чем твой брат, – ухмыльнулся Габдулла. – Потому что его я побил легко.
Тут Артём понял, кто этот человек, и тоже показал зубы.
– Будь я на месте Богуслава, великому князю не пришлось бы утруждаться, – процедил он. – Зато воронам была бы радость.
Шемаханец должен был рассердиться, но вместо этого улыбнулся вполне добродушно… И Артём вздрогнул. Потому что это была улыбка князя Ярополка. И если убрать дурацкую бороду… Вылитый Ярополк Святославович! Вспомнилось, что и отец говорил что-то об удивительном сходстве…
– Мой клинок рад был бы попробовать твои слова на вкус, – сказал шемаханец, чуть выдвигая саблю из ножен.
– Он порадуется, – пообещал Артём. Растерянность, вызванная удивительным сходством, прошла. – Позже. А сейчас, холоп, прочь с дороги! Великий князь ждет меня!
– Именно это я и хотел сказать. Следуй за мной, князь, – и, развернувшись, двинулся в терем.
* * *– Вот, – Артём положил на ларь увесистый мешок. – Твое, княже.
– Что это?
– Серебро. Доля от того, что я взял на уличах.
– То твои смерды, мог бы со мной и не делиться, – заметил Владимир.
Артём улыбнулся.
– Смерды мои, а я – твой, – сказал он. – Не обессудь, что побил ваших жрецов. От них-то всё зло и шло. Хотели, как встарь, родами повелевать и подать с них брать, будто князья. «Нам, говорят, князья не надобны! Сами себя защитим!»
– Говорят? – нахмурился Владимир.
– Говорили, – ответил Артём. – С говорунами я потолковал. Теперь молчат.
– Добро. А сейчас расскажи мне, что ныне творится на Диком Поле? И чего нам ожидать летом?
– Почему ты спрашиваешь меня, княже? – поинтересовался Артём. – Есть другие. Вот черниговский князь…
– Их я тоже спрошу! – перебил Владимир. – Говори!
– Летом да к осени копченые полезут, как всегда. Более всего цапон опасаюсь…
– А угры?
– Эти – нет! – уверенно ответил Артём.
– Почему так думаешь? Я б на месте их князя непременно напал. Ярополк – племянник ему. Был.
Артём покачал головой.
– Почему? Из-за договора с отцом моим?
– Великий князь Геза договором легко пренебречь может. Вот был у него с немцами договор, а он взял да и отхватил кусок Саксонии. А с нас ему и взять нечего. Разве что стрелу в грудь! – Артём добродушно улыбнулся.
– Откуда знаешь?
– Отец рассказал. Он знает.
– А я вот знаю, что и угры на твоих землях пошаливали, – заметил Владимир.
– Это не княжьи, – уверенно ответил Артём. – Так, разбойнички. Геза не сунется. Знает нашу силу.
– А если сила вдруг поубавится? – Владимир пристально поглядел на своего князя-данника.
– Ты о походе, что весной затеваешь? – И, заметив, что Владимир нахмурился: – Отец мне рассказал. Не тревожься, княже! Дальше меня не пойдет.
– Хочешь со мной пойти?
– Ты не возьмешь! – уверенно ответил Артём. – Я тебе здесь нужен…
– …Хочу я тебя попросить, воевода, – сказал Добрыня. – Не как дядька великого князя – как друг. Мы ведь с тобой друзья, Серегей?
– Пожалуй, – не сразу, но признал Духарев.
Добрыня хитер, жесток, прагматичен. Но Сергею и его семье худого ни разу не сделал. Использовал в своих интересах? Да. Толкал на рискованные действия? Было не раз. Но даже во времена, когда Сергей и его сыновья были в прямой оппозиции Владимиру, даже тогда Добрыня не был врагом. И племянника своего, если надо, – придерживал. Учитывая крутой нрав Владимира – непростое был дело.
Впрочем, и Владимир не забывал, что за ним – долг жизни. Терпел от Сергея и сыновей его то, за что других покарал бы.
– А раз друзья, то прошу тебя по-дружески: поезжай в Византию вместе с Владимиром. Знаю: ты немолод. Но тебе ведь не в бой ходить. Просто обереги князя нашего от ромейского коварства. Ты в их хитростях изощрен…
– Преувеличиваешь, Добрыня, – перебил Сергей. – Чтоб изощренным быть, надо ромеем родиться и при их императоре вырасти.
– …В ромейских делах ты более всех разбираешься, – проигнорировал возражение дядя Владимира. – Опять же звание у тебя ромейское, и немалое. Уж не знаю, как ты сумел его добыть…
– Не я, – сказал Духарев. – Брат мой покойный Мышата.
Но Добрыню с мысли не сбил.
– Что есть, то есть. Ты у ромеев – свой. Речью их владеешь, веры с ними одной. Друзей у тебя в Константинополе много и слуг верных.
– У меня во многих землях люди есть, – сказал Сергей. – Только это такие друзья, что верны тебе, пока выгода есть. А с великим князем сын мой пойдет, Богуслав. Он – муж искушенный и воин не из последних. От него князю больше пользы будет.
– В битве – да, – согласился Добрыня. – Но не в политике.
Последнее слово дядя Владимира произнес по-гречески, чисто, изрядно удивив Сергея. Умен Добрыня. И, чует сердце, знает куда больше, чем говорит.
– Помоги князю, чем сможешь, – почти просительно поизнес Добрыня. – Есть у тебя средства.
«Это точно, – подумал Сергей. – Средства эти деньгами называются».
Впрочем, одного наличия денег мало, тут Добрыня прав. Надо еще знать, кому занести и сколько.
– Вот еще меня удивляет, – произнес Добрыня. – Ты – человек больших заслуг. И богатств изрядных. А живешь скромно.
